Из истории новогодней елки

Бытует распространённое мнение, что красные революционеры, едва придя к власти в Октябре 1917 года, начали борьбу с таким "религиозным предрассудком", как рождественская ёлка. На самом деле всё было, как водится, не совсем так. Или даже совсем не так: революция Октября 1917 года первоначально реабилитировала обычай рождественской ёлки.
Почему его вообще потребовалось реабилитировать? Дело в том, что традиция "рождественского дерева" пришла в Россию из Германии, и в начале XX века по-прежнему воспринималась как немецкая. С началом Первой мировой войны разгорелись патриотические страсти, Санкт-Петербург был тогда переименован в Петроград. По той же причине в официальной печати стали выступать и против "немецкого обычая" рождественской ёлки, и поэтому устраивать её стало как бы "непатриотично".
Заметим, что большевики, как и другие левые социалисты, отнеслись к этой волне ура-патриотических настроений, мягко говоря, без восторга и не поддержали её ни в чём. В частности, они "не признали" переименования российской столицы, и преспокойно продолжали именовать город Петербургом, а городской комитет своей партии вплоть до 1918 года называли Петербургским комитетом РСДРП(б). Естественно, после Октября 1917 года любые ссылки на "непатриотичность" обычая рождественской ёлки отпали сами собой.

Большевик Владимир Бонч-Бруевич подробно описал участие Владимира Ильича Ленина в рождественской ёлке в январе 1919 года. Позднее, уже в 60-е и 70-е годы, это описание стало хрестоматийным и как бы благословило возрождённый обычай наряжать ёлку. Кстати, по дороге в Лесную школу, где проходила эта ёлка 1919 года, на автомобиль Ленина напали вооружённые налётчики, отобрали у него револьвер и угнали саму машину, но он отнёсся к случившемуся философски. Во всяком случае, приехать на ёлку и от души там повеселиться главе Совнаркома это не помешало. То обстоятельство, что парой часов ранее он стоял под дулами двух направленных ему в виски револьверов, нимало не омрачало его настроения.
"Владимир Ильич совершенно углубился в дело детского праздника, — писал В. Бонч-Бруевич. — Дружный смех и шутки переливались по залу. Владимир Ильич радостно смеялся и, казалось, он забыл всё на свете..." "Что же это мы все стоим? — спросил он у детей. — Даром теряем время!.. Сейчас давайте водить хоровод вокруг ёлки, петь будем, а потом в кошки-мышки..." "И Владимир Ильич схватил за руки стоявших возле него детей и мигом понёсся вокруг елки, увлекая за собой решительно всех... Все подхватили песню про елку и закружились вокруг неё... Все детишки запели, запел и Владимир Ильич. За пением последовали игры. Владимир Ильич принимал в них самое живейшее участие и не только увлекался, но впадал в азарт... и тотчас же возмущался, если кто-либо фальшивил в игре... Как увлеченно играет он, не пропуская кота, защищая мышь!".
В доме Владимира Ильича рождественские ёлки наряжали и в последующие годы. На Рождество 7 января 1924 года для детей из соседних деревень тоже был устроен праздник — наряжена пятиметровая ёлка. На празднике присутствовал и сам Владимир Ильич. "Ёлка в те времена была необычайным явлением, — замечал большевик Николай Семашко. — Естественно, что крестьянские малыши, в первый раз в жизни видя блиставшую огнями и подарками ёлку, развеселились, расшалились... Лезли к нему на колени, приставали". Родные Ленина попытались унять чересчур буйное веселье и беготню детворы, однако Владимир Ильич знаками показал, чтобы детям не мешали... Журналист Михаил Кольцов, побывавший в доме Ленина сразу после его смерти, писал: "Стоит неубранная ёлка, в бусах, свечечках и ватном инее — последняя забава маленьких друзей...".
Так было в первые годы после революции. Потом, действительно, отношение к ёлке стало иным, родились знаменитые лозунги "Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов!" (его сочинил в 1931 году поэт-обериут Александр Введенский) и "Не губите ёлки — не празднуйте рождества!". Но это — уже совсем другая история.

Последние рождественские ёлки предвоенных лет. Никто и не догадывался тогда, что вскоре этому обычаю предстоит выдержать нелёгкие испытания. Фото А. Коптева, начало 1910-х


Б.Смирнов. Рождественская ёлка в богатом доме. 1904


Карикатура на тему рождественской ёлки из журнала "Новый Сатирикон". 1913


Девочка с матерью и няней у наряженной к Рождеству елки. Фото Карла Буллы, 1912


Ёлка в доме крупного промышленника Ф.Ф.Безобразова. 1913


Дети у ёлки в зале Народного дома Нобеля. 1912

Тема "Ленин на ёлке" послужила основой множества произведений живописной Ленинианы.




































Хрестоматийный сюжет в изображении ребенка:


Советская марка, изображающая Владимира Ильича на праздничной ёлке:


Диафильм, посвящённый той же теме:

Воспитанники детских садов на антирелигиозной демонстрации. 1929 г. Москва, Бауманский район

В 1920-е годы судьба рождественской ёлки в РСФСР совершила очередной крутой поворот. Ещё недавно, в 1916 году, Святейший Синод призывал патриотов не ставить в домах ёлки, поскольку это неправославный, антипатриотический и "немецкий обычай". Октябрь 1917 года, для которого подобные доводы не имели силы, вернул ёлку детворе.
Заметим, что первое десятилетие после революции Рождество оставалось праздничным днём в официальном советском календаре, наряду с новыми, революционными красными датами, вроде Первомая и Дня Парижской Коммуны.
Однако примерно с 1922-1923 годов в печати снова стала звучать критика рождественских ёлок, теперь "слева", как "поповского и буржуазного пережитка". Украшать колючие деревца не запрещали, но всячески высмеивали эту традицию. Смоленский журнал "Долой богов!" писал в 1923 году: "С рождественскими ёлками бороться НЕ НАДО, но их обязательно надо использовать с антирелигиозной целью. Ёлку хорошо соединить с антирелигиозной выставкой... Среди вещей на выставке могут фигурировать, например: кожа, которой бог прикрыл наготу Адама; яблоко (гнилое) познания добра и зла; кусок соли из жены Лота, превращённой богом в соляной столб; ключ от царства небесного; перо из хвоста архангела Михаила".
Популярная детская частушка тех лет:
Комсомольцы, комсомолки
Мы обходимся без ёлки.
Во —
И боле ничего!



Заяц: "Катись, господи! Таким лесозаготовщикам, как ты, нынче крышка!"
(журнал "Безбожник у станка", № 22, 1931 год).

А вот более пространные "анти-ёлочные" стихи 1923 года (они тоже обращены к детям):
Вместо песен нынче — речи.
Стал для вас хлопушкой — Кольт.
Блекнут ёлочные свечи
Перед лампой в тыщу вольт.
Вы к иным привыкли звукам.
Вы иных взалкали грёз.
Не сродни октябрьским внукам
Старомодный Дед-Мороз.
Вы не кружитесь без толку
В темпе полек: раз и два...
Так — берите, братцы, ёлку
И рубите на дрова!
Чтоб, смеясь, испеплить в печке
В хвойном брызжущем жару
Звёзды, гроздья, блёстки, свечи —
Всю Христову мишуру!


Александр Моравов. Рождественская ёлка. 1921


Ёлка в квартире Кондиайнов на улице Красных Зорь. 1923 год. Из архива семьи Кондиайнов


1926 год. 6-летняя Ирина Крюкова под рождественской ёлкой


Юные члены коммуны "Соцсоревнование" готовят антирелигиозные лозунги к Пасхе. Чугуев, Харьковская область. 1931 год


"Ёлка — приманка для простачков". (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930. С. 24).
«Слежу за «рыбкой» жадно я.
Вот ёлочка нарядная,
Заместо червячка
Ещё даю конфеты я.
Авось приманкой этой
Поймаю простачка».


«Что скрывается за дедом-морозом?» (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930. С. 25)


Красноармеец на советской границе преграждает путь деду Морозу. (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930)


"Вон из нашего быта!". Карикатура из газеты "Пролетарская правда" (Киев) за 25 декабря 1928 года


Митинг детей против ёлки. 20-е годы

В 1931 году поэт-обэриут Александр Введенский опубликовал в детском журнале "Чиж" (№ 12) стихи со строками, превратившимися в лозунг — "Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов". Вот полный текст стихотворения:
Не позволим мы рубить
молодую ёлку,
не дадим леса губить,
вырубать без толку.
Только тот, кто друг попов
Ёлку праздновать готов.
Мы с тобой — враги попам.
Рождества не надо нам.

Советские поэты и художники-сатирики рубежа 20-30-х годов соревновались между собой в высмеивании отсталого обычая рождественской ёлки.
Демьян Бедный:
Под «Рождество Христово» в обед
Старорежимный ёлочный дед
С длинной-предлинной такой бородой
Вылитый сказочный «Дед-Мороз»
С ёлкой под мышкой саночки вёз,
Санки с ребёнком годочков пяти.
Советского тут ничего не найти!

Поэт-футурист Семён Кирсанов в стихотворении "Рождество" ("Комсомольская правда", 25 декабря 1928) обратился к комсомольцам с призывом: "Праздновать рождество — значит праздновать рабство с невежеством!":
Ёлки сухая розга
Маячит в глазищи нам,
По шапке деда Мороза,
Ангела — по зубам!
Грудь дыханьем распёрта
В беге лыжном живом —
Праздником Зимнего спорта
Эти дни назовём!
Шире дыханья и руки,
На молодых парусах
Мимо жалкого хрюка
Рождественских поросят!

Владимир Маяковский (1926):
Лучше
мысль о ёлках
навсегда оставь.

Ёлки пусть растут
за линией застав.
Купишь ёлку,
так и то
не ту, которая красива,
а оставшуюся
после вычески лесных массивов.
Что за радость?
Гадость!
Почему я с ёлками пристал?
Мой ответ
недолог:
нечего
из-за сомнительного рождества Христа
миллионы истреблять
рождённых ёлок.

А поэт-сатириконец Валентин Горянский, ставший эмигрантом, ещё в 1919 году написал пародию на подобные настроения, которую, однако, легко можно спутать с настоящей антиёлочной поэзией:
Скоро будет Рождество,
Гадкий праздник буржуазный,
Связан испокон веков
С ним обычай безобразный:
В лес придёт капиталист,
Косный, верный предрассудку,
Ёлку срубит топором,
Отпустивши злую шутку.
Тот, кто ёлочку срубил,
Тот вредней врага раз в десять,
Ведь на каждом деревце
Можно белого повесить!

Журнал «Огонёк» в конце 20-х годов возмущался: «До сих пор вместе с кружением вокруг дерева родители стараются привить детям ростки религии. Религиозные родители под видом «весёлой ёлки» навязывают детям «боженьку» и другие небылицы вроде «рождественского деда». Большой вред приносит культ ёлки лесам. Давно уже следовало бы положить предел и мистическому вредному поклонению ёлке, и порче лесов. Мы надеемся, что агитация Союза безбожников окончательно сломит бессмысленный обычай. Вместо того, чтобы ставить ёлку на крест, поставим крест на ёлку!».
А детский писатель Корней Чуковский в своём дневнике 25 декабря 1924 года между тем записывал: "Третьего дня шёл я с Муркой [так он называл свою дочь Марию] к Коле и был поражён — сколько ёлок! На каждом углу самых безлюдных улиц стоит воз, доверху набитый ёлками... Засыпали ёлками весь Ленинград. И я заметил, что покупаются ёлки главным образом маленькие, пролетарские, чтобы поставить на стол. Но "Красная газета" печатает: в этом году заметно, что рождественские предрассудки почти прекратились. На базарах почти не видно ёлок". Газета "Известия" писала в сочельник, 6 января 1930 года: "1930 лет гуляет по белу свету несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетённых и обездоленных тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними... Надеть ярмо рабочему на шею, ударить революцию крестом по голове — вот подлый классовый смысл рождественской легенды".
Артист Юрий Никулин вспоминал, что во времена его детства во многих школах висел плакат: "Не руби леса без толку, будет день угрюм и сер. Если ты пошёл на елку, значит, ты не пионер!". Ещё один из популярных "анти-рождественских" лозунгов начала 30-х годов гласил: "Не губите ёлок. Не празднуйте рождества!".
К концу 20-х годов сторонники рождественской елки окончательно "ушли в оппозицию" — рождество в 1927 году перестало быть официальным праздничным днём. В столице Моссовет запретил торговлю хвойными деревьями, за неё теперь полагался штраф или принудительные работы сроком на один месяц. Аналогичные решения были приняты советами и в других городах страны. Один из авторов киевской "Пролетарской правды" писал 24 декабря 1928 года: "Горсовет издал указ, запрещающий продавать в городе молодые сосны и ели. Шаг решительный, и его нужно поддержать всему сознательному обществу. Это байка, что дети, мол, больше всего любят ёлку. Я на своей дочери убедился, что ребёнок с большей охотой пойдёт, скажем, в оперу, чем будет скакать вокруг ёлки. Да и разве ж в одну только оперу можно повести ребёнка: у нас же теперь и кукольный театр, и зверинец, и, наконец, радио". В Ленинграде горсовет 16 декабря 1929 года издал постановление «О воспрещении торговли «ёлками», «берёзками» и т. п. в связи с религиозными обрядностями и обычаями». В нём говорилось: «Воспретить в черте города Ленинграда торговлю «ёлками» и «берёзками» и иными видами древесной растительности для использования в связи с религиозными обычаями и обрядностями».
Однако запреты запретами, но...

Как видно из печати тех лет, принятые решения не всегда соблюдались
Кроме того, многие горожане привозили ёлки из леса, наряжали их дома. В школах и детских садах в то же время никаких ёлок больше не устраивалось. С полок магазинов исчезли ёлочные игрушки, их стали заменять самоделками.

Самодельная ёлочная игрушка — зонтик, сделанная по образцу дореволюционных ёлочных украшений

Однако о том, что обычай ставить ёлки отчасти сохранялся даже в верхушке общества, мы можем судить, в частности, по сатирическому рисунку Е. Самсоновой, опубликованному в 1928 году. Он изображал рождественскую ёлку в доме ответственного работника. Один из гостей укоризненно спрашивал у хозяина:
— Как же так: при твоём положении — и вдруг... ёлка!
— Да, — невозмутимо отвечал тот, — но ведь она у меня с красными лампочками!
А в 1935 году судьба праздничной ёлки вновь круто переменилась — она открыто и победоносно вернулась в быт СССР. Уже не как рождественская, а как новогодняя. Но это, как говорится, совсем другая история...


На плакате 1924 года досталось и ёлке (рисунок в левом нижнем углу плаката)


Р. Брасс. Статья «Долой Буржуазную ёлку». Журнал «Друг детей» №3, 1929 год

Обложка советского детского журнала "Чиж" за декабрь 1936 года

В конце 1935 года в истории советской ёлки произошёл новый крутой поворот. Как вспоминал Никита Хрущёв: "Не помню года и тем более месяца, но вот однажды позвонил мне Сталин и говорит: “Приезжайте в Кремль. Прибыли украинцы, поедете с ними по Москве, покажете город”... Вышли мы, сели в машину Сталина. Поместились все в одной. Ехали и разговаривали... Постышев поднял тогда вопрос: "Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость — рождественская ёлка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям ёлку?”. Сталин поддержал его: "Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям ёлку, а мы поддержим". Так это и произошло. Постышев выступил в “Правде”, другие газеты подхватили идею".
Статья Павла Постышева появилась в "Правде" 28 декабря 1935 года. Она называлась: "Давайте организуем к новому году детям хорошую ёлку". Постышев писал: "В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на новый год своим детям ёлку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями ёлку и веселящихся вокруг неё детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как "левые", загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению ёлки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец... В школах, детских домах, во Дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка!.. Я уверен, что комсомольцы примут в этом деле самое активное участие и искоренят нелепое мнение, что детская ёлка является буржуазным предрассудком. Итак, давайте организуем весёлую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую ёлку во всех городах и колхозах".
Художник-карикатурист Борис Ефимов в том же 1935 году нарисовал шарж на Постышева, где он предстаёт в виде Деда Мороза:


А советские сатирики шутили, что теперь вместо букв "ИХ" ("Иисус Христос") ёлку следует украшать буквами "ПП", то есть "Павел Постышев". Статья была написана как чёткое руководство к действию, именно так её все и восприняли. Уже на следующий день в "Правде" появилось постановление ЦК комсомола, поддержавшее идею Постышева. Однако неожиданное возвращение ёлки застало воспитателей, учителей, культоргов врасплох. В сборнике "Ёлка", выпущенном под редакцией Е.А.Флериной и С.С.Базыкина в 1936 году, авторы признавались: "Ёлка явилась внезапно. Её никто не ждал, не готовился к ней. В магазинах не было ни ёлочных украшений, ни ёлочных игрушек — их не производили. В школах, детсадах, в семьях заволновались..." В тот же день, что и статья Постышева, в "Правде" была опубликована заметка "Продажа ёлок на рынках Москвы", в которой будничным тоном сообщалось, что на некоторых рынках Москвы идёт торговля ёлками. "Между рядами стройных зелёных деревьев, поставленных прямо в снег, снуют покупатели. Здесь жёны рабочих, служащих, инженеров, командиров Красной Армии. Здесь дети и подростки. Ёлки охотно раскупают. Приближается новый год, наступают школьные каникулы, и ёлка становится желанной гостьей в каждом доме, где есть дети". Всего за один час на Зацепском рынке Москвы раскупили 700 ёлок, на маленьком Тетеринском рынке — 400. Но так обстояло дело на небольших рынках. Газета укоризненно замечала, что директора крупнейших рынков столицы "считают почему-то продажу ёлок... нарушением каких-то никому не ведомых правил и "баловством"". Но если продажу ёлок ещё как-то можно было сравнительно быстро наладить, то оставался вопрос: чем их наряжать? Конечно, за оставшиеся считанные дни до праздника выдуть необходимое количество ёлочных украшений и обеспечить ими столицу и всю страну было невозможно. Однако людям помогала выдумка: как сообщила "Правда" 1 января 1936 года, московский гастроном №1 ГУМа за три дня до праздника распродал годовой запас грецких орехов! Их обмазывали клеем, заворачивали в блестящую золотую и серебряную бумагу и такими самодельными "шарами" украшали домашние ёлки. Москвичи раскупили в три предновогодних дня 7 тысяч тортов, 10 тысяч бутылок шампанского и 4 вагона кондитерских изделий.


Вернувшийся незадолго до этого в СССР Николай Устрялов (бывший деятель кадетской партии, потом участник правительства Колчака, а в 20-е годы — лидер сменовеховцев) писал 31 декабря 1935 года про случившуюся "бытовую радость" — возвращение ёлки. "Разрешена и даже рекомендована ёлка, и везде, повсюду — ёлочный энтузиазм, ёлочная вакханалия. В срочном, срочнейшем порядке мастерятся украшения, в "Детском мире" за ними густые очереди, в магазинных витринах сверкают отлично убранные ёлки, повсюду весёлые разговоры на соответствующие темы — прекрасно!"
Характерно, что восторги сменовеховца Устрялова по поводу ёлки зеркально отразил "Бюллетень оппозиции" его давнего непримиримого противника и оппонента Льва Троцкого. Лев Давидович в 1936 году решительно осудил "возрождение рождественской ёлки" в СССР, считая, что оно, среди прочих признаков, ярко показывает, "насколько глубоко успел прогнить правящий слой Советского Союза".


Слева направо: Л. М. Каганович, И. В. Сталин, П. П. Постышев, К. Е. Ворошилов

Между прочим, в мемуарах сына Постышева Леонида тот приводил такое любопытное соображение своего отца относительно ёлки: борясь с ней, как с "поповским предрассудком", хорошего, весёлого праздника для детей взамен рождественской ёлки так и не придумали. "Попы были умнее: они, несмотря на то, что ёлка — обряд языческий, не стали с ним бороться, а использовали в своих интересах".








Конец 1930-х годов. Дед Мороз дарит детишкам подарок — томик "Курса истории ВКП(б)"


1938 год. Главная московская ёлка — это и главная ёлка всей планеты, поэтому совсем не удивительно, а вполне закономерно появление на ней юного темнокожего гостя




Сын лётчика Бабушкина по радио поздравляет свою семью и всех родителей страны с Новым годом


1941 год. Колонный зал Дома союзов


1941 год. Колонный зал Дома союзов


Дед Мороз с детьми на одной из новогодних елок. Москва, конец 1930-х гг. Автор Я. Берлин


1936 год. Детский сад


Новый год, 1935 или 1936 год



И вот при торжественном возвращении ёлки в СССР с ней произошли разительные метаморфозы, похожие на смену языческой традиции поклонения дереву на христианскую. Их суть точно передал Семён Кирсанов, — тот самый поэт-футурист, который в 1928 году сурово призывал:
Ёлки сухая розга
Маячит в глазищи нам,
По шапке деда Мороза,
Ангела — по зубам!..
В первый день 1941 года он, наоборот, восславил ёлку на страницах "Правды", заметив при этом:
И даже ёлка, блёстками слепя,
За время хвойной лапою задела,
Всё вифлеемское сняла с себя
И всё советское — надела.
Из рождественской ёлка преобразилась в новогоднюю: венчавшая её восьмиугольная Вифлеемская звезда сменилась пятиконечной алой, а Рождественский Дед окончательно превратился в светского Деда Мороза.

Навершия для ёлки в форме пятиконечной звезды

Революция произошла и в области ёлочной игрушки. Ангелочки, которых прежде вешали на ёлку, отошли в область преданий. Им на смену пришли новые революционные ёлочные украшения: среди них были не только алые звёзды-наконечники на верхушку дерева, но и слепленные вручную из ваты фигурки полярников, красноармейцев, милиционеров.

Фигурки полярника с медведем и красноармейцев. Красноармейцы ещё без погон — они вернулись в РККА лишь в 40-е годы


Стеклянная фигурка красноармейца и картонная фигурка комсомолки

Разноцветные шары с изображениями звёзд, серпов и молотов, стеклянные дирижабли — распространённый в те годы вид воздушного транспорта — с надписью "СССР", игрушечный крейсер "Аврора", фигурка Феликса Дзержинского... В 1937 году была выпущена серия шаров с изображением вождей революции. Отразилась в ёлочной игрушке и злободневная тема гражданской войны в Испании: в 1938 году был изготовлен стеклянный шар с двумя аэропланами, один из которых сбивал другой. С выходом фильма "Цирк" (1936) популярность приобрели игрушки на цирковые темы. Первыми выпуск ёлочных игрушек наладили производственные артели — сохранившийся со времён нэпа "частный сектор" советской промышленности.

















31 декабря 1935 года "Комсомольская правда" публиковала статью "Студенческий бал-маскарад": "Яркие ленты, плакаты, панно, карикатуры, маски, рисунки, вырезанные фигуры украшали коридоры, стены зала, колонны и каждый уголок институтского здания. Даже громкоговорители, непрерывно разносившие по институту звуки танцевальных мелодий, прятались под большими открытыми поющими масками... В зале шум. Это на огромном коне въехал Дон-Кихот Ламанчский со своим верным слугой Санчо Пансой. Но вдруг конь упал, и из него стали вылезать Коломбины, Арлекины, и опять всё закружилось, затанцевало и запело. Уже 2 часа ночи. Но это мало кого волнует — "Счастливыe часов не наблюдают", эту надпись на всех часах держит Амур, или она написана на огненно-красном сердце, подвешенном к часам"...
А через год после возвращения ёлки, 1 января 1937 года, в Москве в Колонном зале Дома Союзов была установлена 15-метровая ель и устроен праздник, на котором впервые гостей поприветствовал Дед Мороз, получивший тогда же свою верную спутницу-внучку — Снегурочку. Одновременно с этой ёлкой вновь зажглись новогодние ёлки по всему СССР...
В общем же, подводя итоги сказанному, отметим: борьба с ёлкой 1920-30-х годов не прошла даром. В 1935 году ёлка вернулась, что правые деятели типа Устрялова восприняли с радостью, а левые оппозиционеры, как Троцкий — с осуждением. Но это был уже праздник, сильно обновлённый революцией, мало похожий на старые рождественские ёлки.
Впрочем, чуть позднее, в 40-е годы, пришедшие в СССР войска "держав оси", как ни странно, нашли время озаботиться этим вопросом и даже попытались "всё советское снять с ёлки, а всё Вифлеемское — надеть" на неё обратно. Но это — уже совсем другая история.