дай бог здоровья

3 мая в Краматорске погибли первые мирные жители. В том числе 21-летняя медсестра Юля Изотова. Протоиерей Сергий Миронов, настоятель храма святой блаженной Ксении Петербургской, бывший десантник-афганец, рассказывал, что стреляли разрывными пулями, судя по всему, из КПВТ. Машина, где находилась Юля, уже отъезжала подальше от места стрельбы, когда «освободители» прониклись «решимостью добить террористов» и дали очередь вслед…

В этот же день отец Сергий развернул колонну украинских десантников — и они ушли из города в аэропорт. А 5 мая он читал молитву у гроба с Юлей Изотовой. После ее похорон местные жители сожгли флаг Украины…

Уничтожение мирных жителей Донбасса стало привычным делом для «АТО». Власть сделала выводы из тех единичных весенних эпизодов, когда днепропетровские десантники отказывались применять силу против местного населения и ушли из зоны противостояния. Их всячески клеймили и объявляли предателями… А власть искала новые способы замазать армию и милицию в крови. Ей это удалось. Идеологическая платформа была заложена. И поддержка «солью земли» была обеспечена.

Когда счет пошел на десятки и сотни убитых мирных жителей, значительная часть Украины уже не сомневалась в том, что «ватники» расплачиваются за собственную вину. А виноваты были в том, что 26 мая, через день после президентских выборов, вышли на улицы Донецка и угодили под бомбежку «доброго Бэтмена». И в том были виноваты, что 2 июня находились у Луганской ОГА, рядом с взорвавшимся «кондиционером». Виноваты, что жили в Славянске, который своим присутствием на карте портил радостный день инаугурации президента Порошенко. Виноваты, что участвовали в референдуме 11 мая.

Когда атрофировано чувство собственной вины, гиперболизируется чужая вина. Украинская интеллигенция преуспела в этом. Поэтому неудивительно, что читатели газет и зрители политических ток-шоу Савика Шустера на протяжении нескольких месяцев не сомневались в целесообразности самоубийственных действий режима по обузданию ДНР и ЛНР. Не видели ничего страшного в уничтожении инфраструктуры Донбасса. Ведь по их представлениям, заложенным пропагандистской машиной, это депрессивный регион, живущий за счет доноров из центральной и западной части Украины… Варлам Шаламов называл сомнение признаком человечности. Но откуда этому признаку взяться в молниеносно дегуманизированном обществе? Люди, которые сокрушались и негодовали по поводу прошлогоднего разгона майдана милицией («они же дети!»), остались абсолютно равнодушными к сообщению об убийстве юной Юли Изотовой… Никто не требовал создания временной следственной комиссии в парламенте. Никто из силовых министров не ответил за это военное преступление. Были развязаны руки. Был получен патент на безнаказанность. А если копнуть глубже — это был патент на превращение собственной страны в Руину.

Помню, как летом журналистка одного из украинских телеканалов третировала беженцев из Донбасса бесцеремонными вопросами. По ее представлениям, они должны быть благодарны «освободителям», обстреливавшим их дома. Люди лишились жилья и работы, вынуждены были спасать семьи. А украинская журналистка искренне недоумевала: почему государство должно помогать этим сепаратистам, кормить их?..

В Крыму мне довелось общаться с беженкой из Луганска. Ирина устроилась на работу в зоомагазине (на родине она работала в таком же). Во время праздничного салюта ко дню ВМФ она испуганно падала на пол: луганская привычка, выработанная при обстрелах… Рассказывала, как пришлось вывозить девятилетнюю дочку, не имея разрешения на выезд от второго родителя... «Это был какой-то «Индиана Джонс».

В начале июля уже не работали ни адвокаты, ни нотариусы. Нельзя было сделать никаких документов. Соню забрала к себе свекровь — она живет в приграничном районе. Ходили слухи, что телефоны прослушиваются. Поэтому она с нами по телефону не обсуждала свои планы и действия. Однажды позвонила из Ростовской области: «Мы уже здесь». Я спрашиваю: «А как же вы границу пересекли?». У Сони было только свидетельство о рождении. Оказывается, погрузили ее в резиновую лодку рыбачью, в одной руке кот, которого она не могла оставить дома, в другой сумочка… И перебрались на тот берег Донца. Я в ужасе спрашиваю: «Как?! Она же плавать не умеет!» Свекровь отвечает: «Вывезли — и слава Богу».

Ирина вспоминает, как после обстрела рынка в Луганске уже не успевали хоронить погибших. Бродячие собаки нашли и попробовали… После этого ополченцам пришлось отстреливать животных, пока не вошли во вкус и не переключились на живых.

Еще находясь в Краматорске, во время осады Славянска, отец Сергий повторял: «Мать не может убивать детей». И ехал на очередные похороны людей, погибших во время артобстрелов… Украина своими действиями в Донбассе стала напоминать Медею, убивающую общих с Ясоном детей — в отместку за то, что он бросил ее. Правда, Медея после этого удалилась с глаз долой. А Украина все еще пытается доказать Донбассу, насколько он был не прав…

Еще в конце июня отец Сергий говорил: «Задавали вопрос, как всё это прекратить. Очень легко. На счет раз, Петр Порошенко, забираешь своих отсюда, всю эту нацгвардию, всех этих говнюков. На счет два — забудь, что мы есть. И мы вас больше трогать не будем».

«Батя», как называли отца Сергия земляки, был прав.

Когда украинские войска вошли в Краматорск, священник ушел из города. Можно догадаться, что грозило бы ему, если б остался. Я писал о нем тогда, в июле. Потом о батюшке долго не было никаких известий… Но я помнил его наказ: никогда не верить информационным сообщениям о том, что он попал в плен или расстрелян: «Посмотри на меня. Я похож на того, кого можно взять в плен? Если бы вы прочитали, что возле храма Ксении Петербургской завязался жестокий бой, около 15 карателей героически полегло, и лишь когда у отца Сергия закончились патроны, его накрыло «Градом», — это было бы похоже на правду».

В конце лета стало известно, что отец Сергий пытался прорваться в Горловку, чтоб получить разрешительную грамоту от владыки, но дважды попадал под обстрел. В итоге он со своей семьей добрался до Ейска, бедствовал, поскольку без грамоты не мог получить разрешение на службу. «Батя» порывался махнуть стариной и вернуться в Донбасс на «броне»… Сам помогал беженцам, раненым ополченцам. О себе сообщал: «Я в России, семья рядом, главное — это то, что я могу обнять внучку. С переводом было много мытарств. В Ейске я мыл туалет в частной гостинице, подметал подворье, и за это с нас не брали за проживание. Потом пришло время освобождать комнату и нас приняли в станице Кисляковская. Там очень хороший храм, но молиться мне в нем не дали...».

Потом была переписка с горловским владыкой. На недавних фото я видел «Батю» то в военном облачении среди ополченцев и возле КАМАЗа, то неделю спустя, на Покров, на службе в храме. На днях от отца Сергия пришло письмо с новостями: «Попросился к пацанам и был зачислен в колонну подвоза и обеспечения. Подвозил боеприпасы нашим ребятам. Фотографии, где я возле КАМАЗа и «Урала» — это мы на 5 минут заскакивали к моим домой… По 5-7 тонн боеприпасов возили — ощущения, как в детстве, когда страшно…

Пацаны раненые, которых мы отправили на Крым, звонили недавно, благодарили. Слава Богу, живы. Потом пришли долгожданные документы. И вот я на хуторе Свободный, служу под омофором владыки Германа. Много было всего: и разочарование, и страх, и отчаянье. Но за меня много молились: и в Патриархии, и в Оптиной, да и в Краматорске. Повидал и «мародерку», и глупость. Но больше — храбрость и веру в свободу Донбасса. Жду освобождения наших городов… Сейчас помогаю своему товарищу с позывным Яснополян. Молюсь и верю в нашу победу».

В день выборов в ДНР и ЛНР отец Сергий передал свои пожелания землякам: «Благословение нужно всем. Особенно тем, кто на «передке». Господи, спаси воинов новороссийских и честное войско казацкое и всех православных, жизни своя за Веру и Отечество, за свободу Донбасса не щадящих. Всему Донбассу поклон. Берегите себя, пацаны».

Фото представлено автором