Волны шторма и сталинское против "дела врачей"

 Волны шторма и сталинское против «дела врачей»

Конечно, Жухрай был прав: «дело врачей», направленное против евреев, имело двойную цель: «во-первых, создать основу для проведения провокационной международной кампании по обвинению правительства СССР и лично Сталина в антисемитизме; во-вторых, нанести удар по научно-исследовательскому комплексу оборонной промышленности, где более половины сотрудников составляли лица еврейской национальности». Мы бы добавили против этого ещё один аргумент-вопрос – а был ли личный интерес И.В. Сталина в том, чтобы не только общественное мнение лихорадило, но и сам И.В. Сталин, и руководство страны оставались без надлежащего медицинского обслуживания? Ответ, конечно, однозначный, ибо в этом были заинтересованы враги И.В. Сталина и других руководителей. Поэтому не надо быть гениальным, чтобы понять, что пресловутое «дело врачей» иначе, чем провокацией, не назовёшь. И, естественно,  что сам Сталин в 1952 году согласился с аргументацией Джуги «категорически против» в отношении следствия по ЕАК и «делу врачей», руководствуясь «не только гуманными соображениями» но и «возможностью нанесения ущерба оборонной промышленности», а также «отсутствием достаточных оснований» для этого. Может быть, В. Жухрай это просто присочинил из-за уважения к И.В. Сталину и своему непосредственному начальнику А. Джуге? Мы, во-первых, очень сомневаемся в том, что и Джуга, и Жухрай лгуны. Совсем они на них по их донесениям не похожи. А, во-вторых, их совершенно секретная переписка с И.В. Сталиным была рассекречена совсем недавно. Хорошо. Тогда раньше кто-нибудь говорил, что И.В. Сталин был против? Послушаем мнение других.
Вот, что, например, пишет честнейший Лев Анатольевич Балоян в своей книге «Сталин и Хрущёв»:
 «Впоследствии «дело врачей-убийц» благополучно спишут на «паранойю» Сталина, на его «болезненную подозрительность» и даже на его «антисемитизм», хотя вот оно – очевидное, лежащее буквально на поверхности объяснение подлинной причины всей этой грязной возни вокруг вождя: заговор!
  О том, что не И.В. Сталин инициировал «дело врачей», свидетельствует сотрудник для поручений И.В. Сталина В. Туков: «Однажды едем в машине. Сталин говорит: «Что делать? Умерли один за другим Жданов, Димитров, Чойбалсан, а ранее – Менжинский, Горький... Не может такого быть, чтобы так внезапно умирали государственные деятели! Видимо, надо заменить старых кремлёвских врачей и подобрать молодых». Я сказал: «Товарищ Сталин, старые врачи имеют большую врачебную практику, а молодые – одна зелень, без опыта». Сталин: «Нет, надо заменить... поступают сообщения об отравлении лекарствами соратников, из кремлёвской больницы. НКВД настаивает на аресте некоторых старых врачей, лечивших Димитрова, Жданова и других». (Грибанов С. Заложники времени. М.: Военное издательство, 1992. С.59 – 60). Из данного отрывка видно, что И.В. Сталин сомневается, советуется с Туковым, говорит о поступающих сообщениях из кремлёвской больницы (имея в виду пятилетней давности письмо Тимашук, которое ему было преподнесено, как свежайший донос, и... «НКВД настаивает...)».
Далее Л. Балоян приводит и других свидетелей.
Вот, что пишет дочь И.В. Сталина Светлана Иосифовна Аллилуева об этом в книге «Двадцать писем другу» (М.: ЗАХАРОВ, 2000. СС. 182 – 183):
 «Дело врачей» происходило в последнюю зиму его жизни. Валентина Васильевна  рассказывала мне позже, что отец был очень огорчён оборотом событий. Она слышала, как это обсуждалось за столом, во время обеда. Она подавала на стол, как всегда. Отец говорил, что не верит в их «нечестность», что этого не может быть, – ведь «доказательством» служили лишь доносы доктора Тимашук, – все присутствующие, как обычно в таких случаях, лишь молчали...».
А сестра-хозяйка на даче И.В. Сталина В.В. Истомина очень близко общалась и очень любила его.
Известный исследователь отечественной истории Юрий Игнатьевич Мухин не исключает что «сам Сталин узнал о дополнительном аресте врачей-евреев из газет»,  ибо не «врачи-вредители» лечили Жданова, а лечившие его Егоров и Виноградов были уже арестованы.
Не заподозренные в симпатиях к И.В. Сталину, а наоборот, братья-близнецы Жорес и Рой Медведевы в книге «Неизвестный Сталин» (М.: Права человека, 2001. С.32) пишут:
 «Письмо Тимашук, адресованное не Сталину, а начальнику управления охраны МГБ Н. Власику, было написано 29 августа 1948 года. Оно касалось диагноза, поставленного А. Жданову, и было вполне обоснованным, учитывая то, что Жданов был тогда ещё жив… Однако главные врачи – начальник Лечебно-санаторного управления Кремля П.И. Егоров, главный кардиолог В.Н. Виноградов, профессор В.Х. Василенко и лечащий врач Жданова Г.И. Майоров отказались признать диагноз Тимашук … Диагноз Тимашук не был зафиксирован в истории болезни… 31 августа 1948 года, встав с кровати для посещения туалета, Жданов умер. Результаты вскрытия подтвердили  диагноз Тимашук, но не были включены в официальное коммюнике о болезни и смерти Жданова. Тимашук в этом конфликте была, безусловно, права. Другие врачи совершили ошибку. Никаких «немедленных заключений» Сталин не делал, и неизвестно даже, знал ли он в 1948 году о письме Тимашук или нет. В некоторых исследованиях «дела врачей» утверждается, что Власик был смещён в 1952 году именно за «сокрытие письма Тимашук». Все врачи, о которых пишет Тимашук, были русскими. Никакой «сионистский заговор» на основании этого письма не просматривался».
И совершенно справедливо уважаемый Л.А. Балоян уличает во лжи Микитку:
 «А что за ложь бросал в историю старый «сказочник» Хрущёв на ХХ съезде? «Давайте также вспомним, – заявил он, – «дело врачей-вредителей» (оживление в зале). На самом деле не было никакого «дела», кроме заявления женщины-врача Тимашук, на которую, по всей вероятности, кто-то повлиял (?) или же просто приказал (?) (кстати, она была неофициальным сотрудником органов государственной безопасности (откуда, интересно, у Хрущёва такая уверенность относительно Тимашук?

– Л. Б.) написать письмо Сталину (?), в котором она заявляла, что врачи якобы применяли недозволенные методы. Для Сталина было достаточно такого письма, чтобы прийти к немедленному заключению, что в Советском Союзе имеются врачи-вредители. Он дал указание арестовать группу видных советских медицинских специалистов».
Учитывая все «против», Л. Балоян совершенно справедливо утверждает:
«Непосредственным исполнителем грязной работы по приписываемым ныне И.В. Сталину фабрикациям «дела врачей», «ленинградского дела» и «дела Еврейского антифашистского комитета», члены которого при нём же были расстреляны, был партийный функционер, Министр МГБ Семён Игнатьев, сначала друг Маленкова, затем друг Хрущёва, которого в буквальном смысле слова спасли от ареста его друзья-подельники Маленков и Хрущёв, организовав скоропалительный арест Берия, который вскрыл все злоупотребления Игнатьева. После ХХ съезда все эти дела были пересмотрены, «жертвы произвола бывшего МГБ» – реабилитированы, а организатор этого произвола – Игнатьев – был направлен Хрущёвым в Башкирию, нет не в ссылку, но... секретарём Башкирского обкома КПСС (декабрь 1953 года), а спустя 4 года – как ни в чём не бывало он становится секретарём Татарского обкома, то есть преступник Игнатьев был спасён, и был спасён Хрущёвым!».
Добавим, что непонятно за какие заслуги Игнатьев похоронен в 1983 году в Москве на престижном Новодевичьем кладбище.
Один из руководителей советских органов госбезопасности, чудом спасшийся от расстрела и долгие годы пробывший в заключении при Хруще Павел Судоплатов писал: «Вся правда в отношении «дела врачей» так никогда и не была обнародована, даже в период горбачёвской гласности. Причина в том, что речь шла о грязной борьбе за власть, развернувшейся в Кремле перед смертью Сталина и захватившей, по существу, всё руководство»...(Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. С. 307).
И ещё его же мнение:
«…с января 1953 года, когда опубликовали сообщение ТАСС о «заговоре врачей», ответственность за творившиеся беззакония и преступления в следственном аппарате МГБ несут министр госбезопасности Игнатьев, его первый заместитель Гоглидзе, заместитель по кадрам Епишев, руководители следственной части по особо важным делам. Те, кто пришёл на руководящую работу в органы госбезопасности в этот особенно страшный период по решению ЦК – Игнатьев, Епишев, – не только не были привлечены к ответственности, но, наоборот, получили в 50 – 60-х годах высокие назначения на ответственную партийную и советскую работу. Козлами отпущения сделали Гоглидзе как сообщника Берия и малограмотного патологического антисемита Рюмина.
В конце февраля 1953 года, за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность. Интуиция подсказывала мне, что вся антисемитская кампания вот-вот захлебнётся и её организаторы станут нежелательными свидетелями и будут подвергнуты аресту. И действительно, после смерти Сталина Берия обвинил Игнатьева в обмане партии и добивался привлечения его к уголовной ответственности, но поддержки в Президиуме ЦК не получил». (Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 493).
А теперь мнение Судоплатова о тех, кто становился реальной властью в результате фабрикации всевозможных грязных «дел»:
«Конечно, на совести Абакумова были сфабрикованные признания и ложные показания, данные под пытками, но правда и то, что сперва прокуратура, а после и Рюмин обвинили его в преступлениях, которых он не совершал. Он никогда не был политиком и не мог организовать заговор с целью захвата власти; он был абсолютно предан Сталину и верил в него.
Сначала я не понимал обстоятельств краха Абакумова; мы с ним часто придерживались противоположных точек зрения, и мне казалось, что руководство партии хотело исправить серьёзные ошибки в работе МГБ. Комиссия Политбюро, в которую входили Берия, Маленков, Игнатьев и Шкирятов (глава Комиссии партийного контроля), с самого начала казалась заинтересованной в проверке эффективности разведывательных и  контрразведывательных операций. Вскоре, однако, стало ясно, что арест Абакумова был началом новой чистки. В результате позиция Маленкова усилилась, так как Сталин назначил своего бывшего секретаря, впоследствии завотделом руководящих и советских органов ЦК, Игнатьева на пост министра госбезопасности. В отсутствие и Абакумова, и ленинградской группы Маленков и Игнатьев в союзе с Хрущёвым образовали новый центр власти в руководстве». (там же, С. 520).
И ещё одного преданного И.В. Сталину В.С. Абакумова убрали. Вместо него Абакумова и ленинградской группы образовался «новый центр власти в руководстве» из заговорщиков – Маленков и Игнатьев в союзе с Хрущёвым.
Итак, что же получается? С одной стороны, И.В. Сталин и советский народ. С другой стороны, этот самый «новый центр власти в руководстве» во главе которого совсем не «четвёрка», как нас пытаются уверить, а «тройка», в которой из «четвёрки» осталось только половина, «усиленная» серой мышью Игнатьевым, которому Иосиф Виссарионович доверял и в руках которого находилась его жизнь, ибо охрана И.В. Сталина полностью подчинялась Сеньке. Но доверял до поры до времени. Стало очевидным, что «дело врачей» чистой воды «липа», а «липовый» министр госбезопасности при этом схлопотал инфаркт. Представляешь, читатель, что когда главный охранник переносит такую тяжёлую болезнь, он думает совсем не о делах, а о том, как бы самому стать на ноги. Ему уже не до «дела врачей» и не до охраны руководства страны. Мысли у него – как жить дальше? Не со Сталиным же. Да и Хрущёв с Маленковым торопят: «Давай, давай». И Семён дал… Но вначале…

                28 февраля 1953 года

Из книги "Убийство Великого Государя. Вариант народный - не для интеллигенции". СС. 245-251. Авторы: Игорь Савельев сотоварищи. http://www.proza.ru/2010/05/22/335