Штурм Праги, предместья Варшавы, 4 ноября 1794 года.

Штурм Праги, предместья Варшавы, 4 ноября 1794 года

.

МЫ РУССКИЕ И ПОТОМУ ПОБЕДИМ. А. В. Суворов.

Штурм Праги — штурм русскими войсками под командованием А. В. Суворова 4 ноября 1794 года Праги, предместья Варшавы на правом берегу Вислы.

В Варшаве, в Страстной Четверг, . 5 (17) апреля 1794 года восстали жители Варшавы.  По набатному призыву началась страшная резня, застигнутого врасплох, русского гарнизона. 3-й батальон Киевского полка (человек 500) был перерезан в церкви, когда безоружным готовился к принятию Святых Христовых Таин. Разъяренная толпа разграбила арсенал, и поражаемые отовсюду русские воины погибали на узких улицах города. На Пасху кровавые сцены повторились в Вильно.

Польские повстанцы приветствуют Т. Костюшко. Художник Я. Матейко, 1888 Kosciuszko pod Raclawicami

Призванный соотечественниками военачальник Тадеуш Костюшко поклялся защищать польскую вольность. Союзные российско-прусские войска не могли справиться с мятежниками, и война грозила затянуться. И только прибывший в Польшу Суворов сумел всего за сорок дней восстановить мир. «Шагнул — и царство покорил!» — сказал об этом поэт Державин.

В 5 утра 24 (4 ноября) октября, ещё до рассвета, взвилась ракета и первые 4 колонны двинулись в тишине на приступ. Его диспозиция к штурму Праги от 23 октября 1794 года замечательна и своим простым, но категорическим началом: «Его сиятельство граф Александр Васильевич Суворов приказал взять штурмом прагский ретраншамент:

Идти в тишине, ни слова не говорить; подойдя же к укреплению, быстро кидаться вперед, бросать в ров фашинник, спускаться, приставлять к валу лестницы, а стрелкам бить неприятеля по головам. Лезть шибко, пара за парой, товарищу оборонять товарища; коли коротка лестница, — штык в вал, и лезь по нем другой, третий. Без нужды не стрелять, а бить и гнать штыком; работать быстро, храбро, по-русски. Держаться своих в середину, от начальников не отставать, фронт везде. В дома не забегать, просящих пощады — щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого убьют — царство небесное; живым — Слава! Слава! Слава!»

Дальнейший ход боевых действий полностью соответствовал диспозиции Суворова. Солдаты накрывали волчьи ямы плетнями и лестницами, закидывали ров фашинами и взобрались на вал, откуда штыками выбивали поляков. По отзыву российского участника штурма фон Клугена поляки «мало сказать, что дрались с ожесточением, нет — дрались с остервенением и без всякой пощады… В жизни моей я был два раза в аду — на штурме Измаила и на штурме Праги… Страшно вспомнить!..»

 Местным жителям Суворов дал возможность бежать в русский лагерь. Но воспользоваться этим смогли лишь немногие. Более того, пражане стали бросать из домов каменьями и всем, что попадалось под руку. Это разъярило сражающихся солдат, среди которых находились и те, кто хорошо помнил гибель своих товарищей во время резни русских в Варшаве. В результате кровопролитие достигло апогея.

Штурм Праги, А. Орловский, 1797 г

„Нет никому пардона!“ — кричали наши солдаты и умерщвляли всех, не различая ни лет, ни пола…(Российский генерал фон Клуген так вспоминал о прошедшем бою в Праге)

Резня в Праге. Художник А. Орловский, 1810

Население Варшавы, на чьих глазах разворачивался этот страшный бой за рекою, пришло в такой ужас, что решило сдать город на милость победителя.

Революционным элементам пришлось покинуть столицу. Вот почему Суворов отвергал упреки в жестокостях пражского штурма. «Миролюбивые фельдмаршалы, — говорил он, — при начале польской кампании провели все время в заготовлении магазинов. Их план был сражаться три года с возмутившимся народом. Какое кровопролитие! И кто мог поручиться за будущее! Я пришел и победил. Одним ударом приобрел я мир и положил конец кровопролитию».

 Напуганным варшавянам Суворов предложил удивительно мягкие условия для сдачи города: «Именем Ее Императорского Величества, моей Августейшей Государыни, я гарантирую всем гражданам безопасность имущества и личности, равно как забвение всего прошлого, и обещаю при входе войск Ее Императорского Величества никоих злоупотреблений не допустить»

Принимая от варшавского магистрата городские ключи, Суворов поцеловал их и, подняв вверх, обратил взор свой к небу, сказав: «Благодарю Тебя, Всемогущий, что я не должен был купить эти ключи так дорого, как...» Тут он взглянул на разоренную Прагу и прослезился. Варшавяне, ободренные его великодушием, теснились к нему. Некоторые падали перед ним на колени.

Когда король польский, занимавший во время мятежа двусмысленную позицию, попросил Суворова освободить одного пленного офицера, Суворов ответил: «Если угодно, я освобожу вам их сотню... двести... триста... четыреста... так и быть — пятьсот...» В тот же день было освобождено более пятисот офицеров и других польских пленных.

Поляки, ранее считавшие полководца грозным и неумолимым, теперь откровенно выражали ему свое удивление. Магистрат Варшавы преподнес Суворову табакерку с бриллиантами и надписью по-польски: «Warszawa zbawcu swemu» (Варшава своему избавителю). В письме Румянцеву Суворов отмечал: "Все предано забвению. В беседах обращаемся как друзья и братья. Немцев не любят. Нас обожают».

О своей победе генерал Суворов сообщил в Петербург словами: «Ура! Варшава наша», и в ответ получил послание Императрицы Екатерины Великой: «Ура! Фельдмаршал Суворов». Присланный из Петербурга фельдмаршальский жезл Суворов освятил в церкви.

В западной и польской историографии, из-за большого количества жертв среди мирного населения (к которому относят и добровольных защитников укреплений), широко распространён термин «резня в Праге» (польск. Rzeź Pragi). Пражские события негативно повлияли на отношение европейцев к России.

Резня в Праге. Польская гравюра XIX века.

Massacre of Praga

После штурма Праги во французской и английской печати с подачи польских источников Суворова стали называть кровожадным «полудемоном»

Его светлости Князю А. А. Суворову

Гуманный внук воинственного деда,

Простите нам, наш симпатичный князь,

Что русского честим мы людоеда,

Мы, русские, Европы не спросись!..

Как извинить пред вами эту смелость?

Как оправдать сочувствие к тому,

Кто отстоял и спас России целость,

Всем жертвуя призванью своему,—

Кто всю ответственность, весь труд и бремя

Взял на себя в отчаянной борьбе,

И бедное, замученное племя,

Воздвигнув к жизни, вынес на себе,—

Кто, избранный для всех крамол мишенью,

Стал и стоит, спокоен, невредим,

Назло врагам, их лжи и озлобленью,

Назло, увы, и пошлостям родным.

Так будь и нам позорною уликой

Письмо к нему от нас, его друзей!

Но нам сдается, князь, ваш дед великий

Его скрепил бы подписью своей.

12 ноября 1863

 Ф И Тютчев