Почему я не Charlie

Я не собираюсь даже обсуждать правомерность убийства работников редакции. Террор — это СПИД человеческого сознания. Террор ничем не может быть мотивирован: невозможно оправдать обезглавливание безоружных перед камерами, вырезание семей, включая младенцев в колыбели, в Израиле или расстрел журналистов и заложников в Париже.

Собственно, повод террористам и не нужен. Если же, к сожалению, появляется, то пардон… Во многих бедных мусульманских странах арабские молодые люди не знают, куда себя деть. В Европе европейцами становиться не спешат. Не блистая умом и избытком знаний, легко ведутся на заманчивые предложения стать шахидами или просто убийцами. А тут удача сама идет в руки: Мухаммеда обижают. За Аллаха проливается кровь. И никто его, бедного, не спрашивает, так же, как и Христа, и всех многочисленных пророков существующих конфессий. Выродкам удобно прикрывать свои сатанинские инстинкты фундаменталистским воем. Воинствующие фанаты всех мастей, причем не только религиозные, ничего, кроме горя и смерти, не несут. И так уж случилось в современной истории, что исламский экстремизм пока всех обгоняет в своем кровавом забеге.

Ну, а прогрессивное человечество, спрашивается, где? Как всегда, бережет демократические ценности: воюет во имя жизни, ненавидит во имя любви, грабит во имя социального равенства, эпатирует общество во имя увеличения тиража издания за счет предельного морального падения.

В связи с парижскими событиями появилась возможность ознакомиться с творчеством до сей поры мало кому известного издательства. Понимаю, что по части здорового цинизма и сексуальной свободы во Франции есть свои традиции, восходящие к знаменитому Франсуа Рабле. В этом есть определенный шарм. Да и великая Фаина Раневская за словом в карман не лезла, называя части тела своими именами. Но там был интеллект, а не дешевый эпатаж.

Мне, не верящему ни в Бога, ни в дьявола, дико смотреть на карикатуры с однообразным и навязчивым акцентом на нетрадиционные способы сексуального удовлетворения христианских святых, мусульманских и иудейских пророков. Неужели это и есть та свобода слова, в защиту которой вдруг восстал европейский обыватель?

Наверно, многие попадали в ситуацию, когда в ответ на безобидную, с нашей точки зрения, фразу, в которой вспоминается чья-то отвлеченная мать, следовала бурная реакция людей другой языковой культуры.

Могли и прирезать, между прочим. А тут речь идет об изображении в непотребных позах святыни мусульманского мира. Как же можно так игнорировать психологию другого народа? Где граница вседозволенности? В чем разница между свободой слова и разнузданностью? Ради какой такой великой цели были отданы на заклание совершенно невинные люди, не имеющие никакого отношения к журналу? Почему кто-то вдруг забыл, что в демократическом обществе помимо свободы самовыражения есть еще и право на вероисповедание. В случае с Charlie Hebdo два основных принципа демократии вступили в противоречие. Результаты не заставили себя ждать.

Представим себе невероятную ситуацию, когда оскорбленный эстонец, еврей или русский убивает человека, оскорбившего его дорогое капище, Стену плача или собор Василия Блаженного скабрезной карикатурой. И в ответ весь мир начинает глумиться над эстонскими, еврейскими или русскими святынями, устраивает флешмобы с плакатами, рассуждая о свободе слова. Даже не сомневайтесь — представители оскорбленных народов озвереют, и в очередной раз начнется национальный «междуубойчик».

Господа политики и журналисты! Попробуйте понять, что кажущийся вам безобидным дешевый и безнаказанный эпатаж, оскорбления, ложь и прочая мерзость ставят нас вместе с вами в позицию жертв, которые избрали путь саморазрушения. Идея публиковать сомнительные рисунки во всех СМИ в качестве выражения протеста террористам и защиты свободы слова мне кажется недальновидной. И при всем уважении к редакторам Postimees и Eesti Päevaleht все же хочу спросить: чем им так не угодили мусульмане Эстонии, раз они сочли возможным оскорбить религиозные чувства своих сограждан перепечаткой карикатур под маркой солидарности с французами?

Великий русский поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев писал, что «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Времена изменились. Если работники СМИ и облеченные властью не поймут, как может отозваться их слово, то им как профессионалам — грош цена.

После нападения на редакцию журнала Charlie Hebdo свое мнение в Твиттере выразил принц Карл-Филипп Орлеанский, герцог Анжуйский: «Я пойду против эмоционального течения и отделю себя от движения «Я Шарли» … Почтить память жертв — да. Отдать дань Charlie Hebdo — нет».