Гусаровы дети. Страницы из моей семейной истории. Часть 9.

                                      С  Ё  С  Т  Р  Ы

    Самой старшей среди нас была Мария, родившаяся в 1927 году. Её может помнить только старшая дочь дяди Гриши Наталья, родившаяся в 1925 году. Она рассказывала мне, что бабушка Арина, в доме которой жили семьи обоих её сыновей, Феоктиста и Григория, говорила её матери, Пелагее Васильевне: вот Дашка, т.е. моя мама, шлёпала Маню по спине, что-то у неё повредила, отчего та и померла 2-х лет от роду в 1929 году. Мама часто вспоминала Марусю, как она её называла. А умерла она от тифа, который в те нелёгкие годы случался чаще, чем сейчас грипп. Да и болели они, похоже, вместе с Натальей, которую Бог миловал, выздоровела.

    Нина родилась 20 июля 1929 года в Петропавловке, а с 5-ти лет жила в Краснозёрском. В 1943 году окончила 7 классов школы, выучилась в Новосибирске на наборщика ручной печати и работала по специальности до пенсии, т.е. до 50-ти лет, работа-то была со свинцом, вредная. В 1951 году вышла замуж за демобилизованного солдата из той же воинской части, где она работала в типографии в здании Управления Омской железной дороги. Его звали Петром Ивановичем Мельниковым. Обоим было по 22 года. Я даже помню, как в нашей землянке на берегу Омки по этому поводу собрались за столом мои родители, Нина с Петром и дядя Гриша с тётей Полей. Дядя Гриша принёс свой патефон, который мы ещё несколько дней заводили после этой скромной свадьбы, пока его не унесли хозяева. Пётр был красивым кудрявым брюнетом, родом из Аткарского района Саратовской области. Мне он сразу понравился за умелые руки и хозяйскую хватку, проявившуюся в обустройстве той комнаты, которую Нина получила от воинской части в бараке в привокзальном посёлке по ул. Кагановича, 1. Нина с 1947 года была как бы представителем нашей семьи в Омске, других то родственников тогда в городе не было. Я много слышал о большом городе из рассказов её самой и мамы, бывавшей у неё. Мне очень хотелось самому увидеть этот загадочный город. Случилось это летом 1948 года, когда от Омска до Калачинска пускали пригородный рабочий поезд из товарных вагонов с узкими скамейками вдоль стен. Так тогда решали продовольственную программу: все поля, прилегающие к линии железной дороги, были поделены между омскими предприятиями и засаживались картошкой. Для посадки, а главное, для вывоза урожая без взимания дополнительной оплаты и предназначался этот поезд. Сразу он получил от народа наименование 500-весёлого. Билет в нём почти в два раза был дешевле, чем в пассажирском, где цена ему была 13 руб. 90 коп. И это была немаловажная причина для реализации моей мечты. Мы ехали в этом удивительном поезде втроём: мама, Нина и я. Уходя из Калачинска под вечер, в Омск он прибывал к полуночи, когда трамваи уже не ходили, а другого транспорта в то время и не было. Ждали утра в переполненном вокзале, который произвёл на меня потрясающее впечатление, особенно полами из дореволюционной ещё метлахской плитки. К 6-ти часам утра народ столпился у трамвайного кольца, которое тогда было на привокзальной площади. Трамвай был из двух маленьких деревянных вагончиков, линия от вокзала до мясокомбината была однопутной (сейчас бы это было напротив нового здания кукольного театра «Арлекин»). Потом трамвай шёл уже по двухпутной лини по Московской улице (сейчас проспект Маркса) с булыжной мостовой и громыхал аж до нынешней остановки «Площадь Ленина». Там на месте сквера Борцов Революции было разворотное кольцо. Мы доехали до остановки «Управление дороги», т.е. до нынешнего  Университета путей сообщения. Недалеко, на ул. Пушкина, Нина жила в комнатке на 2-м этаже деревянного неблагоустроенного общежития с соседкой, кажется, одной. Там мы и ютились одну или две ночи. Нина провела и провезла меня на трамвае по главным интересным местам Омска, который и тогда выглядел очень привлекательно. С той поры я стремился побывать в городе при каждом удобном случае во время каникул и был согласен на любую работу: приносить воду из неблизкой водопроводной будки (колонок тогда ещё не придумали), таскать дрова через дырку в заборе, за которым была лесопилка. К 1952 году в Омске стали продавать в магазине, т.е. в госторговле, молоко в розлив по 1 руб. 80 коп. за литр летом и по 2 руб. 40 коп. зимой. Но процветала эта небывалая торговля только в одном магазине по ул. Республики (сейчас Ленина), где теперь ресторан «Журналист». Очередь была, как в Мавзолей В.И. Ульянова-Ленина в хрущёвские времена. Летом 1952 года, ещё до рождения Тани, мне было поручено ездить в тот магазин с бидоном и покупать по 3 литра молока. На трамвае я ехал до остановки «Съездовская», часа 2 стоял в очереди, ехал с полным бидоном до пл. Серова, пешком шёл под железнодорожными путями по длиннющему тогда тоннелю и дальше до барака. Надо было перелить молоко в кастрюлю, предварительно положив на её дно железку под названием «сторож», ноу-хау тех лет от убегания молока из кастрюли при его кипячении на электроплитке. Кстати, электроплитка тогда, как и электроутюг, были вне закона для слабеньких омских электросетей. Электросчётчиков в квартирах ещё не было, а оплату за потреблённую электроэнергию брали по установочной мощности, т.е. за каждую электролампочку, а за легальную электрическую розетку плата была просто сумасшедшая. Из положения выходили так: на базаре умельцы из-под полы продавали сделанные из электропатрона приборы, известные в те времена под названием «жулик»: к верхней части патрона прикреплялся цоколь от сгоревшей лампочки, а под ним – две медных трубочки для подключения вилки плитки, утюга, других-то приборов тогда и не знали. Ну, а в юбку патрона можно было ввернуть лампочку. Попавшегося на таком воровстве электроэнергии ждал крупный штраф или даже отключение от тогдашнего единственного блага цивилизации. Так вот именно таким способом, тайно, я должен был вскипятить купленное молоко сразу: холодильников-то тогда не было!

    14 сентября 1952 года у Нины и Петра родилась дочь Татьяна, самая старшая моя племянница. Отец в ней души не чаял. Он уже работал литейщиком при вагранке на чугунолитейном заводе им. Розы Люксембург. На его месте сейчас стоит Дом печати. Летом 1953 года из Саратовской области приехала мать Петра, имени её не помню, хотя сам присутствовал при её прибытии. Поведения она была не крестьянского, а запомнилась мне тем, что развесила на стенах комнаты семейные фотографии в старинных рамках и часто, из специальных баночек с отвинчивающимися крышечками, доставала щепоть нюхательного очень ароматного табака и заталкивала себе то в одну, то в другую ноздрю. Ни раньше, ни позже я такого не видал. Нина ей однозначно не понравилась. Через несколько месяцев она вернулась к себе домой, а вслед за ней засобирался и Пётр. Уехал он в конце 1953 года, когда Тане было чуть более года. Нину он уговаривал, но она в деревню ехать не захотела. Крутилась одна с ребёнком, иногда привозила его к маме, но работу не бросала. Когда Тане было  4 года, Нина вместе с ней съездила к Петру, работавшему трактористом в совхозе. Ей, уже давно городской жительнице, сельская жизнь не понравилась и они с Таней вернулись в Омск. По моему, брак с Петром она и не расторгала.

     В 1956 году, когда вышла замуж за Анатолия Бодрова младшая сестра Зоя, дружок Бодрова, Николай Иванович Кузнецов (это фамилия его первой жены, а от рождения он был Горемыкиным) прибился к Нине, хотя был на 4 года младше её, уже был женат и имел от прежней жены дочь примерно того же возраста, что и Таня. Это был человек совсем другого склада, чем Пётр, из городского люмпен-пролетариата, с 4 классами образования, без видимых моральных устоев и любивший выпить. Наша семья приняла его настороженно. В этом гражданском браке у Нины родились 2 сына: 20 февраля 1958 года Сергей, а 9 февраля 1966 года – Юрий. Оба были записаны на фамилию Мельникова, которую и сама Нина сохранила навсегда.

    В нашей семье было принято, что старшие сёстры опекали с малых лет младших братьев, а мы, в свою очередь, младших сестёр. Нина была моим опекуном, а Зоя – Толиным. Насчёт пары Зоя – Толик сказать чего-то определённого не могу: у Анатолия совсем не мой характер, да и Зоя была от него далеко, а вот для меня Нина в семье была самым родным человеком после родителей. Её поддержка и понимание в моей жизни имели очень большое значение. Чтобы хоть как-то отблагодарить её за это, я старался принять посильное участие в жизни её детей. После окончания школы Татьяной в 1969 году помог ей устроиться радиомонтажницей на телевизионный завод через свою одногруппницу Людмилу Фёдоровну Лутовинову, работавшую в КБ этого завода. Потом Таня получила среднее специальное образование, сейчас живёт и работает в г. Бердске Новосибирской области, а работает старшим кассиром на пригородной железнодорожной станции.

    Когда закончил школу Юрий, я посоветовал ему выбрать профессию авиадиспетчера, знакомую мне не понаслышке, и помог в поступлении в Ленинградскую Академию ГА на полное гособеспечение и с военной кафедрой, не считая четырёхлетней жизни в Ленинграде без забот о жилье и пропитании. Кстати, во время учёбы у Юры побывали в гостях его родители и посмотрели этот чудо-город. Юра отработал по специальности в Омске и в Москве положенный для льготной пенсии срок, получил второе высшее юридическое образование и по этой специальности работает в Москве. У него благополучная семья: жена Ольга, художник-дизайнер, они одноклассники по школе, и умница дочка Лиза, которая нынче  поступила на учёбу в МГИМО, на специальность «Политология», на бюджет, дай Бог ей удачи.

    Сергей благополучно закончил Омский Госуниверситет, после чего отслужил 1 год в армии. По распределению он должен был ехать учителем в школу в Кормиловский район. В школу ему не хотелось и я пригласил его преподавателем метрологии к себе на отделение в училище ГА. Позже он начал кроме метрологии осваивать только зарождающуюся дисциплину «Основы информатики и вычислительной техники», некоторое время работал освобождённым секретарём комитета комсомола. Я помог ему получить от училища жильё из двух комнат по 14,5 кв. м. в коммунальной квартире, которые он через серию обменов превратил в отдельную двухкомнатную квартиру. Получив большой опыт работы на вычислительном центре училища-колледжа, он и дальше пошёл по этому профилю работы. Несколько лет назад он переехал в Москву, избрав себе работу системного администратора в солидных организациях. Купил квартиру в Мытищах. Семья состоит из жены Валентины, с которой они вместе учились в университете, её матери и дочери Дарьи, заканчивающей университет в этом году.

    Татьяна и Юрий связь со мной поддерживают, а иногда и заезжают в гости. Нина умерла 1 ноября 1991 года, прожив чуть более 62 лет, типографский свинец своё коварное дело сделал. Николай Иванович, с которым Нина прожила в гражданском браке 35 лет, умер 31 декабря 2006 года, пережив её на 15 лет. На его похороны из Москвы прилетел сын Юрий, а из Бердска приехала приёмная дочь Татьяна. Была и дочь Николая Ивановича от первого брака Людмила из районного центра Кормиловка Омской области, которая присматривала за отцом  в последние годы жизни. Из омских родственников Нины были Ада Григорьевна с дочерью Натальей, брат Анатолий с дочерью Ольгой (взявшей на себя все хлопоты с похоронами) и я с обоими сыновьями, да родители жены Юрия Ольги, Виктор Алексеевич и Галина Васильевна. Из Калачинска приехали Светлана, жена брата Дмитрия Зинаида Егоровна и их сын Евгений.

    З о я  родилась 19 апреля 1936 года уже в Краснозёрском. Учиться в школе начала ещё там в 1944 году, а закончила её в 1954 году в Калачинске. Она была первой из нас, получившей полное среднее образование в школе. Уехала в Омск и поступила в Авиационный техникум на радиотехническое отделение. В 1956 году вышла замуж за Анатолия Алексеевича Бодрова, работавшего токарем на заводе им. К. Маркса. После окончания техникума Зоя тоже попала на этот завод по распределению. Жили в арендованном доме недалеко от ипподрома, а потом сделали пристройку к дому родителей Анатолия в привокзальном посёлке. В 1958 году, 16 марта, у них родился сын Вячеслав. Родители Анатолия состояли в секте молокан, исповедующих христианство, но не признающих ни священников, ни церковь, а молящиеся по домам под руководством своих старцев-пресвитеров. Влиятельная часть этих сектантов, а среди них и родственники Бодровых, осела в Душанбе. Из Анатолия то молокан, или молоканин, не знаю, как правильно, был не очень, потому что они не пьют спиртного, а любят церемонии чаепития со всякими сладостями. А наш зять, видимо, считал, что чай – не водка, много не выпьешь, поэтому к религиозным взглядам родителей относился прохладно. Но это не помешало его родителям (отец в то время был начальником железнодорожного вокзала) отправить сына с семьёй в Душанбе в надежде, что там можно быстрее получить квартиру. Так и получилось, специалисты были нужны везде, а токарем он был от Бога, да и Зоя в Душанбе работала на инженерных должностях. В 1961 году там у них родился сын Валерий, а в 1970 Алексей (даты приблизительные). Где то во второй половине 70-х годов они поменяли квартиру на такую же в Омске, в Амурском посёлке. Зоя устроилась завхозом в школу, которая была через дорогу от дома, нашёл себе работу Анатолий, уже работал и учился старший сын Слава. Они даже дачу свою вернули из аренды и начали на ней работать, благо, что она была недалеко от дома. Помню, как ездил к ним на дачу собирать малину. Но года через два затосковали по южному теплу и фруктам, особенно дети, и процесс обмена квартирами был запущен в обратном направлении.

    Слава тем временем задумал поступать на лётное отделение нашего Омского лётно-технического училища. Конкурс на лётную специальность в 1977 году был просто фантастическим, особенно по медицинским показателям, и достигал 20-ти человек на место. Для Славы положение осложнялось и тем, что в школе- то он учился не то 8, не то 9 лет, а среднее образование получал в техникуме, кажется, вечернем, т.е. уже использовал возможную для него отсрочку от призыва на срочную военную службу. Экзамены он сдал, а на приёмной мандатной комиссии выяснилось, что его могут призвать в армию даже из нашего училища. Мне с трудом удалось убедить комиссию принять рискованное решение об его зачислении. Но Бог миловал, он нормально закончил училище и прошёл подготовку на военном цикле с присвоением ему офицерского звания, а проблема призыва на срочную службу в армию отпала. Когда он уже начал учёбу, его родители опять переехали в Душанбе, их квартира снова была на той же центральной длинной улице, но в другом её конце.

    Слава закончил училище в 1980 году и был направлен на работу в Туру, столицу Эвенкии, за Полярным кругом в Красноярском крае. Где-то через год, когда он летал на Ан-2 ещё вторым пилотом, его самолёт при посадке зацепил за ледяной торос и разрушился. Слава получил серьёзные травмы, долго лечился, но сумел восстановиться на лётную работу, а вскоре переучился на вертолёт Ми-8, на котором, а также на его младшем собрате Ми-2, работает до сих пор.

    В начале 90-х годов он перебрался к родителям в Душанбе, но лётной работы там не было. Его взяли руководить полётами (диспетчером) на ремонтный завод, где восстанавливали, а потом и облётывали, вертолёты, пострадавшие на идущей тогда афганской войне. Завод даже предоставил ему большую квартиру.

    Младший брат Валерий тоже мечтал о лётной профессии и через военкомат был направлен на учёбу в Ставропольское высшее военное училище лётчиков истребительной авиации. Однако, после первого курса и первого вылета его забраковала медкомиссия, определившая у него сердечную недостаточность, проявляющуюся только на высоте. Он был списан с лётной работы и уволен из армии, но посчитал, что комиссия ошиблась и приехал в Омск восстановиться в наше гражданское училище. По моей просьбе наша врачебная лётно-экспертная комиссия провела беспристрастное обследование и диагноз военных подтвердила. Огорчённый             Валерий улетел к родителям в Душанбе, восстановился на учёбу в университете и стал заниматься восхождениями на тамошние горы, чтобы самому убедиться в правоте или ошибке медиков. Ему не повезло: при ночёвке на леднике он уступил свой спальник девушке, застудил почки, долго и тяжело болел и умер в 1983 году.

    Я был в гостях у Зои в конце марта 1981 года во время командировки. В то время дома были только Зоя и самый младший её сын Алёша, лет 10. Глава семейства отсутствовал по уважительной причине: лечился в ЛТП, понятно от чего, Слава работал в Туре, а Валера заканчивал 1 курс в военном училище.

    Зоина любовь к тёплым краям, которую я изжил у себя ещё в 1965 году, обернулась в середине 90-х годов фактическим бегством оттуда. Им ещё повезло: хоть за бесценок, но продали квартиру и смогли найти вагон для вывоза своего имущества, в т.ч. автомобиля и трактора, помогшего им выжить в Волгоградской области. Вечные городские жители Бодровы стали крестьянами-единоличниками и прожили несколько лет в трудах и заботах, но зато без стрельбы и мародёрства. Как только они обосновались на новом месте, мне позвонил из Волгограда Слава и доложил, что нашёл работу сантехника, а лётной работы там нет. Я его выбор категорически не одобрил и посоветовал искать работу не в Волгограде, а в Ростове, в Северокавказском Управлении ГА. Там ему и предложили работу в Нальчике, да ещё и с жильём (двумя комнатами в гостинице), где он работает и живёт до сих пор.

    Мама завещала свою квартиру Зое и Светлане в равных долях. Зимой 1997 года Зоя с Анатолием пожили в ней некоторое время, вроде бы и жизнь омская им понравилась, часто приезжали на нашу дачу покопаться в земле, особенно Анатолий: заменял меня, когда я был в командировках. Он тогда не пил, даже на дне рождения у Зои 19 апреля 1997 года, где присутствовали почти все наши родственники. Но хватило их ненадолго, решили перебираться поближе к Славе на Северный Кавказ. Мамину квартиру продали, деньги поделили со Светой и вскоре купили вместе со Славой дом в станице Лысогорской в 12 км от Пятигорска и в 100 км от Нальчика. В этом доме я не был, но рассказы о нём слышал. Вроде бы и место курортное, и экология нормальная, в т. ч. скважина с минеральной водой в собственном огороде, но Зое там не пожилось: видимо, мытарства 90-х годов не прошли даром. Умерла она 10 ноября 2000 года на 65 году жизни. На её похороны мы собрали Свету, но рейсы на Минводы осенью были не каждый день, а ждать дети не могли: там у них было ещё очень тепло. Вместо назначенной даты похорон 12 ноября они состоялись 11 числа и без кого-либо из Зоиных братьев и сестёр.

    Семья Славы состоит из жены Любы, с которой они поженились ещё во время его учёбы в Омске, и двоих детей: Ильи, 1983 года рождения, который после окончания Ставропольского военного института связи служит в Москве, и Дины, 1986 года рождения, которая учится в Пятигорском университете и живёт в доме деда в Лысогорке.

    Алексей остался жить в Жирновске Волгоградской области, работает в милиции и имеет сына. Анатолий Алексеевич Бодров после похорон Зои затосковал и снова начал пить, потерял интерес к огородным делам, возложив всё домашнее хозяйство на семью сына Славы. Но Слава бывал в Лысогорской только наездами из Нальчика, где он продолжал работать и жить. Больше приглядывала за дедом внучка Дина, студентка Пятигорского университета, жившая в его доме. Где-то в мае 2007 года нам позвонила Люба, жена Славы Бодрова, и сообщила, что сегодня они похоронили отца. Он пережил своего друга детства, гражданского мужа нашей старшей сестры Нины, Николая Ивановича, на 5 месяцев.

    Валентина родилась 2 сентября 1947 года первой из трёх сестёр, чьей родиной стал Калачинск, и первой из двух, родившихся в убогой землянке на берегу речки. 1947 год для семьи вообще выдался очень трудным: всё надо было начинать с нуля на новом месте. В детстве Валя была юрким и непоседливым ребёнком. В школу она пошла вовремя, в 1954 году, помню, как в августе водил её записывать в школу вместе с соседским  по нашей землянке мальчиком Колей Милениным. Где-то в 1-м или во 2-м классе у неё не заладилось с арифметикой. Я в то время был самым старшим из семейных учеников, Зоя уже училась в техникуме, а я в 7-м или в 8-м классе. Мама на меня и возложила ответственность за арифметику сестры. Почему-то мои поучения, как надо решать примеры и задачи, результата не возымели, и от мамы мне доставалось больше, чем Вале. Со временем, правда, всё наладилось и Валентина училась даже на 1 год дольше всех нас: попала под эксперимент с 11- летним обучением. Не знаю, помогло ли это ей в жизни, но школу она закончила только в 1965 году и в тот же год поступила на гидрофак Омского сельхозинститута, ставшего для Валентины её семейным ВУЗом. Ещё в студенческие годы она в 1969 году вышла замуж за студента мехфака Владимира Михайловича Романюка, 1949 года рождения, учившегося на 1 курс младше неё. Их старшая дочь Татьяна родилась в 1970 году, ещё в студенческой семье. После окончания учёбы вся их семья уехала в Тюменскую область, сначала в Тобольский, а затем в пригородный Тюменский район, где молодые специалисты работали в совхозе. Сначала работали в пос. Ембаево, что км в 20-ти от Тюмени по Тобольскому тракту, а вскоре переехали в пос. Борки, стоящий на этой же автодороге, но чуть подальше.  Там они и живут до сих пор. Пока существовал совхоз Владимир Михайлович работал по специальности при технике, в т.ч. и главным инженером, а Валентина вскоре переучилась в родном институте на экономиста и в этом качестве работала до выхода на пенсию. В 1974 году у них родился сын Александр. Их дети учились в том же институте и на тех же факультетах, что и родители: Таня на гидрофаке, а Саша – на мехфаке. Таня ещё в студенческие годы вышла замуж и родила дочь Юлю в 1990 году. Правда, брак её вскоре распался и они с дочкой стали жить у родителей в Борках. Работать по специальности было уже негде и Татьяна открыла свой бизнес, создала и развивает придорожный ресторан совместно со своим новым мужем Петром. Дела в этом бизнесе у них идут успешно, а в 2000 году у Тани и Петра родился сын Виктор. Дочь Татьяны Юля в 2007 году поступила на учёбу в Тюменский институт международной экономики, причём на бюджет, будет в семейном бизнесе свой экономист международного уровня! Бывая в Омске, все они навещают и нас.

    Саша после окончания института остался там же и работать начальником гаража, дожидаясь, пока закончит обучение в этом же институте его жена Дина. Они и жили вплоть до прошлого года в 2-х маленьких комнатках институтского общежития, где у них в 2001 году родилась дочка Оксана. Дина работает в институте, а Саша ушёл в бизнес, сейчас он в России даёт больший доход, чем работа по найму. В прошлом году они заселились в построенную за собственные деньги просторную 4-х комнатную квартиру. Иногда всей семьёй заглядывают к нам в гости.

   Людмила родилась 17 октября 1949 года в той же землянке. С детства она отличалась рассудительностью, покладистостью и пытливым умом. Учиться в школе  начала в 1956 году, а закончила её с серебряной медалью в 1966. Как раз в год нашего переезда в Омск и вскоре после заселения в комнату в коммунальной квартире в 4-м доме она поступала на учёбу в Омский медицинский институт, а готовилась к вступительным экзаменам то у нас дома, то у меня на работе в пустующем летом классе технической эксплуатации. В этот институт всегда было трудно поступить, но наша Люда эти трудности преодолела и стала студенткой педиатрического факультета. Все годы учёбы жила в общежитии, к нам приезжала только в гости. В последние годы учёбы подрабатывала после учёбы в больнице скорой помощи.

    Сестричка Света в 1970 году начала работать телефонисткой коммутатора на аэродроме Калачинск как раз в тот год, когда там началась лётная практика курсантов-пилотов 1-го набора Омского училища.

В их числе был и дальневосточный красавец Саша Морозов. Курсанты, бывая в городе, заходили к нам в дом на Комсомольскую, 16 к Свете, ведь они были ровесниками. Помню, что однажды они принесли найденных на аэродроме лисят, один из которых плавал с братом Анатолием на его судне по Иртышу и Оби и совершал при этом хулиганские поступки в каютах экипажа. Зашёл как то и Саша Морозов и встретил там нашу Людмилу, которая, кажется, готовилась в родительском доме к летней сессии 4-го курса. Знакомство это продолжалось довольно долго. Саша закончил обучение в сентябре 1971 года и улетел на работу в Благовещенск, а Люда – в 1972-м и уехала работать в другой конец страны, в Сарапул. Она почти успела отработать положенные ей три года, как за ней прилетел Морозов и увёз к себе на Дальний Восток. На их свадьбу в 1975 году ездила только мама, уж очень далеко увезли нашу Людмилу. Свадьба была не в Благовещенске, а в г. Свободном, где тогда жили родители Александра. В 1976 году, 11 февраля, у Морозовых родился сын Константин, а в 1981-м дочь Юлия. Людмила работала по своей профессии не абы как, а много училась, переучивалась, т.е. повышала свою квалификацию. Поэтому её знают в Благовещенске как известного специалиста по функциональной диагностике. Однажды при её очередной учёбе я встретился с ней аж в Минске!

    Саша тоже рос профессионально. Начало его лётной карьеры было омрачено авиакатастрофой, когда Ан-2, где он был командиром, загорелся в воздухе и Саша уцелел только чудом, успев посадить самолёт в тайге. Потом получил высшее образование, переучился на чехословацкий самолёт, лайнер, как он его называл, Л-410, успел поработать и на Ту-154. Однако, после выхода на лётную пенсию Александр Николаевич вдруг заболел лейкозом, что для пилотов магистральных самолётов случай совсем не редкий: на больших высотах уровень радиации сильно возрастает. В сочетании со сменой многих часовых поясов при длительных полётах с востока на запад и обратно износ организма наступает очень рано. Долгожителей среди таких пилотов я не знаю. Людмила самоотверженно боролась за жизнь мужа, но после 4-х лет болезни (для такой болезни это очень большой срок!) Саша умер 9 июля 2006 года на 55-м году жизни.

    Константин закончил мехфак аграрного университета, но своё призвание нашёл на телевидении, сначала в Благовещенске, а с 2003 года в Москве. Сейчас работает корреспондентом на телеканале НТВ в программе «Главная дорога», мы регулярно видим его на экране. В последние годы Костю назначили на должность шеф-редактора этой программы.

    Юля закончила Амурский Госуниверситет, факультет английского и китайского языка, но болезнь почек не позволила ей работать. Лечение не помогало и Людмила совершила ещё и материнский подвиг: отдала дочери свою почку. Сейчас обе чувствуют себя хорошо, Юля работает менеджером и в 2007 году получила ещё и второе высшее образование в институте предпринимательства и права. Я был у них в Благовещенске 2 раза: в 1977 году, когда Косте было чуть более года, и в 2004 году на 55-летнем Юбилее сестры. В 80-е годы Людмила бывала у нас частенько, в т.ч. и с детьми, иногда залетал по пути и Александр. Летом 2007 года Людмила совершила паломничество по родным местам. Сначала долетела до Новосибирска и погостила у племянницы Татьяны Литяйкиной, затем на поезде доехала до Калачинска, где повидалась со Светланой и Дмитрием. Я тоже подъехал на 1 день в Калачинск. После Калачинска Люда поездом добралась до Тюмени и повидалась с Валентиной и её детьми. Последним на этом маршруте был Омск, где она прожила у нас 3 дня. Детей наших в это время в городе не было, но зато Люда познакомилась с нашей младшей внучкой Евой, мы с ней навестили двоюродных сестёр Аду Григорьевну и Наталью Григорьевну, подъехала к нам и Ольга Бондарева. Возвратилась домой Людмила на поезде до Новосибирска, где Литяйкины посадили её в самолёт до Благовещенска.

    Светлана, самый младший член нашей семьи, родилась 11 июля 1953 года. Помню, как мы с Зоей ушли в лес собирать клубнику, пришли домой с двумя вёдрами ягод, а поперёк кровати лежит свёрток с нашей новой сестричкой. К моему отъезду на учёбу ей исполнилось только 5 лет. Света росла спокойной, смешливой и не вредной. В детстве проявляла склонность к рисованию, но развить её до увлечения было некому: к восьми годам она осталась в доме одна с родителями (не считая малолетних сестёр Вали и Люды), для которых было трудно отслеживать её наклонности по причине и возраста, и хлопотной жизни по бытовым стандартам прошлого, XIX века: еду-то готовили зимой на угольной плите, а летом – на керосинке, освещались керосиновой лампой. Закончив школу в 1970 году, она или не захотела учиться дальше по примеру старших сестёр и братьев, или финансовые возможности 69-летнего отца поддержать третью в семье студентку (кроме Вали и Люды) уже не позволяли. С моей помощью она начала работать телефонисткой на аэродроме Калачинск и даже поступила на заочное отделение нашего училища. Но учёба показалась ей трудной и, видимо, скучной. Всё таки склад ума у неё более гуманитарный, чем математический. На какое-то время Света оставила работу на аэродроме и пробовала расписывать деревянные изделия народных промыслов в открывшемся в Калачинске цехе, кажется, при промкомбинате. Рисовать она любила, но краски её не полюбили: аллергия. Пришлось возвращаться в Гражданскую авиацию, теперь уже навсегда.

    В 1976 году вышла замуж за Михаила Васильевича Михайлова, 1949 года рождения. Михайловы были нашими соседями на Комсомольской улице, а мы с Анатолием в школьные годы дружили с их сыновьями, тем более, что каждый из трёх братьев с кем-то из наших учился в школе: Борис с Анатолием, Юрий с Валентиной, а Михаил с Людмилой. Мишу я помню шустрым и подвижным, как ртуть, мальчишкой, виртуозно гонявшим на велосипеде. Михаил один из трёх братьев получил образование: закончил Омский автодорожный техникум и работал в Калачинской автошколе преподавателем, в т.ч. и практического вождения.

    В 1977 году у Светланы родилась дочь Анна, а в 1980-м родилась сразу двойня: Надежда и Михаил. До этого случай рождения двойни в роду Бондаревых-Гусаровых мне известен только один: дочь Натальи Григорьевны, нашей двоюродной сестры, Елена в 1975 году родила двух сыновей, Владимира и Андрея. Анна закончила в Омске педагогический колледж и получила диплом учителя рисования. Вскоре вышла замуж и родила Свете первую внучку Марину в 1997 году. Надя два года училась в ветеринарном институте, но потом оставила учёбу, вышла замуж за своего однокурсника Петра, который после окончания института работает по специальности в Калачинске. В их семье уже две дочери: Катя, 2001 года рождения, и Полина, 2005-го.

    Михаил закончил лётно-технический колледж по специальности «Радиотехническое обеспечение полётов», был моим курсантом, которого я представлял на итоговую Госаттестацию. После выпуска Михаила я прекратил преподавательскую работу по теоретическим дисциплинам, а оставшиеся два года до увольнения вёл только практику. Некоторое время Миша работал на авиабазе в Калачинске техником по полученной специальности в одной службе с матерью, а затем уехал на работу в Нижневартовск.

    Род Михайловых, к сожалению, в наследство своим потомкам передал и фамильную болезнь: диабет. Первым ею заболел Михаил Васильевич, болел долго и трудно и умер в ноябре 1995 года в возрасте всего 46 лет. Дочери Светланы и Михаила, слава Богу, этой напасти избежали, а вот сын, Михаил Михайлович Михайлов – нет.

    Светлана на своей работе всегда получала очень скромную зарплату, но находила способы подработки шитьём, навыки которого переняла ещё от мамы. Половину суммы, полученной от продажи маминой квартиры, потратила с умом на обучение сына и ещё купила себе однокомнатную квартиру, такую же, как была у мамы. Дом, который они построили вместе с мужем, передала семье Надежды.

                                       Б Р А Т Ь Я

    Дмитрий родился 31 июля 1931 года ещё в Петропавловке. Детство его было по настоящему голодным и трудным. Моё-то было тоже не лучше, но я  в самые голодные годы был ещё маленьким, как-то выжил, но помню это, как в тумане. А Митя, как его звали в детстве, в войну был единственным взрослым мужиком в семье: в 1941-м, когда проводили на фронт отца, ему было уже 10 лет. Поэтому заботы о пропитании всей семьи из 6-ти душ, в том числе и нас с Зоей, умевших только голодать,  но не добывать еду, легли на старших. А старшие её добывали: Нина, Митя и подросший к пиковому голодному году военных лет, 1943-му, Шура. Добывали, где могли: в лесу, в речке, на огороде. Научились есть лебеду, она многих тогда спасала. Не намного лучше было и в первые годы жизни в Калачинске, особенно в 1947 году. Я навсегда запомнил случай, который забыл и сам Дмитрий. В конце апреля, когда уже сошёл снег, мы с ним пошли добывать оставшуюся случайно с прошлой осени картошку на поле, прилегавшее к Калачинску с восточной его стороны, за глубоким оврагом, по дну которого тогда протекал бурный ручей с талой весенней водой. Вышли с лопатой и чёрной кирзовой сумкой. Я был босой и искал едва приметные былинки картофельной ботвы забытых или пропущенных осенью кустиков, Митя их выкапывал, добывая несколько перемороженных и скукоженных клубеньков, или просто подбирали забытые на поле картофелины. Вдруг резко похолодало и пошёл снег. Я заныл, потому что был «разут» не по погоде, а Митя меня успокаивал и подбодрял: сейчас ещё немного насобираем, я тебя посажу на плечи и мы быстро дойдём домой, в тепло.

    Дима, так мы его называем сейчас, уезжал из Калачинска на время учёбы в техникуме в 1948-51 годах, работы по распределению на Дальнем Востоке менее 2-х лет, работы на строительстве Омского нефтезавода с начала 1953-го и до марта 1955-го, а потом до августа 1957-го работал на целинных землях в Розовском совхозе Русско-Полянского района. Всего он отсутствовал 9 лет. Вернулся с целины с молодой женой Любовью Михайловной и стал работать экономистом на Калачинской межрайбазе. Своими руками построил сначала времянку, а на другой год и дом, в котором живёт и сейчас. Через некоторое время стал директором межрайбазы, поработав до этого начальником райплана в райисполкоме. Очень настойчиво учился заочно в Новосибирском институте Советской Кооперативной торговли и стал первым и единственным в нашей семье, получившим высшее образование заочно, уже будучи обременённым большой семьёй. По своей специальности Дмитрий проработал до выхода на пенсию в 58 лет по состоянию здоровья. Последнее место его работы – Клачинский райпотребсоюз, начальник планового отдела.

    В 1956 году, 25 июня, у него родилась дочь Галина, а в 1959-м, 25 мая, сын Александр. Вскоре после этого их брак с Любовью Михайловной распался, она с детьми уехала к матери в Омск. Сами-то дети связи с отцом никогда не теряли, но выпадение не по их вине из атмосферы бондаревской семьи с её традиционной установкой на образование детей, бесследно для них не прошло: и Галя, и Саша выросли хорошими и работящими людьми, но серьёзного образования не получили, их маме оно не казалось необходимым.

    Во втором браке с Зинаидой Егоровной у Дмитрия родились сын Евгений 29 сентября 1965 года и дочь Елена 31 июля в 1971 году. Женя сначала закончил Омский техникум транспортного строительства, а после службы в армии он, а вместе с ним и сестричка Лена поступили в престижные Новосибирские ВУЗы: Женя в институт инженеров железнодорожного транспорта (НИИЖТ), а Лена – в Институт связи (НЭИС), где учился и я, но на другой факультет, автоматической электросвязи. Примечательно, что  Димины дети работают по специальности: Женя на Калачинской дистанции пути, Лена – на АТС Ачинского глинозёмного комбината. Среди моих племянников и моих сыновей по специальности, полученной при обучении, работают ещё только Слава Бодров и мой младший сын Виталий, оба пилоты, самый младший племянник Алексей Бондарев, биолог, да его старшая сестричка Ольга Бондарева, зубной техник.

    У детей Дмитрия крепкие семьи. У Галины два сына: Дмитрий, 1978 года рождения, и Алексей, 1984-го. Причём у Дмитрия-младшего уже растёт сын Павел, родившийся в 2002 году. Так что наш братец Дмитрий уже не только дед, но и прадед, есть надежда на продолжение рода Бондаревых-Гусаровых и за пределы 11-го колена. У Александра есть дочери: Валентина в первом браке, родилась 29 июля 1982 года, и Анастасия во втором, 1986 года рождения.

    Женя женился на Оксане, студентке того же института, где он учился, уроженке Гурьева, города, где мы с женой прожили трудные, но счастливые годы с августа 1963-го по конец 1965-го и где у нас родился свой Женя через три недели после рождения Жени у брата Димы. У Жени и Оксаны в Калачинске родились дети: в 1994 году, 4 октября, Ирина, а в 2000 году, 30 августа, Павел.

    Лена тоже вышла замуж за однокурсника, правда, институт не закончившего, Радика (полное его имя не знаю). У них два сына: Егор, 1993 года, и Антон, 1997-го.

    Летом 2006 года Дмитрий отметил свой 75-летний Юбилей. Хочется надеяться, что жизненной энергии при его неугомонном характере ему хватит лет до 100.

    Александр родился 3 августа 1933 года в Петропавловке, а через год семья перебралась в Краснозёрское. В школу он пошёл в 1940 году, в год моего рождения, но в голодный 1943 год школу пришлось бросить: не было сил до неё дойти. Пошёл в 4-й класс в сентябре 1944 года, когда уже вернулся с фронта отец. В этом же году возобновил обучение в 6-м классе Митя и начала учиться в 1-м классе Зоя. Шуре ещё раз пришлось прервать учёбу, уже в 6-м классе, из-за переезда семьи в Калачинск, поэтому школьные успехи у него были не очень. Но желание учиться было и он уже после армии пошёл в 8-й класс вечерней школы и аттестат о среднем образовании, как и я, получил в 1958-м году. Но тот же год оказался для него знаковым, или роковым, как посмотреть, в семейной жизни. В этой школе он познакомился со своей будущей женой, Эрикой Бернгардт, немкой по национальности. У неё уже была дочка Оля, лет двух. Её родители были хотя и бедными, но порядочными людьми. Отец работал механиком по станочному оборудованию на мехзаводе и считался самым грамотным и ответственным работником, на то он и немец. Младшая сестра Эрики, Неля, училась в параллельном со мной и Элей классе. Их семья была сослана в Сибирь из Поволжья и, может быть, поэтому жила на улице Семашко почти в такой же землянке, что у нас была с 1947 по 1952 год. В 1958 году, когда Саша уже фактически переселился к ним, я часто бывал в их семье с целью попрактиковаться в разговорном немецком языке. Мне это очень помогло при сдаче вступительного экзамена по этому языку в институте: вся кафедра пришла поглазеть на сельского пацана, который бойко отвечал на вопросы экзаменатора только по-немецки (а по другому было и нельзя).

    В 1959 году Саша с женой и её дочкой решил переехать в г. Белово Кемеровской области, где с 20-х годов жили мамины брат дядя Серёжа, и две сестры: тёти Феня и Катя. Саша нашёл там работу по строительной части, чем он и в Калачинске занимался. Летом 1959 года, будучи на каникулах, я проведал в Белово и брата, и дядю с тётками. Саша уже к тому времени получил комнату в благоустроенной квартире. Через год в Белово переехали и родители, и сестра Эрики Неля. Все они неплохо устроились и жили там. Отец работал по той же специальности, что и в Калачинске, Белово-то был городом куда крупнее и заводов там было достаточно. Вскоре он получил и нормальную квартиру. Неля преподавала в школе немецкий язык.

    У Саши было трое детей кроме приёмной дочери Ольги: Ирина, 1958 года рождения, Владимир, 1959-го и Елена, 1973-го (все эти даты – по памяти).

    Эрика оказалась женщиной любвеобильной или, как говорили раньше, ветреной. Александр был человеком слабохарактерным для того, чтобы принять решительные меры, а ответственность за детей не позволяла ему уйти из этой семьи. Но всё же в 1972 году он решился на этот шаг, некоторое время жил у наших родителей, нашёл работу в колхозе в селе Орловка, в 30 км от Калачинска, там он строил жилые дома. Будучи в Омске по делам, заезжал ко мне. Я в то время копал погреб в гараже и мне нечем было его перекрыть – он привёз  небольшие бетонные плиты, они и сейчас на месте в гараже, который я передал сыну Виталию. Но, спустя некоторое время, в Орловку следом за ним пожаловало и всё семейство. Мы с мамой были у них, когда ездили в Орловку покупать мёд. К 1975 году они снова были в Белово. Потом Саша был избран освобождённым председателем местного комитета профсоюзов дистанции пути, но стал часто жаловаться на сердце. В последний раз он был в Калачинске на похоронах отца в апреле 1978 года. Болезнь прогрессировала и весной 1982 года Саша прошёл полный курс лечения в стационаре, пришёл домой, поднявшись пешком на 5-й этаж. Прилёг отдохнуть, захотел пить, сам дошёл до кухни, а обратно до дивана уже не успел: упал и умер от сердечного приступа.

    Из Белово позвонили мне домой, где был один Женя, сдававший в то время выпускные экзамены в школе. Женя сообщил о смерти дяди Саши мне на работу. А у меня уже была оформлена командировка в Москву и далее в Рыльск на конференцию, где был и мой доклад. К счастью, зазор в 2 дня между датой похорон и моим докладом позволил вписать мне в командировочное удостоверение ещё и Новокузнецк, бывший совсем не по пути, но от него быстрее всего доехать поездом до Белово. Успел сделать и то, и другое. На похороны приехали мама со Светой и Дмитрием, Нина с Николаем и я. Саша не дожил даже до 49 лет. Пока в Белово были живы дядя и тётки, какая-то информация о Сашиной семье до нас доходила, а после их смерти – уже нет. Сами члены Сашиной семьи не написали никому из нас ни одного письма.

    Анатолий – первый из послевоенных членов нашей семьи, родившийся 14 июня 1945 года. По старой традиции за кольцо вбитое в матицу, или матку, избы подвесили люльку, или зыбку, с братиком. Время было летнее, сенокос. Косить сено для нашей коровы на ней же и ездили родители и старшие дети. Избу караулили мы с Зоей, а Толика косари брали с собой: его же кормить надо. Но однажды, пока они были на лугу, корова рядом щипала травку, а Толик спал на телеге в тенёчке под кустиком, Шура увидел, что к телеге направляется волк. Может быть, он прочитал Редьяра Киплинга и решил сделать из Толика Маугли в Сибирских джунглях? Но Шура Киплинга не читал, поэтому от поднятого шума волк слинял от греха подальше. Волков за время войны в тех краях развелось очень много: кто бы их стрелял, когда все мужики были на фронте и стреляли фашистов. Напуганные родители больше не стали брать Толика с собой на сенокос, а оставляли со мной дома, объяснив мне, пятилетнему, что надо делать, если он расплачется: дать самодельную соску из марли и покачать люльку. Соску он выплёвывал, а качать – сколько угодно, это нетрудно! Но я просчитался с амплитудой и братик оказался на полу. Правда, как раз в это время и появились косцы: не знали, кого из нас надо успокаивать. На следующее лето в это же время Толик уже ползал по травке и даже начал ходить.

    В Калачинске в дошкольный период он увлечённо играл со всякими палочками и железками, строил в земле избушки, похожие на ту, в которой мы тогда жили. Настоящих покупных игрушек в нашем детстве никогда не было. Младших сестёр Толик никогда особо не жаловал, но и не обижал. Характер у него был взрывной, вспыльчивый, может от того, что я его из люльки на пол выронил? Но там и высота-то была всего около метра.

    Учился он нормально, да и никто из нас своей учёбой родителей не доставал, с малых лет понимали: учимся для себя, а не для мамы. Тогда в школе многому учили на уроках труда, и Толя тоже приобрёл столярные навыки, научился точить дерево на токарном станке. Самолично сделал для дома круглый стол с точёными ножками. За это прилежание летом 1959 года, после 7-го класса, его наградили путёвкой в Москву на ВДНХ, а мне было поручено свозить его в Омск, в поликлинику для получения медсправки, без которой в поездку не брали. Так что из всех нас столицу первым посмотрел Анатолий, опередив меня на 5 лет.

    Когда он учился в речном училище, занимался классической борьбой, ведь и по росту, и по весу, а значит и по физической силе, он превзошёл всех трёх своих братьев, сидевших на вынужденной диете в том возрасте до 14-15 лет, когда она была  ни к чему.

    Отслужив в армии с 1968 по 1970 год во Львове, Анатолий женился в 1971 году на Людмиле Николаевне. У  них родились двое детей: Ольга 5 февраля 1972 года и Борис – в 1974-м, 26 января. Первое жильё они получили в двухэтажном деревянном бараке в Городке Водников. Правда, жили они в нём недолго и вскоре переселились в новый панельный дом в трёхкомнатную квартиру, метрах в двухстах от того барака. Первое время, до 1974 года, вся семья летом уходила в плавание вместе с Анатолием, капитаном судна. Но с рождением Бориса Людмила Николаевна стала летом оставаться с детьми дома. И она пристрастилась к спиртному и начала спиваться, при этом, как это часто и бывает с женщинами, очень быстро. В дом пришла беда, и как раз в то время, когда детям были нужны внимание, уход и материнская забота. Закончился этот семейный союз лишением Людмилы прав материнства и, конечно, душевными травмами для детей. В самое трудное время с детьми была наша мама, оставив в Калачинске уже не очень здорового отца. Анатолий обменял квартиру в Городке Водников на ту, где он живёт сейчас, на ул. Заозёрной.

    Во второй раз он женился в 1982 году и тоже на Людмиле Николаевне. В новом браке у него в 1984 году родился сын Алексей. К счастью, старшие дети Анатолия не унаследовали порок матери, а пошли в бондаревскую породу и не сломались, не озлобились и не потерялись в этой жизни. Ольга закончила медицинское училище, стала зубным техником, давно обеспечивает себя материально, живёт в собственной квартире и поддерживает добрые отношения со всеми родственниками. Борис получил военное образование в Омском высшем танковом училище, но в армии служил не долго. После увольнения в запас уехал на село, на родину своей жены Светланы, и стал работать в милиции в Нижней Омке. Поступил на заочное отделение Омской Академии МВД и получил второе высшее, юридическое, образование. В милиции дослужился до должности начальника штаба районного УВД, имел звание майора милиции. У них со Светланой трое детей: Татьяна, 22 сентября 1997 года рождения, Софья, 6 апреля 2001-го, а 28 апреля 2006 года появился ещё и сын Василий. Чтобы обеспечить детям качественное образование, Борис весной 2007 года перевёз семью в Омск и стал работать в одном из банков. Некоторое время семья жила на съёмной квартире, а недавно они переселились в собственную трёхкомнатную квартиру недалеко от Саши Романюка.

    Младший сын Анатолия Алексей, родившийся 6 марта 1984 года , человек, отмеченный Богом талантом от рождения. В 2007 году он успешно закончил магистратуру биофака Омского педуниверситета, основательно занимается палеонтологией, уже дважды выступал с докладами про мамонтов в Москве. Сейчас учится в аспирантуре по той же специальности и работает в МВД в только что созданной службе генетической экспертизы. Мы все надеемся, что вскоре в роду Бондаревых-Гусаровых появится и свой профессор.