В фашистской Италии католическая церковь пыталась спасать евреев

В декабре 1943 года, когда усилия нацистов по задержанию и депортации итальянских евреев были в апогее, Ванда Пиперно постучала в ворота монастыря Санта-Бриджида на площади Фарнезе в Риме, пишет журналист The Times of Israel Роберт Филпот. Дверь открыла монахиня, которая повела молодую женщину и ее племянника-подростка к настоятельнице. Ванда объяснила, что она и ее семья беженцы, перемещенные в результате боевых действий и теперь ищущие место для укрытия.

Хотя монахини, должно быть, заподозрили, но не спросили, евреи ли они. Вместо этого показали беженцам комнаты в изолированном крыле монастыря. Вскоре 13 других членов семьи Пиперно также нашли убежище в Санта-Бриджиде.

Благодаря настоятельнице, сестре Марии-Элизабете Хессельблад, которая начала прятать еврейские семьи еще тогда, когда нацисты лишь начали свои облавы, двумя месяцами ранее, Пиперно выжили и пробыли в Санта-Бриджиде до освобождения Рима в июне 1944 года.
Спокойная жизнь еврейской семьи, принадлежавшей к среднему классу, была нарушена, когда фашистский режим Бенито Муссолини принял первую часть антисемитского законодательства в 1938 году. Но лишь после того, как Муссолини был свергнут и немцы оккупировали страну летом 1943 года, жизни итальянских евреев по-настоящему оказались в опасности.

Семье Пиперно повезло пережить то время, когда нацисты арестовывали, депортировали и убивали итальянских евреев, но для Италии это не было исключительным случаем. В целом более 80% евреев — почти 37 000 человек — сумели избежать здесь «окончательного решения»: по уровню выживаемости евреев в оккупированной Европе Италия уступала только Дании. 

Папа Пий XII в Риме в октябре 1943 годаAP

В своей новой книге «Синдром К: как Италия сопротивлялась «окончательному решению»» британский журналист и писатель Кристиан Дженнингс рассказывает о том, что в Италии ужасы Холокоста были притуплены, хотя ни в коем случае не предотвращены.

Его книга на удивление благожелательно проливает свет на роль католической церкви — как института, так и собрания разных личностей — и бросает вызов популярному представлению о Пие XII как о «гитлеровском папе», который якобы никак не реагировал на то, что представляла собой ужасающая картина Холокоста по всей оккупированной нацистами Европе.

«В сельской Италии, как и в крупных городах, католическая церковь была одним из главных пунктов убежища для беглых евреев», — пишет автор о периоде, начавшемся осенью 1943 года.
Дебаты о связях Пия с нацистами возобновились недавно после публикации книги Дэвида Керцера «Папа на войне: тайная история Пия XII, Муссолини и Гитлера», в которой прослеживается весьма критическое отношение к действиям Ватикана.

Наряду с портретом папы Дженнингс описывает также картину того, как жадность, некомпетентность и инстинкт выживания некоторых офицеров СС и гестапо, которым поручено было руководить «окончательным решением» в Италии, замедлили  движение нацистской машины смерти в последние месяцы войны.

И он подробно описывает, как приверженность Муссолини в его поздние годы «окончательному решению» приводила диктатора к предательству даже тех евреев, которые ранее играли ведущую роль в фашистской партии.

Защищаемый диктатором

Замыслы нацистов в отношении итальянских евреев были давними. На Ванзейской конференции в январе 1942 года евреи этой страны оказались в списке, составленном Адольфом Эйхманом. Тем не менее, несмотря на то, что Муссолини открыл центры содержания под стражей и ввел строгие расовые законы, он отказывался арестовывать и депортировать евреев из страны.

Эта позиция изменилась после того, как диктатор был свергнут бывшими сторонниками, а затем освобожден из заключения немцами и в сентябре 1943 года  поставлен на пост главы Итальянской социальной республики (Республики Сало) на севере Италии. Два месяца спустя на конгрессе в Вероне Муссолини, который к тому моменту был не более чем марионеткой, поддержал «окончательное решение».

Тем не менее, трудности реализации «окончательного решения» в Италии были очевидны с самого начала и даже в тех частях страны, которые были непосредственно оккупированы немцами. В Риме, например, планы первой «ретаты», или облавы, в октябре 1943 года неоднократно откладывались, несмотря на нетерпение Берлина: отчасти из-за предупреждений австрийского католического духовенства в Ватикане и представителей министерства иностранных дел Германии о том, что Папа мог решительно осудить аресты.

Когда 16 октября 400 солдат СС наконец начали операцию в столичном гетто, она оказалась, с точки зрения нацистов, довольно безуспешной. Около 90% из 9800 римских евреев сумели ускользнуть от преследователей. Как позже писал Эйхман, решающую роль в этом сыграло затягивание операции. «Высказанные возражения и чрезмерное затягивание шагов, необходимых для завершения операции, привели к тому, что большая часть итальянских евреев смогла спрятаться и избежать захвата», — с горечью отмечал он в дневнике.

Бенито Муссолини, октябрь 1943 годаAP

Но, как показывает проведенный Дженнингсом анализ расшифрованных сообщений из Рима в Берлин, немцам мешали и другие факторы. Согласно одному сообщению, были задействованы все «имеющиеся силы», но итальянская полиция, которую сочли ненадежной, к рейду не присоединилась. Было отмечено и враждебное отношение итальянского общества. «Пассивное сопротивление», сообщалось в депеше, в большом количестве случаев «переросло в активную помощь» евреям.

Разумеется, в сообщениях не было деталей собственной некомпетентности немцев. Например, шестеро евреев, захваченных во время рейда, останавливались в том же отеле, что и Теодор Даннекер, который возглавлял управление СС по делам евреев в Италии и был отправлен с айнзатцкомандой в Рим, чтобы возглавить облаву.

Очевидный провал римской «ретаты» не сулил ничего хорошего планам нацистов по уничтожению итальянского еврейства. 

Еврейское гетто в столице было населено в основном стариками, женщинами и детьми, которые жили в 10 городских кварталах, втиснутых на площади менее чем 2,5 квадратных километра.
Дженнингс отмечает: если девять из десяти евреев смогли бежать из такой «жестко ограниченной географической зоны», то «как бы немцы справились с попытками арестовать евреев в горах, долинах и равнинах половины Италии?»

Эта территория также не была надежной с точки зрения логистики: когда союзники продвигались на север по земле вдоль всего Апеннинского полуострова, их самолеты контролировали небо, ограничивая свободу передвижения нацистов. Преимущество союзников усугублялось тем фактом, что послания немцев тайно перехватывались, расшифровывались и читались, часто в режиме реального времени.

Сотни церквей становятся убежищами

Тем временем в тылу у немцев тысячи итальянских партизан  храбро сражались за освобождение своей страны от оккупантов. Евреи и неевреи вместе участвовали в партизанских засадах и в войне на истощение против нацистов. Среди них Лидия Рольфи, девушка-католичка, присоединившаяся к вооруженной группе, действовавшей в сельской местности между Мондови, региональным центром Кунео, и французскими Альпами; Аугусто Сегре, сын раввина из города Казале-Монферрато под Турином, который сотрудничал с партизанами чуть севернее; и еврей Эдуардо «Вито» Вольтерра, бывший учитель, один из членов «Партии действия», проводившей операции в лесах Абруццо, к северу от Рима. В марте 1944 года Вольтерра возглавил первый из серии дерзких рейдов  по освобождению евреев из лагеря для военнопленных Сервильяно, недалеко от порта Анконы. Всего, по оценке Дженнингса, из лагеря было освобождено около 90 евреев.

Прямые нападения партизан на оккупантов и их инфраструктуру помогли связать немецкие войска и их фашистских союзников, которые в противном случае могли бы выслеживать евреев и их укрытия в сельской местности.

Итальянские партизаны в поисках фашистов в Риме после занятия города силами союзников в июне 1944 годаAP

Если иметь в виду, что были сельские фермы и городские квартиры, то убежище Пиперно в Санта-Бриджида оказалось одним из сотен в церквах и монастырях, где укрывались евреи. Эти убежища — наряду с путями побега евреев из Италии в безопасную Швейцарию — управлялись «сетью священников, епископов и другого духовенства», которая работала с доверенными прихожанами и Делегацией помощи еврейским эмигрантам.

Единственной задачей этой организации, финансируемой Американским еврейским объединенным распределительным комитетом, было спасение  итальянских евреев. 

Деньги американцев, переведенные в Швейцарию, а затем нередко физически переправляемые священниками через границу в Италию, использовались для оплаты фальшивых удостоверений личности, продуктов питания, транспорта, медикаментов, одежды и взяток итальянским фашистским и немецким чиновникам.

Примеры сотрудничества между католическим духовенством, мирянами и их соотечественниками-евреями были многочисленны. Так, 34-летний секретарь архиепископа Генуи монсеньор Франциско Репетто сотрудничал с главным раввином Генуи Риккардо Пасифичи. 

Репетто, который стал ответственным за распределение средств Делегации помощи еврейским эмигрантам по всей северной Италии, также был в тесном контакте с Массимо Теглио, летчиком-евреем времен Первой мировой войны, который руководил тайной деятельностью организации и имел в своем распоряжении парк из 15 самолетов. Считается, что в период с сентября 1943-го по июнь 1944 года курьеры Делегации помощи еврейским эмигрантам перевезли 25 млн лир между Швейцарией, Турином, Генуей, Флоренцией и Римом, помогая примерно 4 тыс евреев.

Возможно, одно из самых хитроумных убежищ евреев находилось в самом Риме. Больница Фатебенефрателли, построенная на острове на реке Тибр, принадлежала католическому ордену госпитальеров Святого Иоанна и, таким образом, формально была территорией Ватикана, а не Италии. Ее директор-антифашист Джованни Борромео и двое его врачей, Адриано Осичини и Витторио Эмануэле Сачердоти, использовали это обстоятельство в полной мере, укрывая армейских дезертиров, партизан и евреев.

Когда началась «ретата», Сачердоти — сам еврей, который теперь именовался Витторио Сальвиуччи, и его коллега-католик Осичини начали привозить в больницу группы евреев. Борромео диагностировал у них «синдром К»: кодовое слово, указывавшее на то, что они здоровы, но евреи, — и советовал им прикрывать рот, часто кашлять и притворяться, что у них затуманенное состояние и высокая температура. Затем евреев отправляли в изолятор с пометкой «Морбо ди К» («Синдром К»).

Офицеры СС прибыли в больницу через три дня после начала облавы, но вскоре ушли, после того как Сачердоти описал им симптомы загадочной болезни.


За стенами Ватикана

Из стен самого Ватикана монсеньор Хью О’Флаэрти, ирландский чиновник, руководил неформальной сетью, получившей название «Линия побега из Рима»: она помогала евреям и военнопленным союзников, находившимся в бегах. В сеть ирландского монсеньора, управлявшую несколькими конспиративными квартирами в Риме, входили, например, сбежавший британский военнопленный, контрабандой доставленный в Ватикан под грузом капусты в фермерской тележке, ирландский посол и его жена, а также двое молодых священников-новозеландцев. Масштабы операции О’Флаэрти были впечатляющими: по оценкам, через один такой «безопасный» дом на Виа Империя прошло около 4 тыс. человек.
Но разве «гитлеровский папа» не знал о том, что происходит у него под носом в Ватикане и о действиях его католической паствы за его стенами?

Дженнингс считает, что знал. Правда, говорит он, публичные слова Пия часто были очень тихими и двусмысленными и их истинную цель было трудно различить. Например, энциклика, выпущенная в октябре 1939 года, когда началась война, звучала настолько расплывчатой, что глава гестапо одобрил ее оглашение в немецких церквах.

Но, утверждает Дженнингс, важно помнить: на протяжении всей войны Ватикан чувствовал себя «находящимся в осаде, в опасности и под угрозой разрушения». Папа опасался, что нацисты могут оказать давление на Муссолини, чтобы тот «изолировал Ватикан физически и политически» и разрушил то, что считалось «государством-изгоем в центре Италии». Ходили даже слухи, будто Гитлер подумывал отдать приказ СС похитить Папу.

Эти опасения были связаны с глубокой обеспокоенностью тем, как нацисты обратят свой гнев против католиков в оккупированных странах. События в Нидерландах, где нацисты отреагировали на критику депортаций со стороны группы епископов в июле 1942 года, захватив 400 голландских католиков, у которых были родственники-евреи, поддерживали такие опасения.
Дженнингс считает, то, что Папа публично сказал об «окончательном решении», маскировало практические шаги, которые он предпринял для обеспечения помощи евреям со стороны Церкви.
«Пий, возможно, был чрезмерно скрытен в своих операциях, вместо того чтобы выступать с публичными обвинениями. Обвинения, которые церковь действительно делала, могли быть завуалированы слишком темным и тайным языком; они могли быть слишком немногочисленными, слишком запоздалыми, но действия, которые он предпринял, и решения, которые он принял, говорят, что он был тем Папой Ватикана, который изо всех сил старался быть гуманным Папой», — заявляет он.

Обложка книги «Синдром К: как Италия сопротивлялась “окончательному решению”»

Поведение Ватикана после немецкой оккупации подтверждает это мнение.
Перехваченные сообщения, отмечает Дженнингс, доказывают: к началу октября 1943 года Ватикан знал и о том, что нацисты намеревались арестовать итальянских евреев, и о том, что именно произойдет с задержанными.

Пий использовал это заблаговременное предупреждение, чтобы срочно отправить через своего государственного секретаря кардинала Луиджи Мальоне секретные письма и инструкции монастырям, церквам и семинариям в Риме, призывая их помогать скрываться столичным евреям.

Ватикан также издал экстерриториальный указ об иммунитете своей собственности в Риме, который, как надеялись, предотвратит проникновение в нее немцев, признавая все-таки, что СС вряд ли удастся удержать.

Таким образом, когда началась «ретата», 4 700 евреев Рима находились под защитой церкви; большинство – в монастырях, разбросанных по всему городу, но более 470 в самом Ватикане.
Банк Ватикана стал переводить деньги в другие города Италии, гарантируя, чтобы аналогичные усилия могли быть предприняты и там.

«Ватикан принял твердое решение и санкционировал создание структуры логистической и финансовой поддержки, которая позволила десяткам тысяч итальянских евреев спрятаться», — утверждает Дженнингс. Таким образом, «пехотинцы католической церкви» в деревнях, поселках и городах Италии действовали «как самостоятельно, так и по приказу Ватикана, чрезвычайно организованным и скоординированным образом».


Нацисты теряют «безжалостную эффективность»

Несомненно, усилиям церкви и тысяч простых итальянцев по защите евреев способствовал тот факт, что многие из нацистов, отправленных для осуществления «окончательного решения» в Италии, прекрасно понимали: ход войны меняется и, скорее всего, Третьему рейху конец.
У этих людей руки по локоть были в крови европейских евреев. «Сеть офицеров СС и СД, расквартированных по всей Италии к осени 1943 года, — пишет Дженнингс, — состояла из тех, кто имел опыт логистической организации и безжалостного осуществления расово ориентированных массовых убийств».

В “Яд Вашеме” у стенда с фотографией Пия XII в годы Второй мировой войныAP Photo/Dan Balilty

Группенфюрер СС Карл Вольф, верховный представитель СС и полиции в Италии, был бывшим начальником штаба Генриха Гиммлера и принимал активное участие в Холокосте на территории Польши и Украины; оберштурмбанфюрер СС Герберт Капплер, возглавлявший гестапо и СС в Риме, руководил депортацией австрийских евреев и служил в айнзатцкоманде в Польше; штандартенфюрер СС Вальтер Рауфф, которому было поручено реализовать «окончательное решение» в Милане, изобрел мобильную газовую камеру в Польше, прежде чем взять на себя ответственность за убийства евреев в Тунисе; а лейтенант СС Гвидо Циммер, руководивший операцией в Генуе, долгое время был офицером разведки СС.

Но к тому времени, когда они прибыли в Италию, эти «центурионы массовой смерти», как их называет Дженнингс, уже не были сосредоточены на задаче задержания и депортации евреев. Наоборот, каждый из них усиленно набивал карманы и при случае заискивал перед союзниками.
Дженнингс утверждает, что, учитывая многочисленные проблемы, связанные с реализацией «окончательного решения» в Италии, им следовало выполнять свою работу «как можно лучше и как можно надежнее». Таким образом, «окончательному решению» в Италии не хватало «безжалостной эффективности», характерной для операций на Востоке и, в некоторой степени, в Нидерландах и Франции.

Циммер, например, должен был возглавить борьбу с черным рынком, а также выявлять и депортировать евреев. На самом деле он занимался… рэкетом, продавая испанские паспорта евреям, брал взятки с задержанных евреев в обмен на свободу и от имени Вольфа тайно вел переговоры о досрочной капитуляции Германии в Италии с офицерами американской разведки. Дженнингс пишет: «Сосредоточение внимания СС на этих двух преступных предприятиях — заискивание перед союзной разведкой и работа на нее, а также личное и институциональное обогащение — отнимало много времени и энергии от ежедневного диктата «окончательного решения»».

Однако ничто из перечисленного не может умалить того факта, что во время Холокоста в Италии погибли примерно 7680-8000 евреев. Особенно тяжелым было положение евреев на севере страны — в Итальянской социальной республике, Генуе, Милане, Вероне и Турине, которые были оккупированы первыми, а освобождены последними.

Действительно, Муссолини оказался даже не в состоянии — или не захотел — защищать тех евреев, которые когда-то выступили под знаменами фашизма и служили его режиму. Немногие евреи были большими сторонниками Муссолини, чем туринский банкир Этторе Овацца: присоединившийся к «Маршу на Рим» в 1922 году и сделавший щедрые пожертвования фашистской партии, он олицетворял собой высокоинтегрированную природу итальянского еврейства. Расовые законы Муссолини в конце 1930-х годов оставили его и других патриотически настроенных, благополучно живших евреев, которые поддерживали фашистов, с «острым чувством предательства и унижения», замечает Дженнингс.

Тем не менее, даже после немецкой оккупации и после того, что ему пришлось продать свое имущество и бежать с семьей к швейцарской границе, Овацца, похоже, не чувствовал опасности. «Они никогда не тронут меня, я слишком много сделал для фашизма», —  замечал он, когда его призывали бежать перед приходом нацистов.

Спустя чуть более месяца после того, как Гитлер ввел войска в Италию в сентябре 1943 года, Овацца, его жена и дети стали одними из первых жертв Холокоста в Италии — их убили эсэсовцы в здании начальной школы для девочек в маленьком, красивом курортном городке Интра на берегу озера Лаго-Маджоре.