ОШИБКА ПОЛКОВНИКА

   Восьмидесятилетний полковник в отставке: бывший начальник курса в одном военном училище, проснувшись осенним утром, зашёл в домашний рабочий кабинет. Он давно принял решение, но мешала жена. Она, как бы чувствовала и неотлучно находилась при нём. Сегодня её не было. Она вчера уехала к заболевшему внуку старшего сына  на дачу, которая располагалась в округе  станции «Белые столбы», пообещав,  вернуться через день.

   Внимательно осмотревшись, словно он в первый раз видел кабинет, полковник сложил дешёвые детективные книги в мягких потёртых обложках в высокую стопку, перевязал коричневым шпагатом и выбросил в мусорное пластмассовое ведро. Зайдя в ванную, тщательно выбрился электрической бритвой «PHILIPS», снял с деревянной вешалки  выглаженный парадный мундир и надел. Китель оказался просторным. За последний год полковник сильно похудел.  Выпив сто грамм водки «Русская», он посмотрел во встроенное овальное зеркало в белом шкафу и не нашёл ничего интересного в себе. Затем плотно закрыл окна в кабинете,  прошёлся  по комнатам, проверяя, нет ли жены дома, он уже не наделся на свою память.

   На улице срывалась секущая снежная крупа. Рычал отбойный молоток: возле дома при жёлтом свете фонарей строили автомобильную стоянку. Загустевшая темень расползалась, через которую просачивались  мелкие продрогшие игольчатые рассветные лучи.

   Год назад у полковника обнаружили неоперабельную злокачественную опухоль головного мозга. Сначала появились частые головные боли, тошнота, потемнение в глазах, к которым стали добавляться ухудшения зрения и слуха, светлые пятнышки, мелькавшие  вдоль поседевших висков. Опухоль прогрессировала, как и боль, от ожидания которой у полковника мутилось в голове, и ему хотелось, чтобы кто-то стукнул деревянным  молотком по его затылку, и он провалится в безсознание. Он думал, что от боли  сойдёт с ума. А кому нужен сумасшедший пенсионер – полковник? Санитарам психиатрички. 

   В кабинете он вынул из высокого красного шкафа тульское гладкоствольное ружье (ТОЗ-34), которое ему  подарили выпускники на пятом курсе в 197... (он запамятовал) году, оставив на коричневом гладком  прикладе свои подписи: сотня будущих офицеров. Многие подписи стёрлись, С трудом разобравшись с оставшимися, полковник отвёл вправо рычаг запирания, выдвинул два патрона, чтобы убедиться, что они там, тщательно осмотрел их дно. Затем нижние концы выступов муфты  приставил к верхней части выемов ствольной коробки и не спеша совместил выступ с выемом, чтобы казённая часть ствола вошла в ствольную коробку, поставил приклад на паркетный пол, подвёл ствол ко рту, (пистолет он сдал, когда ушёл на пенсию) и большим пальцем правой ноги нащупал спусковой крючок.

   «Какая глупость, - подумал он, - в мундире и босой». Полковник достал из обувного шкафа чёрные начищенные туфли. Они были узковаты для его оттёкших ног, и он несколько раз смахивал с лица пот, пока надел. Потом снова засунул в рот ствол и, вытянув во всю длину правую руку, попытался наложить большой палец на спусковой крючок. В это время зазвонил телефон. Полковник недовольно поморщился, отложил ружьё и нехотя взял трубку.

- Ты не забыл, - спросила жена.

- Что?

- Тебе  нужно ехать в госпиталь на Пехотный. Там  твоего выпускника Костю Завьялова сегодня хоронить будут.

   При упоминании о госпитале память  загрузилась одноместной высокой палатой с  деревянной койкой. Жёлтой тумбочкой с белым цифровым телефоном, плотным запахом валерьянки. Окном, через которое он, когда отпускала боль, рассматривал просторный, пустой двор. Лица врачей он не помнил. После госпиталя он попал в онкологический центр на Каширке. Запомнился узкий балкон на двадцать первом этаже и просторный вид на московские многоэтажки, среди которых он безуспешно пытался отыскать свой дом.

   «После, - подумал полковник, - вернусь с похорон, отдам долг и всё закончу». Он поставил ружье в шкаф,  закрыл дверцы и вызвал такси. Дорогой у него крутилась  неясная мысль о Косте Завьялове, но дальше имени и фамилии не пробивалась.

   Во дворе госпиталя полковник  встретил остаток своих выпускников: из ста офицеров десятка три. Гроб уже вынесли. Полковник внимательно осмотрел лицо Кости: неразгаданная  мысль, мелькнувшая в дороге, не давала покоя.

   Костя был хватким на иностранные языки. Он в совершенстве овладел немецким и английским языками. Училище закончил  с красным дипломом. В среде курсантов его звали: вольняга! за свободолюбие на семинарах по научному коммунизму. Свободолюбие прощалось за нестандартные решения практических задач по контрразведке.

Он же до выпускного вечера подбил курсантов подарить полковнику тульское ружье.

   Костя был военным с богатой биографией:  работал оперативником в особом отделе  танковой дивизии в Дрездене. Закончив курсы групп специального назначения, штурмовал дворец Амина, остался снайпером в Афганистане, потом переместился в Чечню, где и погиб. Говорили разное: споткнулся  на противопехотной  мине...  Словом, детали гибели Кости полковник не знал. Знал только одно: погиб и видел схваченное, затвердевшее в белизне лицо.

   Вначале вырезалась мысль: а мог ведь и не погибнуть! Потом мысль развернулась: я виноват! И окончательно оформилась воображением: кабинет начальника училища генерала – майора Сергея Тарасовича  Кудрявцева за длинным суконным столом. Возле стены с доской с расписанием спецдисциплин, которая была зашторена коричневым тяжёлым полотном,  на стульях примостились  Дарья Ивановна - заведующая кассой взаимопомощи – и Надежда Карповна – кассир.

- На Вашем курсе неприятности, полковник, - начал начальник училища. – Дарья Ивановна и Надежда Карповна говорят, что Костя Завьялов, которого курсанты назначили кассиром курса, (генерал мог бы это и не говорить, полковник и так знал) неделю назад получил не сто рублей, как положено, из кассы взаимопомощи, а двести и скрыл сотню. Не вернул. Они ошиблись. Выдали лишнее. Говорили с Костей, а он твердит: не получал.

- А почему они думают, что Костя? – спросил полковник.

- Да мы в тот день  больше никому деньги и не выдавали.

- Да и я по своим каналам проверил, - ответил начальник училища. -  Мне доложили, что Завьялов два дня гудел со своей группой в ресторане «Варшава». Шампанским накачивал. Гусар хренов. Буду готовить приказ об отчислении за,  - генерал  подумал, - воровство не подходит, недоброкачественный моральный облик. Он же вольнодум.

- Не верю, - сказал полковник. – Не тот парень, не мог Костя взять лишние деньги. Он на коломенскую овощную базу в ночь ходит подрабатывать, а потом с ребятами гудит.

- Выходит, что мы взяли, - вспыхнула Дарья Ивановна,  -  а на  Вашего курсанта списываем.

- Ну, зачем так сразу. Могли ведь куда-нибудь сунуть и забыть. Перепутали день. Да мало ли.

- Проводить разбирательство я не буду, - сказал Сергей Тарасович. -  Тут трудно что-либо доказать. Гусарил. Скажет: на свою стипендию. А чтобы от греха подальше, приказ  на отчисление.

- А если он не виноват? Обидим парня, - не уступал полковник, - всю жизнь испортим.

- Да, - протянул Сергей Тарасович, - такое может быть.

- Так что же, - всплеснула Дарья Ивановна, - на нас спишут, и нам деньги отдавать.

- Ну, почему Вам, - усмехнулся полковник. -  Сергей Тарасович давайте закроем. – Он достал бумажник, отсчитал сотню рублей и отдал Дарье Ивановне.

   Генерал захохотал.

- А ведь верно, - сказал он. – Дело – то закрыли. А то отчислили бы парня, а он, может быть, действительно и не виноват. Обидели бы  на всю жизнь. Какой бы дорогой пошёл?

   «Вот так, - думал полковник, глядя на Костю, - ошибку я тогда совершил, парень,  отдал сто рублей, а если бы не отдал, отчислили бы тебя и пошёл бы ты другой дорогой. Не брал бы  дворец Амина, не  снайперил бы в Афганистане и Чечне... А я сегодня приложусь к тульскому ружью. Устал!». Полковник посмотрел на бывших выпускников. Он стоял в центре и мог без труда рассмотреть их лица, но в глаза почему-то бросались не их лица, а виски, которые не уступали вискам полковника. « Нет, - подумал он. – Чтобы сказал Костя? И что скажут они? Потягаемся ещё с болью». Он был уверен в жизни. « И не для этого мне ребята ружьё подарили!».

   После похорон к полковнику подошёл Александр Горяев. Бывший выпускник. Генерал – лейтенант. В последние годы он входил в состав комиссии, инспектировавшей Байконур.

- Вы приехали на такси? – спросил он.

- Да.

- У меня служебная машина. Прикажу, чтоб отвезли Вас.

   Когда он шёл к машине, бывшие выпускники выстроились и отдали честь. Он почувствовал, как всколыхнулось сердце, и улыбнулся в душе.

   Полковник не знал, что всё крепко задуманное и беспрерывно воображаемое  человеком очень часто исполняется, но в совершенно ином виде, чем представлялось.  Дорогой он уснул и не заметил, как при въезде на Таганский мост на машину наскочил тяжеловесный грузовик. От удара «Форд», взлетев в воздух, пробил железную преграду и рухнул в Москву – реку. Полковник всё это не видел. Он умер в дороге от сорвавшегося  тромба.