Доллар по …десят, евро по …десят, баррель по ..десят? Что, страшно?

А вы представляете, как жить, если вот прямо завтра на твоих глазах могут убить твоего ребенка или твою маму? Месяцами нет лекарств, еды, воды, света, тепла? А как тем, кому таки «посчастливилось» бросить родной дом и жить большой семьей в одной комнате в чужом доме и городе — и счастливы, что их дети больше не плачут от взрывов? И если вдруг громыхает рядом — это праздничные салюты страдающих от санкций россиян, а не слепые ракеты осатаневших от войны карателей.
Мне кажется неправильным скулить про гречку и про доллар с баррелем, когда там вот прямо сейчас, в эту самую минуту, когда вы это читаете, кого-то опять убьют. И в его жизни не будет ни гречки, ни хамона, ни долларов — всего того, что завтра будет у нас.

Они гибнут и за нас с вами. А от нас ведь не требуется рисковать жизнью — но просто потерпеть. Не ныть. Да, если мы дадим убить их всех, наша гречка подешевеет. Доллар будет по …дцать. Лексус купим на год раньше. Но жить-то как с этим? В глаза друг другу смотреть? Когда — «он не вернулся из боя»? Жизнь нас всегда будет ставить перед выбором. Грубо тыкать в него носом. Ну не получается всегда так, чтобы и деньги, и стулья. И нашим, и вашим.

Не слушайте мерзавцев, которые говорят, что это мы с вами и дети в Донецке — за войну, и только они маршируют за мир. И Киев, и те, кто держит пульт управления от него, всем объяснили предельно четко: мир — это победа одной стороны, а не компромисс между двумя. Вы представляете, ЧТО будет вытворять на «освобожденных территориях» озверевший от поражений национал-сброд? Да туда год никого кроме CNN не пустят, чтобы мир правды не узнал. И что — нам после этого полезет гречка в глотку?

Вам всегда будут говорить, что вот-вот все рухнет. Что мы на пороге катастрофы. Что вот-вот наступит 1937-й, 1917-й или палеозой. Что завтра нас завоюет Китай или Дагестан. Что у нас вот такусенький ВВП, а у них — во-о-от такущий. И, значит, даже если ты прав — ссориться нельзя. А «немец — это силища». И «умная нация победила бы глупую-с». И куда нам в одних ватниках с духовностью против технологий и капиталов.

Ребята, да мы с вами пережили самое страшное — абсолютную власть либералов в 90-е. И живы, что само по себе чудо. Это сейчас кому-то кажется, что страшная угроза — это снижение премий и бонусов, а смертельная — это смена «Жан-Жака» на МакДак. Бывало и хуже. И может быть гораздо хуже. Потому что — да, немец — силища, да — технологии и капиталы. И всем этим будут давить на каждого из нас.

Но даже маленькие страны выживают и побеждают любого врага не нефтью или капиталами. А верой в себя, в правоту своего дела. Главная атака сейчас идет не на цену на нефть, не на курс рубля и не на гречку, а исключительно на нашу веру в страну и в самих себя. Из всего политического многообразия у нас остались только 2 партии — партия поражения и партия победы. Аншлюс Украины был нужен больше всего как моральный удар по всем нам для демонстрации нашего бессилия. Мастер-класс: «учитесь, ватники, как завоевывают государства в 21 веке без единого выстрела, при помощи Голливуда, 5 миллиардов и пачки печенек».

Но нашлись тысячи простых русских людей, которые сломали эту игру. И вместо унижения ситуация стала вызовом, на который нельзя было не ответить.

Да, к ответу нужно быть готовыми. Это значит — понимать, что может быть хуже. Это значит — доверять тем, кто принимает решения. Но и требовать с них за нашу солидарность «по крымскому счету». Воровство и пилеж средств — это саботаж и удар по тылам. И они должны быть готовыми к яхтам и авто классом ниже. Должно стать постыдным хвастаться роскошью и гиперпотреблением. Еще более мерзким — наживаться на проблемах.

Но еще важнее — наша солидарность. Друг с другом, с теми, кому сейчас намного труднее. У меня сын пришел из школы и говорит, что люди хотят собрать деньги, вещи — для Донбасса. Вообще — наши ресурсы огромны, если вспомнить дурацкие многотысячные траты на бесчисленные «выпускные» кутежи, начиная с детсадиков. Или миллиарды, выпускаемые в небо в новогоднюю ночь. Сделать что-то каждому сейчас важнее всего — не потому, что наша помощь окажет решающий перелом (хотя — кто знает? Может быть, кому-то и жизнь спасет. Буквально). Но это нужно нам самим ради нас самих. Ибо тех, у кого есть солидарность, не победить ни при какой стоимости барреля. Захар Прилепин, когда собирал деньги и помощь в Донбасс, удивился, как быстро и охотно люди жертвовали малым и великим. Да, мы уже готовы. Но есть огромный спрос на людей, которым можно доверять. Мне кажется, из этой проверки на прочность мы должны выйти именно с четким пониманием, кому мы теперь можем точно верить в непростое время, а кто — струсил, кто — перебежал, кто — наживался на беде, кто — пировал во время чумы.

А то, что все это рано или поздно кончится — это однозначно. Не нужно переоценивать чужие силы и недооценивать свои. Не нужно поддаваться панике, которая сама по себе — часть игры на нашу деморализацию. Мы вполне можем выйти из кризиса сильнее, чем в него входили, как в Великую Отечественную. И это, кстати, будет для Запада намного хуже, чем вечный хаос на всем нашем пространстве от Калининграда до Владивостока. Потому что это будет означать, что уже второй раз за 25 лет страна выйдет из полной… эээ… депрессии вопреки «дружеской поддержке наших западных партнеров». Уже точно ничем не обязанной Западу, точно знающей о его намерениях, точно не верящей его словам, точно не желающей от него зависимости. Импортозамещение в сфере идей и глубокая санация российских западозависимых элит и бизнеса.

Недавно прочитал один отличный коммент к какой-то западной статье в Иносми, где пугали «нестабильностью на Востоке Европы». И наш товарищ ехидно так пишет: «а что такое? Какая еще нестабильность на Востоке Европы? У нас тут на Урале все спокойно». Вот реальность, о которой мы иногда забываем. Вообще, все будет решаться не в московских влюбленных в Запад кабаках. Горьковский Лука из «На дне» на вопрос местного участкового — мол, я тебя не знаю, а в своем участке должен всех знать — мудро отвечал: «Это оттого, дядя, что земля-то не вся в твоем участке поместилась… осталось маленько и опричь его…».