Украинские выборы-2014 и национальный раскол

При первом же взгляде на карты минувших парламентских выборов в Украине очевидно резкое разделение поведения избирателей в зависимости от географического фактора. А если припомнить этнические и языковые карты, становится ясно, что это разделение носит национальный характер. Наиболее это бросается в глаза на карте явки (взята отсюда):

Видно, что провал явки почти точно совпадает с <dfn>Юго-Восточной Украиной</dfn> (<abbr>ЮВУ</abbr>), иначе говоря — <dfn>Новороссией</dfn>. Это Одесская, Запорожская, Харьковская, Днепропетровская, Николаевская области и оккупированные силами «<abbr title="антитеррористической операции">АТО</abbr>» (кавычки потому, что в действительности она борется, конечно, ни с к каким не <dfn>терроризмом</dfn>, а с <dfn>мятежом</dfn> — это факт безотносительно оценки оного мятежа) районы Луганской и Донецкой областей; добавим также округ № 103 с центром в г. Александрия (хотя и находящийся в Кировоградской обл., но показавший такую же, менее чем половинную явку, как примыкающие районы Днепропетровской обл.). Далее мы ещё видим проводившие свои выборы<abbr title="Донецкая Народная Республика">ДНР</abbr> и <abbr title="Луганская Народная Республика">ЛНР</abbr> на востоке и теперь российский Крым на юге. Кроме того, явка сорвалась в Закарпатской и Черновицкой областях, но они сами неоднородны, поэтому для упрощения анализа выделим в них избирательные округа №№ 69, 71, 72, 73 (Закарпатская обл.) и 202 и 203 (Черновицкая обл.) — и обозначим их как <dfn>Закарпатье</dfn> в политическом смысле. Остаётся, наконец, собственно украинская <dfn>метрополия</dfn>или территория украинского <dfn>национального государства</dfn> — <dfn>Западная и Центральная Украина</dfn> (<abbr>ЗЦУ</abbr>).

Чтобы убедиться, что эта политическая география действительно определяется национальным и языковым фактором, привлечём данные переписи 2001 г. о доле населения по регионам, для которой украинский язык родной, чтобы определить зависимость между этим показателем и явкой. Пренебрегая прочими национальностями и предполагая электоральную однородность языковых сообществ (любопытно, однако, что на Юго-Востоке корреляция явно слабее, то есть западные украинцы и восточные украинцы — это не вполне одно и то же), получаем наилучшую линейную интерполяцию со значениями: доля голосовавших среди украиноязычных — 60 %, русскоязычных — 27 %.

Что касается Закарпатья, то именно эти две области отличаются на западе страны наибольшей долей национальных меньшинств. Согласно той же переписи, на юге (то есть в провалившей явку части) Черновицкой обл. преобладает румынско-молдавское население (Новоселица, Глыбокая, Герца, а в г. Сторожинец румын тоже больше трети). В Закарпатской обл. в провалившую явку часть попадают районы, со значительным, кое-где преобладающим венгерским населением — Береговский, Виноградовский, а также Мукачевский район с заметной долей венгров, Раховский и Тячивский районы с заметной долей румын (следует признать исключение: в на треть венгерском Ужгородском районе явка оказалась гораздо выше).

Логично предположить, что в ЮВУ народ голосовал (если вообще) за русские партии, а в ЗЦУ — за украинские. Если, разумеется, в стране есть две политических нации со своими политическими структурами. Проверим. Подсчитаем доли голосов каждой партии от всего числа избирателей отдельно для ЮВУ и ЗЦУ, и измерим разницу. Разницу удобно мерить, внезапно, в децибелах (делим одно число на другое, берём десятичный логарифм и домножаем на десять — получаем степень «украинскости»).

<caption>Результат и этничность партий, участвовавших в парламентских выборах в Украине в 2014 году</caption>

Зачем здесь выведено число голосов?

А чтобы было видно, что немногочисленные не этнические, сплачивающие страну партии, играют чисто фиктивную роль, у «зелёных», «жiнок» и прочих тому подобных менее полумиллиона голосов на всех, и ими можно пренебречь. По формальным признакам можно было бы посчитать русскими партиями также «Украину Майбутнего» и «Возрождение», но при ближайшем рассмотрении они оказываются региональными проектами, получившими четверть голосов в одной лишь области — Днепропетровской и Харьковской, соответственно. Голосование же на Юго-Востоке за партию Дарта Вейдера я склонен считать в основном протестным жестом. С другой стороны я по подобным основаниям сбросил бы со счетов партию 5.10, получившую почти треть своих голосов только в Киеве и Киевской области.

Украинская политика чётко делится на русские партии и украинские партии — все, разумеется, националистические (не только «Правый сектор» и «Свобода», которые кричат об этом совсем уж открыто). Показательно, что у украинских партий, кроме блока Порошенко, нет даже русской версии на сайтах (четыре октябрьских новости у «Самопомичи») можно не считать.

Теперь посчитаем долю украинских и русских партий по выделенным в начале макрорегионам.

Итак, мы видим, что украинское национальное государство показало на парламентских выборах свою состоятельность (на текущий момент [шовинистического подъёма], а будущее его, конечно, довольно мутно). Но вот на своих национальных окраинах оно явно провалилось. Разумеется, относительное преобладание и там украинских партий не должно бы радовать правителей, заинтересованных в единой стране. Потому что оно достигнуто за счёт падения доверия населения к лояльным, интегрированным в это государство русским национальным партиям, падения настолько решительного, что бо́льшая часть населения региона просто выпала из официальной, легализованной режимом политики. Почему же Порошенко только порадовался такому обороту, а потом ещё посулил некие люстрационные меры населению Крыма [после чаемого им возвращения]? Очевидно, этих людей вполне устраивает такая целостность их страны, которая включает колониальную периферию, с поражённым в правах или вытесненным из политического мейнстрима населением.