А дальше было так...

     Домой не хотелось совершенно. Заседание кафедры прошло как-то смято, конкретные вопросы, что были поставлены в повестке, так и не рассмотрели. Но много говорили о Валентине Викторовне, которая неожиданно подала заявление на увольнение. Ей предлагали остаться на кафедре на почасовой, но она отводила глаза и, с трудом сдерживаясь, отказывалась.  Никто так и не понял причины ее ухода, но четкое расписание летело в тартарары. Мы теперь будем отставать и  срывать договорные работы. После  заседания я, по давней привычке, подождал Валентину, нам было с ней по пути, но понял, что она уже ушла. Пожав сам себе плечами, я направился в сторону сквера.

     Чехарда с переводом часов закончилась какой-то ерундой и, поставив свои биологические часы на паузу, я переключился на электронные. Взглянув на  них, я понял, что, если пойду домой прямо через сквер, то приду слишком рано для спокойного вечера. И я пошел в обход сквера, так как обычно ходил с Валентиной. Я шел и, откровенно говоря, мысли мои не украшали меня. Я думал о том, чтобы протянуть время до того благословенного часа, когда моя драгоценная Маман ляжет спать и можно будет спокойно поработать, не отрываясь на ее восторги и горести. Если преобладали восторги, то их надо было разделять, а если неприятности, то их надо было еще и комментировать. Мне не хотелось этого делать ни сейчас, ни раньше. Но особенно сейчас.

     Валентина занимала мои мысли. Я не мог даже представить себе, что могло заставить  эту одаренную женщину уйти  из  университета. Она, блестящий математик, к тому же была богом отмеченным педагогом. Именно ей удавалось среди пестрой толпы, которая врывалась в аудитории после 1 сентября, находить крупицы золота и даже бриллианты. Мы всегда с трепетом ждали ее заключений о первых семинарах. Она врывалась на кафедру и с порога заявляла:

-Молитесь, ребята, мы получили нескольких гениев и кучу партизан.

     Партизанами мы называли ребят, которых еще надо было научить учиться. Конечно, была и пустая порода, обычно это дети, которым родители  с детства твердили об их гениальности. Трудно им придется, если они еще и работать не приучены.

     Я медленно шел по улице и вдруг увидел впереди Валентину. Инстинктивно прибавил шаг, но тут же осадил себя, она не хотела говорить, что же навязываться. Она шла усталой тяжелой походкой, и это было так не похоже на нее, что я догнал и приобнял ее за плечи, она прижалась ко мне и зарыдала в голос. Мы так и шли под светом фонарей и наши тени то обгоняли нас, то уходили назад. Пошел снег, похолодало. Мы подошли к ее дому.

-Зайди, пожалуйста, - нерешительно попросила она. Так же бережно придерживая ее, я открыл дверь, и мы поднялись по ступеням. В квартире  было темно, и я удивился. С ней вместе жили дочь, зять и малышка, которую мы всей кафедрой обмывали месяц назад.

     Я помог ей раздеться и снял пальто сам. Она махнула в сторону кухни, сама прошла в комнату.

     Я  сел к столу и посмотрел в окно. У нее окна всегда как бы широко распахнуты от удивления. Маман считала, что  это не комильфо и на всех окнах у нас  были  тяжелые шелковые шторы… Валентина вернулась и положила передо мной несколько листов гербовой бумаги. Я с ужасом прочитал:

-Свидетельство о смерти.

 Я поднял на нее глаза.

-Дочь и зять разбились на трассе под  Тулой.

-А малышка?

-Она жива, оставалась у его матери. Я завтра выезжаю за ней, Бабушка очень старенькая, она итак  от всего этого слегла, мне теперь внучка будет дочкой.

     По лицу Валентины, не останавливаясь, текли слезы, она их как будто не замечала.

     Тут меня осенило. Она будет ухаживать за грудным ребенком, и не будет работать, у ребенка, конечно, будет пенсия, но она, как все выплаты в нашем государстве, составит гроши. Значит, Валентине нужна помощь и работа.

     Она села рядом и положила ладони на стол. Тонкие пальцы дрожали. Я накрыл их  рукой и ужаснулся, они были ледяными.

     Я встал и поставил чайник. Открыл холодильник и, взяв масло и колбасу, соорудил пару бутербродов. Налил чай в два бокала и поставил один перед ней, подвинул тарелку с бутербродами. Она, молча, взяла один и начала кушать.

Я достал из кармана телефон и позвонил  заведующему кафедрой:

-Всеволод, извини, что поздно, но я на три дня уеду. Будь другом, замени завтра на последней паре  на пятом курсе, тема по плану, папка на столе справа, синяя. В понедельник с утра я буду. Да, в пятницу на семинаре третьему курсу  дай что-нибудь сложное, пусть попотеют. Я потом проверю. Заранее спасибо!

     Валентина допила чай и посмотрела на меня:

-Куда ты поедешь?

-Я поеду с тобой за Манюней.

Я, неожиданное для себя, вспомнил, как она называла свою внучку. Валентина подняла ко мне лицо и сказала:

-Я так боюсь ехать.

-Конечно, кто бы ни боялся, но мы справимся.

     Я ей объяснил, что мне придется уйти домой, так как деньги у меня на карточке, а она дома и паспорт я с собой не ношу, а он будет нужен.

-Я завтра в восемь утра у тебя. Без меня не выходи.

     Она закрыла за мной дверь, и я быстро направился домой. Надо было уложить портфель и предупредить Маман, что вернусь в воскресенье вечером.

     Маман, к сожалению, не спала, она разговаривала с кем-то по телефону и не слышала, как я вошел. Мне было видно ее лицо в профиль и плечо в вишневом атласном халате:

-Зиночка, ты же меня знаешь, я просто не могла позволить ему закопать свой талант в детских пеленках. Теперь все хорошо, он успокоился и все идет по-прежнему…

-Нет, он не знает, - уверенно ответили Маман, выслушав ее вопрос.

    Господи, да за кого она меня держит, зло подумал я, и резко включил свет в прихожей. Маман от неожиданности выронила трубку и та упала на ковер к ее ногам.

-Олег, ты меня напугал,- взмахнула она рукой с яркими ногтями. Трубку она не поднимала, это должен сделать я, но я сделал вид, что ничего не заметил и, проходя в свою комнату,  ответил:

-Но не унизил! Как ты меня.

     Перед сном, делая вид, что все в порядке, она сказала с порога:

-Спокойной ночи, Олег!

-Завтра я уезжаю, приеду в воскресенье вечером, поздно. Можешь не ждать меня.

-Куда ты едешь?

-В Тулу.

    Она хотела еще что-то сказать, но повернулась и ушла, так и не услышав привычного « Приятных снов!». Так всегда говорил мне отец. Как мне  не хватает его уверенности и спокойствия.

    Я все приготовил, положил в портфель шнур для телефона и ноутбук. Потом, даже не осознавая смысла своих действий, я положил на стол запасной шнур питания.

Сварил кофе, сделал пару бутербродов и завернул их в дорогу.

    Ровно в восемь я звонил в дверь. Валентина была готова. Она взяла с собой большую сумку, я понял, что это для малышки. Я отдал ей портфель и  взял сумку.

-Я взяла термос с кофе, - тихо сказала Валя, когда мы спускались по лестнице.

-Отлично, а я бутерброды.

     В автобусе все быстро успокоились и задремали, я достал ноутбук и погрузился в  работу, потом, вспомнив о Маман, набрал на телефоне текст. Я сообщал ей, что забыл зарядить телефон и связи не будет. Валентина сидела и смотрела в окно. Мимо проносились встречные машины и по ее лицу  скользили яркие всполохи света:

-Закрой глаза, - сказал я,- от яркого света устанут быстро.

     Она закрыла глаза и задремала, ее голова неловко откинулась, и на шее стало видно легкие морщинки. А еще совсем недавно она поражала всех своим видом молодой спортивной  дамы…

Дом  бабушки, как называла ее Валентина, мы нашли быстро, встретил нас моложавый мужчина, вопросительно посмотрел.

-Я мама Вики, - сказала Валентина.

-Я старший брат Аркаши, Валерий, проходите, пожалуйста,- он распахнул дверь.

     Все было готово к похоронам. Два гроба стояли посередине комнаты вплотную друг к другу. Лица были закрыты кружевом. Я вопросительно посмотрел на Валерия, он отрицательно покачал головой. Я наклонился к Валентине:

-Валя, открывать не будут, ты уж крепись.

     На столике в головах стояла большая фотография молодой красивой пары в свадебном…

 Усадив Валю, я отвел Валерия в сторону:

-Валера, ты без эмоций сразу скажи, что надо и сколько.

-Все уже сделано и оплачено. Поминки будут в столовой техникума, где я работаю. Друзья принесли деньги, братья привезли, племянники. Он же младшенький у нас был. – На глаза мужчины навернулись слезы.

     Я повернулся в сторону Вали, она сидела, глядя на гробы, и слезы текли по лицу.

Я вытащил носовой платок и вложил ей в руку. Валерий протянул мне газету, сложенную во много раз, видимо она была в кармане его куртки.

-Потом прочтете. Это о гибели ребят.

-А где малышка, - спросил я.

-В соседнем доме, у племянницы нашей, она родила полгода назад и пока  кормит обеих девочек. Какое счастье, что они ребенка не взяли с собой. – Вздохнул мужчина и посмотрел на меня, я кивнул.

     Во время похорон Валентина держалась, она была похожа на оловянного солдатика из моего детства. Стояла прямо, смотрела перед собой.

     На поминках говорили мало, но много плакали. Мамы Аркадия я так и не увидел, потом мне сказали, что перед нашим приездом ее забрала скорая.

     Вернулись  в дом. Расселись в комнате, где до этого стояли гробы. Сидели и молчали, я посматривал на Валю, она держалась. Я повернулся к Валерию, он был старшим среди людей, что нас окружали:

-Валера, мы приехали, чтобы забрать девочку. Вы как посоветуете, где переночевать и на чем лучше нам уехать завтра?

Он поднял на меня глаза:

-Переночуете здесь в комнате, где Аркаша жил, она самая большая из спален. Завтра решим все остальное.

     В комнате Валентина села на кровать и, уронив руки, горько заплакала:

-Олег, я похоронила мою девочку, Олег, как я теперь буду жить без моей кровиночки, - она раскачивалась из стороны в сторону, из под закрытых век текли слезы.

     Внутри у меня все дрожало, я судорожно сглатывал, чтобы не заплакать. В горле стоял ком.. Я опустился перед ней на колени и, взяв ее руки в свои, хрипло выговорил:

-Валюша, она оставила тебе самое дорогое, что у нее было, свою дочку. Ты должна ради нее быть сильной и мужественной, какой и была все годы, что я тебя знаю.

     Я уложил ее, укрыл и сидел рядом, пока она не заснула. Потом вышел в большую комнату. Валерий был там, как я и ожидал. Он кивнул на закрытую дверь:

-Уснула? Молодец  она у тебя, держится. Мы, конечно, возражать не будем, ребенка забирайте, наши-то могут его взять, но у нас есть дети, а вы остались совсем одни. По-честному будет вам ее растить. Я что еще хотел сказать тебе. Убил их начальник местный, там, в газете, все есть, мы адвоката наняли, чтобы тот не откупился. Но ты там, у себя, проконсультируйся, что еще надо, а то, ты ведь сам знаешь, что у нас у кого власть, тот и прав. Слов нет как детишек жалко, я же Аркашку, считай, сам растил, отец умер, когда ему было  семь.- Он тяжело вздохнул и, махнув обреченно рукой, вышел. Я вернулся к Вале.

     Всю ночь я просидел у окна, спать я не мог. Как только я  закрывал глаза, передо мной вставал вид двух гробов и фотография в головах…Дети, ведь совсем дети.

Я не мог справиться с комом в горле.

     Утром нас проводили к племяннице. Чистенький домик, аккуратная молоденькая мама, смущенная присутствием чужих людей. Девочки спали, одна в желтом костюмчике, другая, поменьше, в розовом. Валя крепилась. Она улыбалась молодой маме, попросила, если можно, дать нам бутылочку с молочком в дорогу. И изо всех сил сжимала мою руку, не осознавая даже этого.

     Валерий отправил нас ребенком на машине своего друга. Доехали мы быстро. Ехали, молча, ребенок спал в переносной корзине, которую пристегнули ремнями на заднем сиденье, Валя сидела рядом.

     Подняли все в квартиру Вали, попрощались с водителем.

Ребенок завозился в корзине, и Валя вытащила маленький кулечек на диван.

- Как ребенка назвали? – спросил я, наблюдая за ее действиями.

Она вздрогнула и покачала головой:

-Еще не назвали, не успели.

-Викой назовешь?

-Нет, не смогу.

-Назови, пожалуйста, Юлей, - вырвалось у меня, - будет Юлия Аркадьевна.

Она кивнула, продолжая возиться с ребенком. Потом покормила ее из бутылочки,  та снова уснула.

     Мы, молча, сидели на кухне и смотрели в окно, смеркалось, стали появляться звезды. Тонкий серпик луны повис в левом верхнем углу окна. Свет мы не зажигали, деревья, разросшиеся внизу, отрезали свет улиц, и небо распахнулось перед нами во всей своей красе.

-Валя, - заговорил я, - надо сразу решить несколько проблем, которые появились у нас. Во-первых, тебе надо вернуться на кафедру почасовиком. Во-вторых, надо найти ребенку няню на неполный день, и самое главное, хочу и буду принимать во всем этом самое активное участие, как бы ты не возражала…

-Почему, Олег? - Она продолжала смотреть в окно.

-Потому! – Засмеялся вдруг я в ответ. – Ты разве не знаешь, что нельзя спрашивать « почему»? Я все равно не смогу ответить. Но ты не против?

-Конечно,  нет, ты ведь знаешь, что  ближе тебя у меня никого теперь нет. Мы же с тобой старые боевые друзья с первого курса.

     Мы распланировали свои действия на несколько дней.

Нам приходилось теперь иметь в виду одно обстоятельство, которое сопело в своей кроватке, маленькую Юлечку. Валя легла спать в комнате с малышкой, а я в ее спальне. Уснул я мгновенно и мне ничего не снилось. Утром я вспомнил, что совершенно  не думаю о том, что скажет Маман…

     Валентина  покормила малышку и понесла в университет заявление, вернулась со странной улыбкой на лице:

-Все еще проще, чем мы думали с тобой, Олег! Я оформляю ребенка и ухожу в отпуск по уходу до полутора лет.

     Моя наивная Валюша, она еще не знала, сколько ей предстоит мучений. Кончилось тем, что ей отказали в удочерении,  так как она была одинокой.

     Мы расписались и удочерили Юлию Олеговну.

     Маман то присылала нам угрозы свести счеты с жизнью, то требовала, чтобы мы каждую неделю приходили к ней на обед, устраивала  какие-то разборки, но мы уже не могли относиться к этому серьезно. Нас больше занимали зубки, что начали резаться у Манюни и ее первые попытки что-то сказать.

    На полгода гибели детей, мы снова съездили в Тулу. Там Юля стала главной героиней. Судебное разбирательство еще не начиналось, но я привез Валерию рекомендации своего приятеля адвоката.

    Я привык много работать и продолжал это делать, дополнительную нагрузку на кафедре распределили между собой все преподаватели  с тем, чтобы не привлекать чужаков. Валюша помогала проверять работы студентов, единственное, что выдавало нас, так это ее привычка характеризовать работы ребят дополнительно словами: « получила кайф», «нет слов, такого еще не знала», «удалять гланды можно и коротким путем» и десятками других реплик. Студенты, конечно, узнали ее руку, пришлось им сказать, в чем дело и в квартире стали появляться помощники. От походов по магазинам до прогулок с Юлечкой  - они все делали с охотой.

     Благодаря усилиям жителей Тулы, суд состоялся, и чиновник теперь  будет выплачивать деньги на Юлечку. Посадить его не удалось, так как экспертиза, проведенная через трое суток, не подтвердила его опьянение, на которое указывали свидетели трагедии. Деньги мы решили откладывать.

     Маман несколько раз встречала меня возле университета и пыталась играть драму, но я ей сказал, что нам придется уехать в Тулу, если она не прекратит смешить народ. Она всегда боялась выглядеть смешной и сдалась. Потом она требовала  признаться, что это мой ребенок. Было много всего и смешного и грустного.

     Докторскую я закончил и настоял, чтобы за работу  взялась Валюша. Она большая умница и ей не составит труда сделать  это.

     Я сижу в кабинете, работаю, в коридоре раздается звук детских шагов, следом  шаги Маман и она со своим великолепным произношением говорит на французском:

-Моя прелестная девочка, осторожно, ты можешь упасть.

    Что делает мама у нас? Она учит ребенка французскому и английскому языкам, водит в кружок танцев и в студию хорового пения. Сама же она опять занимается переводами, в свободное, от работы бабушкой, время. Удивительно, но у меня очень умная,  начитанная  и тонко чувствующая мама, так считает Валюша, которая в ней просто души не чает.

    По вечерам, когда все переделано и есть свободное время, мы с Валюшей садимся на кухне и пьем чай у открытого в большое звездное небо окна.

    Сегодня Валюша обещала мне сюрприз, она, конечно, не догадывается, что сюрприз этот для меня не является секретом. Я уже давно понял по ее сияющим глазам, что нас  ожидает…

    Посередине окна висит огромная луна, на нее наплывает тень. Происходит это медленно и очень торжественно. Пришла Валюша, встала рядом, обхватив себя руками за плечи, я обнял ее и прижался щекой к ее волосам. Так мы стояли, наблюдая за борьбой света и тени.

     Но вот слева показался яркий краешек лунного диска.

-Мы победили, Олежка!  - Тихо воскликнула Валюша.

-Да, моя радость, наша взяла!

     И я еще крепче прижал свое сокровище к груди.