"Что знал Балаш о Ришелье, а Ришелье о Балаше?"

Б. Ф. ПOPШHEB ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА И ВСТУПЛЕНИЕ В НЕЕ

ШВЕЦИИ И МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА 1976

Приложение

Политические отношения Западной и Восточной Европы в эпоху Тридцатилетней войны *

* Доклад на XI Международном конгрессе исторических наук, август

1960 г. Стокгольм. Текст доклада на русском языке опубликован в журнале «Вопросы истории», 1960, № 10.

<…>

Но Смоленская война, возникновению которой Жак Руссель так много содействовал и которая косвенно сделала возможным триумфы Густава- Адольфа в Германии, оборвалась скоро и неожиданно. Причин к тому несколько. Аксель Оксеншерна и шведский Государственный совет, не проявившие вовремя понимания глубоких замыслов Густава-Адольфа, после его смерти не подписали уже почти полностью согласованного шведско- русского союзного договора, и русское посольство вернулось из Стокгольма в Москву осенью 1633 г. с пустыми руками. Турция, занятая борьбой с Персией, опоздала с обещанным выступлением против Польско- Литовского государства, а крымские татары тревожили Московское государство набегами с юга 18. Восстание запорожского казачества против польского национального гнета задержалось на несколько лет. Но главной причиной, вынудившей московское правительство подписать в июне 1634 г. Поляновский мир с Польско-Литовским государством (выиграв всего лишь отречение Владислава IV от претензий на русский престол), явилось широкое крестьянско-казацкое восстание в ряде центральных областей России в 1633 — 1634 гг., возникшее в связи с усилением экономического гнета и начавшее увлекать за собой беднейшее население в самой Москве. Во главе этого народного движения на первом этапе стоял крестьянин-партизан Иван Балаш, по имени которого оно получило в исторической литературе название «балашовщина». Тень «смутного времени» снова нависла над русским самодержавием". Для подавления внутреннего мятежа оно поспешило развязать себе руки, заключив Поляновский мир. После смерти Филарета Никитича и подписания Поляновского мира в русский правительственный аппарат стали возвращаться сторонники пропольской политики, и Московское государство на многие годы отвернулось от активных действий на западе.

Заключение Поляновского мира 1634 г. имело катастрофические последствия для шведской армии в Германии. Поскольку Владислав IV стал незамедлительно готовиться к возобновлению войны со Швецией в союзе с Данией, Швеции пришлось оттянуть к польской границе часть своих войск, притом значительно большую, чем потребовалось бы для осуществления плана Густава-Адольфа и Филарета Никитича. Недостаток резервов привел к цепи поражений шведской армии в Германии, начавшейся с Нёрдлингена, к распаду Гейльброннского союза немецких князей, потерявших веру в шведскую силу, к неумолимому приближению фиаско всего шведского похода в Германию. Положение спас лишь Ришелье: в июне 1635 г. Франция принуждена была вступить в открытую войну с Габсбур-

-----------------------------------------------------

18 Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.— Л., 1948.

19 Поршнев Б. Ф. Социально-политическая обстановка в России во время Смоленской войны. — «История СССР», 1957, № 5.

424

гами, что дало шведам возможность оказать необходимое давление на Польско-Литовское государство и добиться от него заключения Штумсдорфского договора со Швецией, после чего шведская армия более десяти лет могла снова вести активную войну в Германии, не опасаясь удара в спину.

Такова сложная цепь взаимосвязанных явлений. Что знал Балаш о Ришелье, а Ришелье о Балаше? Ничего. Между тем «балашовщина», сорвавшая Смоленскую войну, косвенно отразилась на другом конце Европы, ибо заставила Ришелье, отодвинув интересы католической церкви, ринуться в тяжкую битву за спасение национальной независимости Франции.

Но вступление католической Франции в Тридцатилетнюю войну на стороне антигабсбургских сил все же означало существенное изменение характера этой войны: отныне она перестала даже по форме быть религиозной войной. Религиозная оболочка окончательно отпала, а вместе с нею и все указанные выше планы и замыслы. Большинство действующих лиц описанной драмы сошло со сцены на протяжении всего лишь нескольких лет. «Франко-шведский» период Тридцатилетней войны был уже чисто политическим финалом, когда Франция и Швеция медленно, но неумолимо сжимали и душили агрессивную габсбургскую Империю, а воинственная габсбургская Испания все более приближалась к коллапсу (по выражению Веджвуд) в неравной борьбе с франко-голландскими союзными силами.

В этот период воздействие Восточной Европы, и в частности России, на историю Тридцатилетней войны было уже не столь заметным. Однако роль России как важного фактора европейской системы государств с новой силой проявилась в критические 1644 — 1645 гг. В это время габсбургско-католическая дипломатия, бросила на стол свой последний козырь. Была сделана попытка отвлечь Швецию от войны против германского императора, создав против нее коалицию из Дании, Польско-Литовского государства и России. Дания выступила первой. Были предприняты огромные усилия для примирения и сближения России с Польско-Литовским государством, а также для сближения ее с Данией путем династического брака. Однако после некоторых колебаний Московское государство отказалось от предназначавшейся ему роли и осталось верным дружественному Швеции курсу. Это предопределило отказ и Польско-Литовского государства. Таким образом, и на этот раз позиция Москвы глубоко отозвалась на общеевропейских делах и в немалой мере предопределила трагический для Габсбургов конец Тридцатилетней войны. Еще раз глубокая связь и единство политической истории Западной и Восточной Европы сказались в самом конце Тридцатилетней войны — во время подготовки и заключения Вестфальского мира 1648 г. и в ее эпилоге, продолжавшемся до (1653 г..

Тридцатилетняя война завершилась не полным, а частичным и абортированным поражением Габсбургов. Это связано с тем, что окончание ее падает на время необычайно широкого раската по всей Европе революционных массовых движений 20.

Ведь именно с последними годами Тридцатилетней войны совпадает наивысший подъем Английской революции под руководством Кромвеля. Во Франции с 1648 г. бушевала Фронда, имевшая на первом этапе характер

--------------------------------------------------------

20 Поршнев Б. Ф. Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в. М., 1970.

425

серьезного революционного движения. В Испании на протяжении 40-х и начала 50-х годов XVII в. ареной народной борьбы («войны жнецов») была Каталония. Португалия была с 1640 г. очагом республиканских заговоров, социального брожения. Значительные политические, если и не социальные, бури разыгрывались в Дании, в Голландии. Широчайшее народное антифеодальное и антииспанское движение развернулось в 1647 — 1648 гг. в Южной Италии и Сицилии; в Неаполе вслед за Лондоном была провозглашена республика. В 1648 г. восставали крестьяне Австрии, в 1650— 1653 гг.— Швеции, в 1653 г. пылала крестьянская война в Швейцарии. В Польско-Литовском государстве в 1648 — 1651 гг. происходили восстания польских крестьян, в 1648 — 1654 гг. бушевала -национально-освободительная и антифеодальная война украинских крестьян под руководством Богдана Хмельницкого. В Московском государстве в 1648 г. прокатилась широкая волна городских восстаний, завершившись в 1650 г. восстаниями в Новгороде и Пскове и крестьянскими движениями в окрестных областях.

Шведский уполномоченный на Вестфальском мирном конгрессе Сальвиус писал в 1648 г. в одном из донесений своему правительству: «Представляется каким-то великим чудом, что во всем мире слышно о восстаниях народа против государей, как-то: во Франции, Англии, Германии, Польше, Московии, Турции... Является ли причиной тому некое общее расположение звезд на небе или же что-то вроде всеобщего сговора народов в отношении дурных правителей,— один бог может знать». Это «великое чудо» 1648 и близких к нему годов привлекало огромное внимание современников, но заинтересовало историков лишь недавно (до того каждое из этих движений изучалось изолированно от других). Так, англичанин Мерримен опубликовал книгу на эту тему21. В 1957 г. в Англии состоялась встреча историков разных стран для обсуждения проблемы одновременности и взаимосвязи ряда революционных движений середины ХVII в.22

Их одновременность, очевидно, зависела в известной мере от истощения финансовых ресурсов всех европейских правительств в связи с Тридцатилетней войной. Их взаимосвязь была больше, чем прежде предполагалось. Кромвель, как утверждают, находился в переписке с Хмельницким; о восстании украинцев писала пресса Фронды23. Идейное воздействие Английской революции на классовые битвы во Франции, Германии, Голландии, Швеции было огромным. И, наконец, очень велико было их прямое или косвенное влияние на политику правительств, участвовавших в Вестфальском мире. Вести об Английской революции подстегнули Фронду во Франции, а это заставило кардинала Мазарини изо всех сил спешить сподписанием мира и пойти на огромные уступки противникам. Швецию труднее было побудить к прекращению сулившей новые успехи войны в Германии, но к сговорчивости ее еще в 1646 г. побудили известия о наборе большой армии Владиславом IV. В конце 1648 г. шведское правительство направило тайную инструкцию Карлу-Густаву, кузену королевы Христины, командовавшему шведской армией в Германии: зорко следить за бушую-

--------------------------------------------

21 Merriman В. Six Contemporaneous Bevolutions. Oxford, 1938.

22 Seventeenth Century Bevolutions.— «Past and Present», April 1958, N 13. "

23 Поршнев Б. Ф. К характеристике международной обстановки освободительной войны украинского народа 1648 — 1654 годов. — «Вопросы истории», 1954, У«5.

426

щими в Польско-Литовском государстве внутренними раздорами и оттянуть главные силы шведской армии через Силезию и Саксонию на восток, к польской границе, дабы иметь возможность вторгнуться в Польшу из Германии, если это окажется полезным для Швеции. Восставшие в 1648 г. запорожские казаки и украинские крестьяне обратились за помощью к России. Но русское правительство начало войну с Польско-Литовским государством только в 1654 г., и только в 1655 г. Швеция осуществила вторжение в Польшу, уже полностью освободившись к этому времени от забот Тридцатилетней войны.

Итак, мы убедились в тесной взаимосвязи внешней политики государств Восточной Европы и Западной Европы в эпоху Тридцатилетней войны. Но для историка всякое исследование частной, конкретной темы - это то же, что для физика эксперимент. Данная тема заставляет нас вернуться к теоретическому понятию «система государств». Система это или простая сумма государств? Не существует ли общих объективных закономерностей, приложимых ко всякой системе государств?

Сейчас возможно отметить лишь немногое.

Во-первых, нам кажется несомненным, что во всей истории всякому без исключения государству, пока его внутренний общественный строй основывался на эксплуатации человека человеком, частной собственности на средства производства, классовом антагонизме, была вместе с тем свойственна и тенденция к внешней экспансии. Тенденция эта обычно парализовалась подобными же тенденциями других государств. Дипломатия была лишь неустанным прощупыванием слабых мест окружения или же опасностей, грозящих данному государству со стороны других. Во-вторых, на этом фоне в каждую эпоху выступал тот или другой основной очаг aгрессии. Это и превращало сумму государств в систему (если говорить о «системе государств» в чисто политическом смысле). В эпоху Тридцатилетней войны основным очагом агрессии являлся габсбургско-католический лагерь с его претензиями на всеевропейское господство. Против агрессии всегда сплачивались те или иные силы, образовывался второй центр системы. Между ними находили свое место государства-лимитрофы и государства, претендовавшие на роль «третьего радующегося», против которых, в свою очередь, складывался тот или иной противовес и т. д. Однако, если и есть общие и объективные, т. е. не зависящие от частной воли, закономерности любой системы государств, то все же история рисует нам картину постоянной изменчивости и смены этих систем. Причина тому— столь же объективные и неумолимые законы экономического развития, а также различие темпов этого развития у народов в зависимости от конкретных исторических условий. Наконец, накапливавшиеся классовые противоречия подчас взрывались с огромной силой и приводили к глубоким изменениям общественно-политического строя в той или иной стране, что неминуемо меняло ее удельный вес и положение в системе государств, а следовательно, косвенно отражалось и на всей системе.

Таким образом, история международных отношений не может быть отнесена к чисто описательным отраслям исторической науки и противопоставлена, скажем, экономической или социальной истории. В этой отрасли также могут быть получены важные теоретические выводы.