Максим Шевченко в лабиринтах "Эха"

К. Орлова― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». В студии сегодня журналист Максим Шевченко. Максим Леонардович, добрый вечер.

М. Шевченко― Добрый вечер.

К. Орлова― Вы, наверное, следите за процессом неонацистской группировки БОРН.

М. Шевченко― Нет, не слежу.

К. Орлова― Мы с вами только что ознакомились с тем, что там было. Одиозные показания дала Евгения Хасис. Сказала, что, во-первых, группировка замышляла убийство адвоката Ходорковского Вадима Клювганта. Это раз. А два – то, что она действовала по указанию чиновника из администрации президента господина Симунина. Ваш комментарий.

М. Шевченко― Во-первых, я не доверяю показаниям женщины молодой, которой сломали жизнь, с которой работали опытные следователи психологи. Которая находится, безусловно, в истерическом состоянии, которая пошла за Никитой Тихоновым из-за любви к нему. И которая, скажем так, из-за этой любви огромной, которую очевидно она к нему испытывала, попала на какой-то невероятной срок в тюрьму за то обвинение, которое было в целом как говорят доказано в ходе судебного разбирательства и в ходе следственных мероприятий, предшествующих ему. Сейчас эти вот ее вдруг спонтанно возникшие мысли могут быть продиктованы чем угодно. Ведь в свое время им обещали и Тихонову и Хасис отдельно, об этом известно журналистам, что Тихонову обещали, что если он возьмет на себя, то помилуют Хасис. Хасис не помиловали. И не скостили ей ничего. Может быть Хасис пообещали, что Тихонову скостят пожизненное. Думаю, обманут. Следователи всегда обманывают тех, кому они что-то обещают, никогда нельзя верить следователю, что бы он тебе ни говорил в ходе следствия. Это закон, который знают все, кто хоть раз сидел и описывал это потом по другую сторону стола от следователя. Я думаю, что это такие серьезные и страшные обвинения, которые она сегодня проговорила вслух, что, безусловно, как-то к ним надо относиться. Или проверкой этих слов, этих мыслей займется соответствующая структура какая-то. Я не знаю, кто, мне кажется, если речь идет о сотруднике администрации президента, то, наверное, ФСБ этим должно заниматься все-таки. Потому что это вопрос государственной безопасности. Но, так или иначе, еще раз говорю, со скидкой на то, что это доведенная до отчаяния молодая женщина с искалеченной жизнью, искалеченной судьбой, находящаяся в состоянии нервного срыва и такого перманентного психоза, все равно надо бы каким-то образом проверить эти серьезные заявления, которые прозвучали из ее уст.

К. Орлова― А вы как-то с эмпатией относитесь к Хасис.

М. Шевченко― С чем, простите?

К. Орлова― Какое-то сочувствие в словах или мне кажется.

М. Шевченко― Я вообще сочувствую людям, которые находятся в тюрьме, независимо от того, какое обвинение по отношению к ним. Я русский человек, русские люди всегда сочувствуют даже каторжникам и убийцам. Когда каторжник и убийца бежит с каторги, то русские люди в Сибири оставляли им хлеб, соль на таежных тропинках. И в целом не выдавали, старались не выдавать жандармам, которые их преследовали.

К. Орлова― Вот, видите, не только я заметила…

М. Шевченко― Мы, русские люди полагаем, что над человеком суд божий выше суда земного. Если человек является преступником, то непременно он испытывает и в этой жизни и в следующей такие муки, желательно, чтобы в этой муки совести, которые позволили бы ему в следующей жизни очиститься от этого.

К. Орлова― Максим Леонардович, несколько передач назад мы обсуждали народный суд в ДНР.

М. Шевченко― Вы еще раз, третий раз хотите вернуться к этой теме.

К. Орлова― Нет, я хочу спросить, почему у вас к тому человеку не возникло никакого сочувствия.

М. Шевченко― Во-первых, тот человек в тюрьме не сидел.

К. Орлова― Два раза сидел.

М. Шевченко― Я говорю про сидящих в тюрьме. Которые на момент, когда вы меня спрашиваете, сидят в тюрьме. Он был на свободе. Он был рецидивистом, и он был совершенно справедливо в ходе демократического народного суда, его дело было рассмотрено и он был осужден. Вам, конечно, ближе как я понимаю суд бюрократический. Где сидит судья один, даже без народных заседателей. Народный прокурор сидит какой-то такой с помятым лицом, адвокат и человека приговаривают непонятно к чему, непонятно на основании чего. Вам, очевидно, суд над участниками событий 6 мая, как он прошел, ближе, чем суд в Алчевске. Я вас уверяю, что в Алчевске их бы не приговорили к тому, к чему их приговорили в Москве.

К. Орлова― Возможно. В связи с этим вопрос от Синегарда: «Максим, вы так восхищались судом у Мозгового, где решением был вынесен смертный приговор, но помнится, были очень против волеизъявления местных жителей в Митино против строительства мечети. Если, к примеру жители какого-то района Москвы соберутся на народный сход и постановят выселить всех кавказцев, вы тоже будете считать это законным основанием для насильственного выселения?»

М. Шевченко― Это совершенно разные вещи. Это абсолютно провокационный вопрос, заданный неонацистом по тону, по сути, и зря вы его зачитываете в прямом эфире «Эхо Москвы», Карина. Хочу вам сказать, что выселение каких-либо людей по этническому, религиозному признаку является одной из форм геноцида. Сегрегации. Я надеюсь, что государство, которого я являюсь гражданином РФ, защитит любого человека от любых форм расовой неприязни, геноцида или сегрегации по отношению к нему. Что касается так называемого митинского схода, то на этом сходе жителей Митино было не более 10%, все остальные были съехавшиеся со всей Москвы не жители Митино. Что касается строительства мечети в Митино, то я тоже считаю, что, к сожалению, та религиозная структура, которая подошла к этому строительству мечети, купила землю, подошла к этому несколько халатно и не разъяснила жителям ни саму суть проекта, ни то, что там будет после строительства мечети. Не согласовала это с местными православными структурами, организациями, с горожанами. Короче, в большом городе подобные здания, которые вызывают конфликтные ситуации, надо строить после длительного разговора с населением. После проведения серьезных акций социальной рекламы. Которые разъясняют гражданские права всех людей, независимо от их национальности и вероисповедания на право обладания религиозными сооружениями. Как это сооружение будет вписываться в архитектурный контекст данной местности. Какие удобства или неудобства испытают местные жители. Допустим, построили мечеть, ясно, будет хороший достаточно дешевый мясной магазин при этой мечети, который обязательно бывает, где мясо будет качественнее, свежее и дешевле, чем в близлежащих супермаркетах.

К. Орлова― Это очень актуально с уровнем нынешней инфляции.

М. Шевченко― Это актуально, это будет татарское мясо или ингушское мясо или мясо, которое выращивают в Калмыкии, туда привозят и это будет плюс. Но никто это не разъясняет местным жителям. Поэтому в целом мне кажется, такие мероприятия надо лучше готовить, это мой упрек такой небольшой религиозным организациям. А что касается этого схода, это были не местные жители.

К. Орлова― Вот, как раз и Рупрехт вас спрашивает: «Откуда вы эту статистику знаете и сколько процентов собралось на судилище в ДНР».

М. Шевченко― Да это подробно все изучено. Это не судилище, Рупрехт. А это народный суд. И не надо его равнять со сходом, организованным пиарщиками тогда в Митино, в Москве. По националистическим группам. Цену заказа каждого националиста можно посмотреть на соответствующих сайтах в Интернете. Есть сайты, на которых даже прайс-листы в свое время выставляли, когда организовывали бирюлевский погром так называемый, и об этом есть подробное исследование. То понятно было, кому, сколько и каким организациям заплатят за то, чтобы они пошли громить бирюлевскую базу.

К. Орлова― В ДНР тоже знатный пиарщик работал. Господин Бородай.

М. Шевченко― В ДНР люди в ситуации, если уж вам так интересна эта тема, Карина, в пятый раз ее повторю. Когда государство украинское сбежало из Алчевска. Там нет ни суда, ни судей, ни адвокатов. Ни прокуроров. Там остался народ. И народ взял в свои руки право суда, право революции и право строительства справедливого народного демократического общества.

К. Орлова― Максим Леонардович, ваш постоянный слушатель, видимо, из Санкт-Петербурга замечает, что когда на улицу выходит сто тысяч человек, то это не народ, а всего лишь жалкая его часть. Вы действительно так говорите. А вот когда несколько десятков выносит приговор, то это вполне себе народ, имеющий на это право. Пусть даже не десятков, а сотен.

М. Шевченко― Что. Вопрос в чем?

К. Орлова― Правильно заметил? Слушатель правильно понимает.

М. Шевченко― Вопрос в чем. Я же говорю не про выход на улицу, а я говорю про конкретную ситуацию суда. Да, эти сто тысяч, что они хотели. Вышли, да, это в целом эти сто тысяч не могут говорить от имени всего народа России.

К. Орлова― А сто человек от имени народа Донбасса.

М. Шевченко― А 200 человек, которые судят конкретно, они не говорят от имени народа Донбасса. Они говорили от имени тех, кто собрался в этом зале. Понимаете разницу? Не понимаете. Вот они собрались 300 человек в этом зале судить насильника и вот эти 300 человек взяли на себя ответственность, в том числе религиозную, хотя сказано «не суди, да не судим будешь», судить. Каждый человек, который это делает, берет на себя ответственность перед лицом всевышнего. Вот они взяли эту ответственность и эти 300 человек и присудили насильника к смерти. Одного к смерти, другого к возможности искупать его преступление кровью. А сто тысяч, которые вышли на Болотную площадь или куда там и которые заявляли, что они и есть Россия, их назвали лучшими людьми страны, Владислав Сурков сказал об этом. Я не считаю, что это представители всего народа. Да, да, вас, Карина, похвалил Сурков тогда. Вы забыли просто. Можете гордиться этим.

К. Орлова― Я горжусь. Про Украину и ДНР. Перед перерывом вы сказали, что украинская власть бросила людей, которые живут на территории Донецкой и Луганской областей. И вот Корнилов спрашивает: «Если Порошенко отказался от ЛНР и ДНР, от проживающих там народов, то почему Путин эти народы не берет под свое крыло?»

М. Шевченко― Народы этого не хотят, во-первых, большинство людей.

К. Орлова― Разве не хотят в Россию?

М. Шевченко― Можно я вам расскажу. А не вы мне будете рассказывать, не бывая там ни разу, что там происходит. Я вот только что вернулся вчера оттуда. Во-первых, большинство людей не хочет ни в какую Россию. Большинство людей хочет строить Донецкую народную республику. И Луганскую народную республику. Могу сказать, что эти формы государственного самоопределения для этих мест являются традиционными. В годы гражданской войны там была Донецко-Криворожская республика, одним из создателей которой был товарищ Артем Сергеев. Это были вполне демократические республики, которые строились, вторая была рядом, это была Гуляйпольская махновская республика. Их принципом были так называемые свободные советы. В Донецко-Криворожской республике, несмотря на то, что Артем был большевиком и даже был участником, по-моему, 4-го съезда РСДРП, в советы входили все партии. Эсеры, большевики, анархисты, меньшевики. По-моему, чуть ли ни до кадетов. И вот этот флаг ДНР сине-красно-черный это флаг, между прочим, тот, который придумал Артем для Донецко-Криворожской республики. Это старый флаг. Его просто восстановили сейчас. И в нем полосы следующие: черная – анархическая полоса, это анархический флаг, рядом была махновская республика, у которой был черный флаг. Красный – это левые партии, синий – партии более центристские. Так вот, формы народовластия, свободных советов для Донбасса, для Донбасско-Криворожского бассейна являются естественными. Что касается Луганска, то Луганск это традиционная часть войска донского. По Кальмиусу когда-то проходила граница между Донским и Запорожским войском. Которую установила Екатерина, когда присоединила к российской империи эту часть. И да, у казаков, у Луганска тоже есть свои традиции. Эти традиции это самоуправление, казачье самоуправление, и они пытаются это восстанавливать. Это делать. Поэтому я думаю, что не стоит относиться с презрением к людям, там живущим. Они вполне восстанавливают свои формы государственности, они вполне являются патриотами ДНР и ЛНР. Что показали выборы, в ходе которых я наблюдал удивительные вещи. Когда очереди к участкам стояли буквально по полтора часа.

К. Орлова― Говорят, потому что участков не хватало.

М. Шевченко― Да нет, участков было достаточно много. Совершенно не поэтому, был огромный энтузиазм людей. И когда я подходил к ним, спрашивал, почему, они говорили: потому что мы Донбасс. Мы не позволим поставить себя на колени. То, что Порошенко сделал, отменил перед страшной зимой, холодной ледяной зимой вот это социальное обеспечение, финансовые инструменты, это нацистское преступление. Эти люди больше никогда не будут гражданами его Украины. Возможно, они будут гражданами другой, народной, демократической, свободной Украины. В которой органы народовластия, советы, например, будут определять жизнь, точно они не будут подчиняться преступному миллиардеру, олигарху президенту, который играет судьбами миллионов людей.

К. Орлова― У вас доказательства есть того, что он совершал преступления?

М. Шевченко― Конечно. Эта отмена социальных выплат это преступление.

К. Орлова― Но вообще преступление это то, что признано судом.

М. Шевченко― Вы такая демократка. Я давно знал, что все демократы это поклонники судебной власти. И что все демократы на самом деле видят в государстве, во всех его жестких формах максимально бюрократических…, кстати, именно поэтому я против демократии в вашем исполнении. Я за народную демократию.

К. Орлова― Вот такую, как на суде.

М. Шевченко― Да. Вот такую как на суде. В частности. Это гораздо более справедливо, чем…

К. Орлова― Просто вы такие серьезные обвинения предъявляете в адрес президента страны. Неважно, какой.

М. Шевченко― Очень серьезные обвинения. Я считаю, что акт лишения Донбасса и Луганска ДНР и ЛНР социальных выплат, социального обеспечения это попытка умертвить огромное количество людей зимой. Попытка лишить их возможности покупать продукты, получать зарплаты. Платить за тепло. Если бы не помощь России, то эти люди на самом деле могли бы умереть. Я думаю, Россия сейчас находится тоже в тяжелой ситуации, потому что никто не ожидал от Порошенко такого неадекватного шага. И главное смысл этого шага. Ведь он же сам разъяснил – с целью спровоцировать восстание народа ДНР и ЛНР. Получат они в ответ совсем другое. Получат они восстание в Запорожье, в Днепропетровской области, в Кривом Роге. Вот увидите. Готов поспорить, Карина.

К. Орлова― То есть вы обвиняете Петра Порошенко в преступлениях против человечества?

М. Шевченко― Я обвиняю Петра Порошенко в преступлениях против граждан Украины. Часть из которых после этого, конечно, уже себя гражданами перестанут считать. Безусловно. Президент, который объявляет часть людей, которые хотя бы формально принадлежат к гражданам страны, которой он является президентом, лишенными социального обеспечения, то есть женщин, детей, младенцев, школы, детсады, больницы. Как назвать этого президента. Даже Ельцин это не делал по отношению к Чечне. Хотя Ельцин, на мой взгляд, преступник в том, что он начал войну. Но в этом они с Порошенко абсолютно симметричны.

К. Орлова― А тот, кто вторую войну начал, он тоже преступник?

М. Шевченко― А он закончил первую войну. Тот, кто начал вторую войну. Понимаете. Сегодня там нет войны. Потому что иногда надо заканчивать войну. Поэтому Порошенко, безусловно, преступник. Преступник Турчинов, председатель, спикер парламента, Яценюк, премьер-министр, который проведет все эти указы через свои преступные коридоры и кабинеты. И те, кто будет это реализовывать, безусловно.

К.

Орлова― Максим Леонардович, говоря о преступлениях, Игорь Гиркин тут дал интервью большое.

М. Шевченко― Стрелков вы имеете в виду Игорь Иванович.

К. Орлова― Гиркин, Стрелков это его псевдоним, который он использовал в военных действиях на территории Украины. Сейчас он находится в России, больше не воюет. Поэтому он все же Игорь Гиркин. Во-первых, он в очередной раз подтвердил, признал, что отпускники, кадровые российские военные участвуют в боевых действиях на территории Украины.

М. Шевченко― Ну и что?

К. Орлова― И взял на себя ответственность за войну.

М. Шевченко― А никто не скрывал, что отпускники там участвуют. Вы же утверждали, что там кадровые части участвуют. Что там участвуют срочники. Все либералы сорвали голоса, доказывая, что там воюют срочники Псковской дивизии. Витебской дивизии. Но никаких срочников там не обнаружено.

К. Орлова― Еще Гиркин сказал такую фразу: спусковой крючок войны все-таки нажал я.

М. Шевченко― Это правда.

К. Орлова― Это он признается в преступлениях.

М. Шевченко― Он послужил катализатором для того, что народное восстание, которые и без него началось, потому что здания областной администрации в Донецке захватили без Игоря Стрелкова. И здание СБУ в Луганске захватили без Игоря Стрелкова. Игорь Стрелков своим туда походом с группой людей достаточно небольшой привел к тому, что неоформленное народное сопротивление, которое могло быть раздавлено карателями, уже к этому времени собиравшими достаточно большую силу, я знаю, что уже сотни людей там арестовывались, избивались, подвергались пыткам из народных активистов, из тех, кто участвовал в частности…

К. Орлова― А есть доказательства кроме свидетельских ваших показаний?

М. Шевченко― Конечно есть. Этих людей очень много, скоро будет опубликован доклад о пытках, которые применяют украинские спецслужбы к инакомыслящим и к политзаключенным. Так вот я хочу закончить свою мысль. Если бы Стрелков не начал свое стояние в Славянске, я вас уверяю, что это было все потоплено в крови. То, что сегодня мы наблюдаем в действиях украинской армии и Нацгвардии было бы тогда по отношению к безоружным.

К. Орлова― Максим Шевченко в программе «Особое мнение». Мы продолжим через несколько минут.

НОВОСТИ

К. Орлова― Мы продолжаем «Особое мнение». Владимир Путин, президент России сегодня выступал на Совете Безопасности и говорил про экстремизм и оппозицию. Во-первых, призвал различать эти два понятия. Во-вторых, сказал следующее: «Призывы к насильственному свержению существующего строя это прямое проявление антинародного мышления. Прямое проявление экстремизма». Вас ничего не смущает в этой фразе?

М. Шевченко― Призывы к свержению… Ну, понимаете, от имени народа многие говорят, пытаются говорить, многие группы радикальные, партии радикальные. Достаточно маргинальные группы. Соберется человек 20 таких сектантов политических, исповедующих одну примерно доктрину и разные ее вариации. И полагают, что они и есть народ, а все, кто против них это не народ. Это вообще сложная политическая в смысле вещь, кто имеет право говорить от имени народа.

К. Орлова― То есть Владимир Путин при этом говорит, что у нас демократическая страна и каждый имеет право на свое мнение…

М. Шевченко― Он же говорит «насильственное свержение», Карина. Понимаете вот можно не любить «Эхо Москвы», правильно, но можно желать насильственно уничтожить «Эхо Москвы». Разницу понимаете? Нелюбовь к «Эху Москвы» не есть преступление. А желание насильственно уничтожить «Эхо Москвы», допустим, ворваться сюда в студию и там разбить микрофон, сломать камеры, есть преступление. Путин, как я понимаю, говорил именно о насильственных действиях, а не вообще о нелюбви к власти.

К. Орлова― Но, тем не менее, он себя смело приравнял ко всему народу. Это нормально?

М. Шевченко― Я не считаю, что себя приравнял. Это ваша демагогическая такая формула. Он не сказал «я – народ».

К. Орлова― Это еще Вячеслав Володин сказал.

М. Шевченко― Ну Володин, может, и сказал. Путин – Россия, Россия – Путин. Но Путин где сказал, вы отвечайте за свои слова вообще-то.

К. Орлова― Да вот же и сказал.

М. Шевченко - «Я― народ» сказал Путин? Зачем вы лжете? В прямом эфире. Путин не говорил, что «я – народ». Или говорил?

К. Орлова― Призывы к насильственному свержению существующего строя это прямое проявление антинародного мышления.

М. Шевченко― Путин это не строй. Путин это президент, который занимает свою позицию.

К. Орлова― Путин это как раз…

М. Шевченко― Это ваша точка зрения.

К. Орлова― А строй это что?

М. Шевченко― А строй в России конституционный, демократический строй. Россия по Конституции социальное государство. Вам ее цитировать? Сейчас займем последние 6 минут эфира цитированием Конституции.

К. Орлова― 11 еще, не переживайте.

М. Шевченко― Ну давайте.

К. Орлова― Ладно. Вас тут спрашивает Дмитрий: «Какими делами вы сейчас занимаетесь как правозащитник?»

М. Шевченко― Я занимаюсь разными делами. Я занимаюсь Кавказом традиционно. Я занимаюсь попыткой все-таки побудить власть к расследованию убийства журналистов на Кавказе нерасследованных. Тем более что некоторые силовые начальники Сергей Ченчик, например, зам. полпреда СКФО в прошлом году во время заседания в Грозном совета по правам человека, именно в этот день поступила информация об убийстве в Махачкале журналиста «Нового дела» Ахмеднаби Ахмеднабиева. Дал тогда слово при всех взять это дело под свой контроль. В августе этого года дело по факту убийства Ахмеднаби Ахмеднабиева было прекращено якобы за недостаточностью каких-то следственных материалов или какая-то формулировка я не помню. Убийство Хаджимурада Камалова. Главного редактора и издателя газеты «Черновик», которая весной этого года была награждена государственной премией за вклад в развитие журналистики, демократии и так далее. Убийство Загира Арухова, меня например, совсем не устраивают результаты, бывшего министра по делам информации. Гаруна Курбанова. Тоже моего друга, руководителя информационного управления администрации президента Махачкалы. Тимура Куашева. Которого, как выяснилось, этим летом в августе убили уколом в левую подмышку. Это то, чем я занимаюсь в кавказском регионе. Помимо всего остального содействию развития гражданского общества. Я считаю, что тяжело говорить о каких-либо позитивных шагах, пока не расследованы убийства журналистов. Огромное количество убийств, я передал документы лично президенту во время встречи совета по правам человека с президентом. Список убитых журналистов и письмо, которое подписано было мной от имени и по поручению Союза журналистов Дагестана, например. Кроме того, я занимаюсь тем, что на территории Донецкой народной республики и Луганской народной республики я содействую созданию системы правозащитного гуманитарного мониторинга систем отслеживания состояния прав человека, нарушения прав человека. Это тяжело, сложно, это зоны гражданской войны, зоны, где нет структур власти. Которые только создаются буквально с нуля. Украинская власть, как мы знаем, оставила на произвол судьбы граждан, живущих в этих территориях. Поэтому это тоже очень тяжелая и крайне опасная работа. Скажу вам в первую очередь для тех, кто этим там занимается.

К. Орлова― Сегодня было заседание совета при президенте по правам человека по поводу медицинской реформы.

М. Шевченко― Я, к сожалению, не был на этом совете. Это не моя специфика. Я, к сожалению, просто не в курсе этой темы. Но там у нас есть выдающиеся специалисты, юристы, правозащитники, которые безусловно квалифицированно во всем разберутся.

К. Орлова― Был вопрос…

М. Шевченко― Я не могу всем сразу заниматься, Карина. Я вот только вчера фактически вернулся из Донецка, это была очень тяжелая командировка. Поверьте. Поэтому я занимаюсь теми темами, которыми я занимаюсь.

К. Орлова― Тогда вас спрашивают еще про прием Владимира Путина в Брисбене. Во-первых, будет ли закручивание гаек, высказали мнение такое несколько политологов. И что будет во внешней политике, пойдет ли Владимир Путин на уступки Западу или наоборот…

М. Шевченко― Пока все опасения по закручиванию гаек кончились беспрецедентными уступками коллективу «Эхо Москвы», то есть на самом деле победой «Эхо Москвы», с чем я поздравляю от имени всех журналистов России, я считаю, что «Эхо Москвы» защитило честь и достоинство журналистского сообщества. Отстояв право устава редакционного перед лицом воли или каких-то желаний инвесторов. То есть фактически содействовало исполнению закона о СМИ. Я также хочу поблагодарить руководство «Газпром-медиа» за внятную и конструктивную позицию в этом вопросе. Которые тоже подали пример многим инвесторам в том, как надо вести разумно и конструктивно переговоры, даже сложные переговоры с редакцией, которая может быть находится на каких-то иных политических полюсах. Безусловно, ситуация вокруг «Эха» в последние дни я считаю, привела к укреплению в России и принципов свободы слова и принципов демократии. И свободомыслия. А заодно послужила для «Эха» великолепной раскруткой. Поскольку рейтинги «Эха» выросли в разы. «Газпром-медиа» с другой стороны…

К. Орлова― Где это они выросли в разы из-за этого.

М. Шевченко― Посмотрите сами, посещаемость на «Эхе» беспрецедентна была в эти дни. Я думаю, что это все очень хороший позитив. Так как я к «Эху» отношусь очень хорошо, как практически уже к родной радиостанции. Хоть не являюсь ее сотрудником, я очень рад за все журналистское сообщество России. Поэтому закручивание гаек мы сразу отодвинем в сторону. Никакого закручивания гаек не произошло, судя по соглашениям, которые достигнуты между «Эхом» и «Газпром-медиа». Возьмем прием в Брисбене. Я считаю это был хамский прием по отношению к президенту России, по отношению к России в целом. Я считаю, что президент России абсолютно правильно себя повел. Как говорится, покинув раньше времени под дипломатическими всякими предлогами это мероприятие. Я уже давно считаю, что война идет. В тех или иных видах. Где-то горячая война, где-то холодная война. Знаете, такая корреляция. Я на нее обратил внимание. Товарищ Артем Сергеев, который был основателем Донецко-Криворожской республики, он очень много сделал для Австралии. Он когда бежал из сибирской каторги через Китай, он приехал в Австралию и там стал очень уважаемым редактором крупнейшей социалистической газеты, очень уважаемым человеком, получил австралийское гражданство. Потом он в годы гражданской бежал обратно, в Харьков вернулся, когда началась война. Но в Австралии это очень популярный человек.

К. Орлова― Правда?

М. Шевченко― Конечно, да это очень странная связь: Артем, Австралия, Донбасс, Путин. Мне кажется, что все неслучайно в этом мире. И в истории, что господь нам показывает такие странные сочетания, знаки и такие непростые конфигурации движения истории. Австралия в контексте Донбасса это такое очень важное судьбоносное место. Она связана с Донбассом через Артема, через ключевую фигуру Донбасса.

К. Орлова― А также через Боинг.

М. Шевченко― Это не факт. Потому что я был среди обломков Боинга, 4 дня назад я гулял по этому страшному полю, мы туда приехали, когда голландцы начали собирать обломки Боинга, я тоже там был вместе с другими журналистами. Совершенно не факт и совершенно не ясно, кто его сбил. Если бы у Запада была хотя бы микроскопическая уверенность в том, что его сбили повстанцы или, допустим, Россия, поверьте, об этом бы звонили во все колокола. Но все лето было молчание.

К. Орлова― А вот Станислав Белковский считает, что конечно у Запада есть неопровержимые доказательства этого, просто они…

М. Шевченко― Очевидно, Белковскому напрямую из Брисбена поступает информация, которая очевидно не поступает Путину. Поэтому Белковский у вас завтра будет, вы с ним на эту тему наговоритесь от души, поверьте. Но я не комментирую считание или несчитание Станислава Белковского. Хотя отношусь к нему с огромным интересом как интеллектуалу.

К. Орлова― Раз вы сами заговорили про связь Донбасса, Австралии, вот Марат25 вас спрашивает: «Максим, опишите, пожалуйста, вкратце, что сейчас творится в мировых элитах: Рокфеллер, Ротшильд, черная византийская аристократия…»

М. Шевченко― Это не ко мне вопрос. Это вопрос, Карина, я понимаю, что этот вопрос вы очень долго заранее выделяли фломастером, но это не мой стиль анализа, я это не комментирую. Это не моя стилистика. И поэтому я думаю, что очень серьезный кризис просто финансовый, политический кризис в мире. Очень серьезный кризис на энергетических рынках. Я не знаю, Ротшильды, Рокфеллеры или кто-либо еще…

К. Орлова― Можем про наших поговорить. Ротшильдов.

М. Шевченко― …но то, что мировая экономика стоит перед катастрофическим будущим, это очевидно.

К. Орлова― А чем именно мировая…

М. Шевченко― Война, Карина, идет война. Глобальная война, которой нет конца и края. Я не понимаю, как они будут справляться с «Исламским государством». Мощь которого растет, который захватывает все больше нефтяных полей. Очевидно следующая страна, куда ИГ может направить свой удар, будет Саудовская Аравия. Может, по крайней мере, быть таковой. А война на территории Саудовской Аравии это для США знаете ли очень серьезная проблема. Потому что это крупнейший поставщик нефти на мировой рынок. А я не исключаю, потому что я знаю, что многие люди, которые прошли пыточные следствия в тюрьмах Саудовской Аравии, сегодня сражаются в рядах «Исламского государства». Об этом есть в сети немало информации. И горят желанием уничтожить эту королевскую династию, которая по их мнению, по мнению этих радикалов, безусловно, противоречит принципам ислама.

К. Орлова― А Россия.

М. Шевченко― Причем тут Россия

К. Орлова― Как у нас тут обстоят…

М. Шевченко― У нас дела обстоят, мы осажденная крепость. Мы находимся в достаточно серьезной кризисной ситуации по периметру. У нас война в Украине, которая развязана киевской властью против народа Украины, у нас на Кавказе есть остаточные явления террористической активности, у нас на Ближнем Востоке серьезная проблема. У нас в Грузии политический кризис. С уходом, приходом Аласания в оппозицию. Уходом и с приходом в оппозицию Аласания это просто платный агент американский. У нас есть масса разных проблем. В Средней Азии, Афганистане. Но в целом страна…

К. Орлова― Позитивный тренд. Правильно?

М. Шевченко― Я бы не сказал, что позитивный. Бюджет на будущий год сокращен для всех регионов практически. В «Коммерсанте» по-моему, были опубликованы данные.

К. Орлова― А сегодня в Форбсе опубликовали прекрасную статью по зарплатам российских топ-менеджеров.

М. Шевченко― Я Карина, открою секрет. Позитивного тренда нет нигде в мире.

К. Орлова― От этого легче должно стать?

М. Шевченко― Нет, не легче. Просто я адекватно смотрю на вещи. Мне не легче, не тяжелее. Я считаю, что чем быстрее мы осознаем, что война уже идет, тем яснее нам понятна будет стратегия в ходе этой войны, которая может привести к победе.

К. Орлова― Максим Шевченко был в программе «Особое мнение». До свидания.