Экономика покрывается броней

Население предпочитает пока придерживать деньги, нефтегаз переживает серьезную трансформацию. Все более заметным драйвером для экономики становится оборонно-промышленный комплекс

Иностранные СМИ с удивлением фиксируют, что российская экономика выглядит лучше европейской — в частности, об этом написал на минувшей неделе The Economist.

Действительно, последние летние месяцы были неплохими и для нашей экономики в целом, и для промышленности в частности. В июле индекс ВВП с исключенным сезонным фактором вырос к предыдущему месяцу на 0,5%, а в августе на 0,3% — таковы данные Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ. Его аналитики также зафиксировали начало восстановления машиностроения, в частности производства автомобилей.

ЦМАКП назвал происходящее в августе с промышленностью замедлением восстановительного роста, так как с устранением сезонности промышленность росла в июле и августе к предыдущему месяцу на 1% и 0,2% соответственно.

Тем не менее прямо сейчас мы, по всей видимости, входим в непростой период трансформации, который продлится как минимум ближайшие несколько месяцев. Во время этого периода рассчитывать на потребительский спрос как на поддержку экономики не приходится, а нефтегазовый сектор ждут непростые времена перестройки — в попытках развернуть потоки сырья на восток и внутрь страны. Зато государственные расходы, импортозамещающие производства и военно-промышленный комплекс готовы поддержать российскую экономику. В перспективе это может повысить ее сложность и производительность.

Видно ли дно в добыче газа

Собственно, официальные данные по промышленному производству (ИПП) рисуют похожую картинку, пусть и с запозданием: сложности есть, но катастрофы нет. По данным Росстата, промышленное производство в РФ в январе‒августе этого года выросло по сравнению с аналогичным периодом прошлого года всего на 0,9%. Добыча угля сократилась на 2,5%, металлических руд — на 3,5%. Обрабатывающие производства в целом остались на уровне 2021 года. Производство химических веществ и химических продуктов сократилось на 3%, а вот производство лекарств неожиданно выросло на 22,7%.

Как ни странно, производство компьютеров, электронных и оптических изделий в январе‒августе выросло на 4,8% — видимо, обеспечить параллельный импорт комплектующих для небольшой крупносерийной техники было проще, чем решить аналогичные проблемы автопрома и станкостроения. Например, производство электрического оборудования просело на 4,1%, а производство автотранспортных средств, прицепов и полуприцепов на целых 42,3% (остановка конвейера АвтоВАЗа и прекращение работы иностранных концернов не могло не сказаться).

В этой благостной картине нужно учитывать один важный момент. Мы сравниваем с первой половиной 2021 года, когда восстановление после пандемийного 2020-го только начиналось. Так что база получается довольно низкой. «Обогнать» прошлый год целиком будет значительно более сложной задачей.

«Если новых шоков не будет, то и по итогам 2022 года в сравнении с 2021-м большого провала не будет. Однако в сравнении с достаточно благоприятным 2019-м провал в целом по углеводородам составит свыше 10 процентов», — говорит заместитель генерального директора ЦМАКП Владимир Сальников.

Помимо ИПП будет не лишним посмотреть на статистику добычи углеводородов в тоннах. Нефть все еще держится, СПГ растет, но добыча газа все же провалилась.

За восемь месяцев 2022 года нефти, с учетом газового конденсата, добыто 354 млн тонн, на 3,1% больше, чем за январь‒август 2021-го. В августе объем добычи составил 45 млн тонн, на 2,1% больше, чем в августе 2021 года, но на 1,1% меньше, чем в июле 2022-го.

Что касается газа, то за восемь месяцев 2022 года добыто 389 млрд кубометров, на 10,4% меньше, чем за январь‒август 2021-го. За август добыто 38,5 млрд кубометров, это на 22,4% меньше, чем в августе 2021-го, но на 5,4% больше, чем в июле 2022-го, но, учитывая ситуацию на мировых рынках, пока невозможно сказать, пройдено ли дно в добыче.

Зато производство сжиженного природного газа (СПГ) за восемь месяцев 2022 года составило 21,6 млн тонн, на 13,5% больше, чем за аналогичный период 2021 года. В августе произведено 2,4 млн тонн, на 59,2% больше, чем год назад, и на 2,9% больше, чем в июле.

Прошедший 12‒14 октября форум «Российская энергетическая неделя» принес ряд новостей, из которых можно составить некую картину будущего российского нефтегаза. Наконец-то в ней, кроме масштабной переориентации потоков на восток, появились на высшем уровне газификация страны и переработка. Так, вице-премьер Александр Новак заявил, что российские нефтегазовые компании не сократили свои инвестиционные программы, а в долгосрочных планах — развитие СПГ-мощностей, нефтегазоперерабатывающих производств, сети АЗС на газомоторном и СПГ-топливе, модернизация НПЗ и расшивка портовой инфраструктуры для расширения географии поставок нефти и нефтепродуктов. Помимо экспорта правительство намерено развивать внутренний рынок газа: только за счет присоединения к единой газотранспортной системе Красноярского края, Забайкалья, Иркутской области и Бурятии рост потребления газа в России дополнительно составит 20 млрд кубометров. Однако объем добычи газа 2021 года будет превышен лишь в 2030 году.

Сибирская промышленность прирастает Тайшетом и ЦОДами

Вообще, сейчас из-за вопросов безопасности и сложностей со сбором данных детализованная статистика часто недоступна. Поэтому косвенные показатели становятся все более ценными. Особенно это касается таких опережающих показателей, как электропотребление. Ведь электроэнергия используется уже при производстве, а в денежном выражении мы увидим изменение только в момент отгрузки товара покупателю или посреднику.

Сейчас эти косвенные индикаторы — грузоперевозки и потребление и производство электроэнергии — подают противоречивые сигналы: вроде бы ситуация в целом неплохая, но намечаются сложности.

Так, после некоторого снижения потребления электроэнергии в июле (−0,2% к июлю 2021 года), возобновившийся в августе рост (+2,8% к августу 2021-го) продолжился в сентябре, но несколько меньшими темпами (+0,4% к сентябрю 2021-го). Причем этот рост нельзя списать на обогрев: среднемесячная температура воздуха в сентябре была на 1 °C выше аналогичного показателя год назад. В целом же за первые девять месяцев электропотребление выросло на 1,8% — это лучше, чем в доковидном 2019 году (рост потребления и производства электроэнергии в 2021 году был во многом восстановительным).

По последним доступным данным Росстата, на промышленность в 2020 году пришлось 52,9% всей использованной электроэнергии. Соответственно, можно сделать вывод о некотором росте в промышленности, хоть и не очень значительном, к тому же замедляющемся.

Дополнительную картину дает региональная статистика энергопотребления. ОЭС Урала и ОЭС Центра показали в сентябре небольшое снижение потребления (−0,7% к сентябрю 2021), а вот ОЭС Сибири показала рост на 3,1% (эти три ОЭС вносят наибольший вклад в потребление электроэнергии в России). Снижение потребления в ОЭС Урала произошло во многом за счет предприятий химической промышленности, транспортировки газа и железнодорожного транспорта, снижение в ОЭС Центра — из-за уменьшения собственных нужд электростанций (им для нормальной работы также требуется некоторое количество электроэнергии), предприятий по добыче железной руды, металлургии и химической промышленности. А вот рост в ОЭС Сибири был обеспечен Тайшетским алюминиевым заводом, железнодорожным транспортом, предприятиями добычи и транспортировки нефти и газа и центрами обработки данных.

Рост электропотребления добывающих отраслей, отраслей первичной переработки и обслуживающего их транспорта в Сибири, при одновременном сокращении тех же самых направлений на Урале и в Центре, подтверждает очевидное: переориентация прошла не без потерь для расположенных ближе к Европе российских производителей.

Стоит отметить, что по итогам января‒сентября прирост потребления (по сравнению с аналогичным периодом прошлого года) показали все три крупнейшие энергетические системы России: ОЭС Урала — +1,8%, ОЭС Центра — +1%, ОЭС Сибири — +3,3%.

О чем говорят контейнеры

Важным опережающим показателем являются данные о погрузке и перевозках — на железнодорожный транспорт (без учета трубопроводного) приходится 87% всего грузооборота (46%, если считать с учетом трубопроводного). Напомним, данные о грузообороте включают в себя еще и перевозку сырья и комплектующих, так что их можно использовать в качестве опережающего показателя.

По оперативным данным РЖД, за январь‒сентябрь 2022 года погрузка составила 921,2 млн тонн, на 3,6% меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Главный «виновник» — каменный уголь (28,3% общей погрузки), перевозки которого сократились на 5,9%. Погрузка нефти и нефтепродуктов осталась без изменений (17,4% погрузки). Больше всего пострадала погрузка лома черных металлов и лесных грузов — она сократилась на 18,9 и 23% соответственно.

В то же время стройка идет полным ходом: погрузка строительных грузов на РЖД в январе‒сентябре увеличилась на 4,1%.

Кроме того, отдельно нужно обратить внимание на категорию остальных грузов, в которую в том числе входят грузы в контейнерах — погрузка этой категории увеличилась на 2,6%. Эта категория интересна тем, что в контейнерах, как правило, перевозят более сложные в транспортировке грузы.

Но вот более детальное рассмотрение контейнерных грузоперевозок дает не очень благоприятную картину для промышленности. Перевозки контейнерами промышленных товаров в январе‒сентябре 2022-го сократилась на 12,1% год к году. Кроме того, на 7,7% сократилась отправка контейнеров с машинами, станками и двигателями, а отправка автомобилей и комплектующих уменьшилась и вовсе на 26,7%.

Как и следовало ожидать, на 20% выросла отправка стройматериалов. Однако, что более интересно, отправка химических и минеральных удобрений выросла в 2,4 раза (!), зерна — в 1,4 раза, рыбы — в 1,4 раз, рост по остальным продовольственным товарам находился в диапазоне 5,3‒27,8%. Важно также отметить, что перевозки нефти и нефтепродуктов в контейнерах выросли на 8,1%. Такой всплеск контейнерных перевозок наших ключевых экспортных товаров, скорее всего, связан с новыми — возможно, более длинными — логистическими маршрутами и новыми покупателями (или большим количеством посредников). Ведь в контейнере груз целее и его проще перегружать на разные виды транспорта. Так что можно констатировать: российский бизнес действительно активно переориентируется на новые рынки.

Мы также видим, что, хотя нефть остается под санкциями и они даже усиливаются, Россия достигла некоторого успеха в переориентации на Восток.

Секретное производство

Есть в списке отраслей и довольно интересные явления. Например, производство готовых металлических изделий (кроме машин и оборудования) выросло за первые восемь месяцев этого года на 5%. Среди его подразделов производство металлических цистерн, резервуаров и прочих емкостей, которое выросло на 22,6%. Еще тут есть загадочное производство готовых металлических изделий, не включенных в другие группировки, которое выросло на 17,8%. Этот пункт является агрегированным показателем, в него, в частности, запрятано производство оружия и боеприпасов.

Такой же интересный фокус провернут с производством прочих транспортных средств и оборудования, которое в целом за январь‒август сократилось на 2%, а его агрегированный подраздел «Производство прочих транспортных средств, не включенных в другие группировки», сократился на 9,6%. Если же взять данные за август (в сравнении с августом 2021-го), то мы увидим, что основной раздел сократился на 7,2%, а уже упомянутый подраздел, при всем негативном фоне для российского автомобилестроения, вырос на целых 40,2%. Есть обоснованные подозрения, что в агрегированный подраздел включены в том числе и военные боевые машины.

Собственно говоря, эти два подраздела — единственный и очень ненадежный способ отследить рост производства отечественного ОПК. Росстат старательно маскирует данные по военному производству. Их не видно в детализации ВВП, да и в остальной открытой статистике их нет. Даже в этих двух показателях они свалены в кучу вместе с другими металлическими изделиями и прочими транспортными средствами. Собственно, многие предприятия в России, которые производят оружие и военную технику, являются компаниями «двойного» назначения и производят также и гражданскую продукцию. Так что без доступа к их секретной военной отчетности что-то вычислить практически невозможно.

Вообще, ОПК для экономики традиционно является неплохим локомотивом. Например, США за время Второй мировой войны неплохо заработали и превратились в мировую сверхдержаву после ее окончания. Как напоминает Владимир Сальников, мультипликатор ОПК, особенно в том, что касается военной техники, достаточно неплохой. «Машиностроение вообще отрасль с высоким мультипликатором, а в военной его части еще и доля импорта сильно меньше, чем в гражданской. Задействуются металлургия, химия. Причем вместе с самой оборонкой это довольно трудозатратные отрасли, так что еще и зарплата должна занимать неплохую долю в добавленной стоимости, а зарплата — это платежеспособный спрос», — заключает он.

Институт исследований и экспертизы ВЭБ.РФ фиксировал рост в августе выпуска машин и оборудования, а также прочих транспортных средств, где сконцентрировано производство для гособоронзаказа.

В сентябре Владимир Путин поручил нарастить производственные мощности ряда предприятий оборонной промышленности и объемы производства. В том же месяце на 12-часовой рабочий день перешел Уралвагонзавод, оборонные предприятия Прикамья — конструкторское бюро Мотовилихинских заводов и Пороховой завод — перешли на круглосуточную работу.

А в начале октября гендиректор Союза предприятий оборонных отраслей промышленности Свердловской области Владимир Щелоков в интервью «Российской газете» так описал рост оборонзаказа: «У кого-то объемы производства выросли на 40 процентов, а у кого-то задание увеличилось в четыре раза — все зависит от востребованности продукции».

К сожалению, так как доля ВПК в ВВП неизвестна, равно как и то, на сколько конкретно вырастет производство этой отрасли в 2022 году, то и оценить влияние этого сектора на динамику экономики не берется никто. Ясно лишь, что это очень важный фактор, который будет работать «в плюс».

Спрос притих

С внутренним спросом все не так хорошо, как хотелось бы. Согласно последним доступным данным Росстата, в августе оборот розничной торговли в номинальном выражении вырос по сравнению с августом 2021 года на 5,9%. Однако после коррекции на инфляцию мы получим падение в размере 7,3%. Более того, в июле аналогичный показатель тоже был меньше, хоть и ненамного: −7%. Кстати, во втором квартале 2022 года, если верить предварительной оценке ВВП от Росстата, расходы домохозяйств сократились по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года на 5,5%, в то время как в первом квартале все еще наблюдался рост на 4,5%.

И пока нет ни признаков возвращения спроса к прошлогодним уровням, ни предпосылок для этого. Люди очевидно предпочитают придерживать деньги и сторонятся потребительских и тем более автокредитов с нынешними ценами на автомобили.

По расчетам старшего экономиста аналитического управления «Открытие Research» банка «Открытие» Максима Петроневича, падение розничной торговли в реальном выражении относительно показателей аналогичных месяцев 2021 года сохраняется на уровне около −8,8% год к году. По его мнению, причина именно в произошедшем росте цен на 15‒17% год к году. «При этом другая значительная часть потребительских расходов — платные услуги — растут на 2,5 процента год к году. Рост во многом обусловлен эффектом низкой базы 2021 года, но и по отношению к пиковым уровням в декабре 2021-го падение платных услуг невелико и составляет не более одного процента», — отмечает Петроневич. В принципе, это может свидетельствовать о том, что товарами длительного пользования люди запаслись, лишние траты сократили, но продолжают поддерживать привычный уровень жизни за счет услуг — образования, здравоохранения и т. д.

Максим Петроневич также напоминает, что наиболее низкая точка в динамике обоих показателей (товары и услуги) была достигнута еще в июне, а вот уже в июле‒августе наблюдался устойчивый рост под влиянием снижения цен, падения уровня ставок, восстановления кредитования, а также некоторых мер поддержки доходов населения, в частности государственной соцподдержки и переноса на 2023 год уплаты страховых взносов за второй и третий кварталы.

В сентябре, на фоне новых обострений ситуации, спрос снова начал затухать — об этом свидетельствуют данные Сбериндекса «Изменение потребительских расходов». Как поясняет руководитель направления анализа денежно-кредитной политики и банковского сектора ЦМАКП Олег Солнцев, этими данными вполне можно пользоваться, они достаточно репрезентативны и охватывают все слои населения и все регионы. Кроме того, по его словам, изменение структуры платежей в сентябре было незначительным, а небольшой рост спроса на наличные был, скорее всего, связан с тем, что население забирало деньги со срочных депозитов в банках, так что эти факторы не должны были исказить статистику Сбера по карточным платежам. Впрочем, даже если данным Сбера можно доверять, из-за довольно высокой волатильности этого индекса на его основе сложно делать выводы. Тем не менее видно, что после спада в конце сентября карточные расходы потребителей в начале октября снова пошли вверх.

Как напоминает директор Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН член-корреспондент РАН Александр Широв, после масштабного спада уровня потребительской активности весной и в начале лета 2022 года спрос населения стал восстанавливаться — однако это медленное восстановление после очень глубокого падения. «Одновременно проявляются признаки замедления темпов этого восстановления (например, на рынке легковых автомобилей), — предупреждает директор ИНП РАН. — Можно сделать вывод, что первая волна отложенного спроса после весеннего шока близится к исчерпанию. Для продолжения восстановления спроса нужен рост доходов, которого пока нет».

Мобилизация: без видимых эффектов

Есть еще один момент, который часто упоминают в связи с возможным сокращением платежеспособного спроса в ближайший месяц. Речь, конечно же, идет о частичной мобилизации. Впрочем, тут есть одна проблема: достоверных данных как о числе мобилизованных, так и о числе сбежавших от мобилизации за границу, нет. Если чисто формально взять 300 тысяч предполагаемых к мобилизации, добавить — по максимуму — еще столько же сбежавших, то даже тогда на фоне 145-миллионной России это не будет таким уж большим ударом — это менее 1% экономически активного населения (более 75 млн человек). Стоит также напомнить, что мобилизованные будут получать зарплату — в некоторых случаях меньше своей гражданской или дохода от своего бизнеса, а в некоторых ощутимо больше. Можно предположить, что семьи предположат сберечь эти средства, а не пустить на потребление сразу же, но это лишь гипотеза.

Кроме того, для мобилизованных Минобороны будет закупать продовольствие и обмундирование, то есть нельзя вычеркивать их из экономической жизни.

Отрицательное влияние мобилизации и СВО на экономику, скорее , психологическое: вряд ли сейчас найдется много желающих наращивать потребление.

Рост или М2: что было первым?

С потребительским спросом, а если точнее, то с наличием у потребителей денег связан такой показатель, как денежная масса в национальном определении, или, иначе, денежный агрегат M2. В него входят наличные в обращении (кроме сумм в кассах банков и ЦБ), средства на расчетных, текущих и иных счетах до востребования, а также средства на срочных депозитах, счетах в драгоценных металлах и проценты по депозитам.

2022 год принес нам первый за много лет заметный рост денежной массы. По данным ЦБ на 1 сентября 2022 года, за 12 месяцев к этому моменту она выросла на 22%. В то же время денежная база в широком определении (наличные в обращении, включая те, что находятся в кассах коммерческих банков, а также обязательные резервы, средства банков на корреспондентских счетах и депозитах в ЦБ) выросла за то же время всего на 2,4%.

Такой рост М2 обнадеживает: как рассказывает Олег Солнцев, рост спроса на деньги является индикатором стабилизации или даже перехода к росту экономики. «Ранее я проводил исследования и выяснил, что часто денежная масса начинает расти раньше ВВП и может играть роль опережающего индикатора (и при этом не обязательно причиной), а кредит, наоборот, запаздывающий индикатор. Например, в июле‒августе мы увидели начало некоторого роста в промышленности», — поясняет Солнцев. В свою очередь, Максим Петроневич говорит, что сам по себе рост М2 — это еще не всё: для положительного эффекта роста денежной массы на темпы роста спроса и ВВП требуется, чтобы рост депозитов трансформировался в прирост кредитов. «Если банки начинают проводить более осторожную политику — в результате высокого уровня ставок или неопределенности — эффект на ВВП оказывается ровно противоположным. В этом случае население активно сберегает, сокращая спрос, а банки не выдают кредиты», — рассказывает старший экономист «Открытие Research». Именно эту ситуацию мы сейчас и наблюдаем. В апреле, например, говорит Петроневич, сальдо операций банковской системы с населением составило около 900 млрд рублей. Именно на такую величину изменились с устранением сезонности депозиты населения за вычетом прироста портфеля необеспеченных кредитов населению и автокредитов — иными словами, граждане принесли в банки почти триллион, но банки не смогли разместить эти деньги в виде кредитов. «Только в августе это негативное явление, обусловленное влиянием высоких ставок, высокой склонности населения к сбережениям и осторожной политики банков, почти сошло на нет», — говорит Максим Петроневич.

Да, в четвертом квартале кредитование должно подрасти, но вряд ли этот рост будет серьезным — по крайней мере, со стороны физлиц.

В качестве основных факторов роста денежной массы большинство экономистов указывает на дедолларизацию, или, шире, девалютизацию, начавшееся ускорение кредитования и только недавно закончившийся профицит бюджета (сохраняя профицит бюджета, Минфин фактически изымал деньги из экономики).

Дальнейшее развитие ситуации с М2 тоже неясно и зависит от многих факторов. «Продолжение роста кредитования в дальнейшем вполне возможно, но поступают сигналы, что в сентябре притормозила выдача розничных кредитов, хотя статистики пока нет. В корпоративном кредитовании, с одной стороны, продолжается замещение валютных кредитов рублевыми, но с другой — заметное падение на бирже может негативно сказаться на оценке залогов, если в этом качестве выступают акции заемщиков. Это может привести к маржин-коллам на внутреннем рынке и осложнит дальнейшее получение кредитов под залог акций, — рассуждает Олег Солнцев. — Более низкие уровни ключевой ставки стимулируют кредитование, но новые факторы неопределенности могут нейтрализовать этот эффект: есть факторы “за” и факторы “против”, но, по моим ощущениям, денежная масса не будет в дальнейшем особо разгоняться».

Импорт на восток

Перед тем как непосредственно перейти к перспективам роста ВВП России, нужно рассмотреть фактор восстановления импорта. На минувшей неделе вышла статистика Банка России, которая свидетельствует, что импорт восстанавливается: в третьем квартале он вырос до 84,6 млрд долларов против 71,9 млрд во втором квартале. Похоже, параллельный импорт набирает обороты.

Косвенные показатели тоже не фиксируют провала во внешней торговле: если он есть в экспорте в западные страны и в определенных видах импорта, то в целом картина довольно спокойная. Так, по данным Ассоциации морских торговых портов (АСОП), грузооборот морских портов России за январь-сентябрь 2022 года в сравнении с аналогичным периодом 2021-го уменьшился на 0,5% и составил 619,2 млн тонн. Экспортных грузов перегружено 491,8 млн тонн (−0,4%), импортных грузов — 26,7 млн тонн (−10,2%), транзитных — 44,6 млн тонн (−4,7%), каботажных — 56,2 млн тонн (+8,6%). Каботажными называются перевозки, которые осуществляет иностранный перевозчик, но без выхода за пределы границ государства, где осуществляется перевозка.

Объем перевалки сухогрузов сократился на 5,5%, в том числе угля — на 2,6 %, грузов в контейнерах — на 25%), зерна — на 10,8%, черных металлов — на 10,3%, при этом перевалка минеральных удобрений и руды, наоборот, выросли на 20,8 и 17,7%, соответственно. Объем перевалки наливных грузов вырос на 4,6%, в том числе сырой нефти — на 10,8%, СПГ — на 11,3%, пищевых грузов — на 6,7%, а вот перевалка нефтепродуктов, наоборот, сократилась на 7,1%.

Владимир Сальников также добавляет: международная статистика портов показывает, что, например, по контейнерам мы практически восстановились. В то же время по сухим грузам восстановление не полное. По транспортным средствам провал раза в полтора по сравнению с докризисным уровнем.

«Признаков существенного восстановления импорта мы не видим. Импорт просел и стабилизировался на пониженном уровне. Однако снижение не было обвальным — менее чем на четверть, — рассказывает заместитель генерального директора ЦМАКП. — Это видно в том числе по статистике стран — торговых партнеров. Китайская статистика показывает, что в августе по импорту из этой страны был рекорд — примерно на 10 процентов выше предыдущего рекорда в январе. По сравнению же с 2019 годом китайская статистика показывает рост практически вдвое. Однако это в текущих ценах, в долларах США, соответственно, в этих данных сидит неизвестная доля роста цен».

По данным таможенной статистики Китая, импорт из России в Китай вырос за восемь месяцев 2022 года (по сравнению с аналогичным периодом годом ранее) на 50,7%, а вот экспорт в Россию — всего на 8,5%. При этом 74,8% импорта из России пришлось на топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки.

«Зеркальная статистика указывает, что падение импорта товаров в Россию из десяти стран — основных торговых партнеров, в их числе Китай, Индия, Турция, Корея, Вьетнам, Японии и стран ЕС, несколько замедлилось, но остается значительным, — добавляет Максим Петроневич. — Если в апреле падение могло составлять около 66 процентов, то в июне оно составило 43 процента год к году, однако в июле вновь выросло до 57 процентов год к году вследствие усилившегося падения импорта из стран Европы (Италии, Франции, Германии). В то же время с февраля возобновился рост импорта товаров в годовом выражении из Китая — на 22 процента год к году, а также продолжилось активное наращивание импорта из Турции — до 75 процентов год к году в июле. Поскольку импорт товаров из ближнего зарубежья скорее всего вырос или упал в менее значительной степени, то суммарное сокращение импорта должно быть меньше. До конца года ожидаем дальнейшего постепенного восстановления импорта, однако динамика показателя, скорее всего, будет достаточно рваной — в зависимости от геополитических факторов, стабильности условий транспортировки и расчетов за товары».

Пока без сюрпризов

Ситуация меняется так быстро, что делать прогнозы даже в пределах 2022 года сейчас очень сложно. Но пока сдержанное падение ВВП по году на 3‒4% выглядит все еще наиболее реальным. В формуле ВВП «потребление + государственные расходы + частные инвестиции + экспорт − импорт» потребление будет тянуть вниз, госрасходы — вверх, роль частных инвестиций пока оценить невозможно. Восстановление импорта, по мнению Александра Широва, оказывает, как это ни странно, положительное влияние на ВВП, но ключевая развилка для экономической динамики в этом и следующем году — экспорт энергоносителей. По оценкам ИНП РАН, негативная динамика экспорта и добычи углеводородов может вычесть из экономической динамики 2022 года до 0,8 п. п., таким образом, спад ВВП может повыситься с текущих оценок 2,9‒3,5% до 3,7‒4,3%.

В свою очередь, Владимир Сальников оценивает долю добычи углеводородов с точки зрения счета производства в объеме ВВП не больше чем в 10%. «Если сравнивать с высоким 2019 годом, то снижение ВВП за счет спада добычи углеводородов составит чуть больше одного процентного пункта. Если же брать ВВП по доходам, то доходы от углеводородов за счет роста цен в 2022 году были выше, чем раньше, — рассуждает заместитель генерального директора ЦМАКП. — В целом рост доходов должен во многом нивелировать эффект снижения физического объема, так что отрицательный эффект на рост ВВП будет существенно меньше (но насколько — точно сказать сейчас сложно, в новых условиях до конца непонятно, как будет происходить трансформация экспортных доходов в расширение спроса)».

В заключение отметим, что на нас будут сильно влиять ограничения на внешнюю торговлю, если мы не сможем их купировать за счет выстраивания новых отношений и расширения уже имеющихся. «Сохранение спроса на российские энергоносители в первой половине года привело к росту вклада этого сектора в формирование экономической динамики. Во втором полугодии эта тенденция будет ослабевать, — предполагает Александр Широв. — Снижается вклад в экономическую динамику производств, работающих на принципах промышленной сборки. Естественным образом повышается вклад в ВВП строительства — как отрасли, менее сильно зависящей от импорта».

Запускающиеся в этом году импортозамещающие производства и переработка нефти и газа внутри страны — все это даст вклад в ВВП не раньше, чем по итогам 2023‒2024 годов. Пока же основным локомотивом будут служить госрасходы и оборонзаказ.