Анатомия субъективного закона.

Беспомощность гуманитариев, перед сутью смыслового содержания слова, просто не может не поражать. Они настолько уверовали в справедливость первой строфы Евангелие от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», что оснований задуматься, над смыслом изложенного, не находят. Ну, а если подобное случиться, то начнут дробить слова по буквам, и вспоминать, откуда родом тот, или иной корень, и что он мог означать в далекой древности. А некоторые, в поисках истины, и вовсе устремляются к тем временам, когда имеющиеся знания, позволяли человеку, во взаимоотношениях с природой опереться, разве что, на каменный топор,
    Позволю себе вести в смятение, безвариантную зашоренность одномерного гуманитарного мышления. Предложу вниманию другой, из возможных случаев:
      Вначале было слово. За словом стояла, представленная идеологией глупость. Затем, рядом с глупостью появились, называющие себя учеными гуманитарии. Они — то,  как раз и настаивали на том, что именно слово и определяет положение вещей в реальном мире.
Большинство народа – понятие математическое. Во всех, без исключения случаях оно начинается с соотношения 50% от списочного состава избирателей +1 голос. Что не зависит ни от глупости, представленного гуманитариями научного потенциала, ни от беспомощности разрабатывающего законодательство депутатского корпуса. И то, что выявляется в органах представительной власти, никогда законом не являлось.  Принятое голосованием решение, называется похотями человеческими.
В принципе их можно было бы назвать желаниями, однако изучением таковых занимается в общем случае биология. В случае с человеком – медицина. Наука называет их мотивацией и предъявляет достаточно жесткие требования. Они, как одна из составляющих, входят в «закон силовых отношений»
«Ответная реакция организма должна качественно соответствовать, и количественно соотносится проявлениям действующего раздражителя».
Качественное соответствие, находит свое выражение в том, что реакция должна быть востребована возникающей проблемой, и направлена на их разрешение. Вот это и есть основное требование, предъявляемое к мотивации, или желаниям. То есть на первом месте стоит соразмерность. На втором – соразмерность. И на третьем, все та же самая, со-раз-мер-ность. Но в данном случае мы имеем дело с желаниями, которые, почему – то, выкобениваются как государственные законы. То есть соразмерность утрачена напрочь. Сформированные подобным образом желания называются похотями.
Похоти выявляются следующим образом: поначалу, устно или письменно заявляется похоть, как таковая. Затем, голосованием, определяют ту часть населения, которая готова руководствоваться таковыми. Таким образом: выявленное в представительных органах большинство, называется большинством той части населения, которая готова распределять материальные ценности, на основе выявленных голосованием похотей.
За различием, между большинством народа и большинством похотливых - не что ни будь уму не постижимое. Это погрешность при отражении сознанием. Называется искажением. Вот с ним - то люди, называющие себя учеными, и лезут на кафедру, что бы учить других тому, чего сами не знают.
…Если не изменяет память, то в Польше зарегистрирован случай, когда неявка избирателей доходила до 70% от списочного состава избирателей. Большинство похотливых в таком случае проходит через 15% от списочного состава избирателей +1 голос.

Таким образом, представляющее интересы народа, большинство» выявлялось с погрешностью в 35%, от списочного состава избирателей, что превышает явку…
Сформированные подобным образом «научные достижения» не могут не иметь, вскрывающую их суть объяснения? Да, конечно же, имеют!
Если гуманитарии, большинство похотливых называют большинством народа, так здесь имеет место лишь стремление свалить ответственность на население, за решения принятые похотливыми.

Слово, которое стоит вначале называется прогнозом.  У человека желаниями представлен прогноз предполагаемого поступка.
Законами же называются незыблемые соотношения реального мира. Если соотношение допускает, хотя бы одно единственное исключение то такое его качество соответствует понятию правило.
И все же, оснований говорить о том, что в своде государственных, и вовсе, нет законов, было бы не верно. Есть, но оно одно единственное. Это унаследованное у животных соотношение: «Сильный прав всегда»! Но так это соотношение выглядит лишь с оценочных позиций сильных. С оценочных позиций слабых, то же соотношение уже выглядит как: «Насилием выявляется бесправие». Государство как раз и представляет собой аппарат, насилием которого выявляется бесправие человека.  И поскольку оно, во всех без исключения случаев, находится под контролем власти, то упомянутое соотношение уже будет выглядеть как: «Власть всегда права»!
Свод государственных законов, представляет собой совокупность похотей господствующих. При монархии их выявляют голосом. При демократии голосованием. Наиболее откровенно о них высказался словарь идеологии Научного коммунизма: «Право – возведенная в закон, воля господствующего класса»… Цитата представляет собой отношение господствующих к своим похотям: - Каждое свое желание они считают законом, неукоснительным для исполнения угнетенными. А к удовлетворению таковых относятся как к праву.
Вот перед ними как раз, насилием государства и выявляется бесправие Человека. А человека,
бесправие, которого выявлено таким образом,  называют гражданином.
    Здесь как раз и лежит объяснение расхожей у либерастов формулы: «Законы не работают»
Закон – он потому и закон, что не работать не может. И уж тем более они не зависят от человеческой глупости. Иное дело желания. Глупость как таковая, очень даже запросто, может составлять качественную их составляющую. Но даже не в этом дело. Ну, что такое желание? Вот оно было - и его уже нет. 
Все определяется отношением государственных структур к человеку. Если перед ними стоит представитель угнетенного населения, то преследование начинаются с хищения двух с половиной тысяч рублей. И ему грозит тюремный срок. Ну а если стоит представитель господствующих, то желание преследовать его не появляется и в тех случаях, когда хищения уходит за миллиарды. И, если при хищении, ему не удалось, не засветиться, то прежде чем открыть уголовное дело, возможность сбежать за границу, ему оставят.            Таковых, еще семь лет назад, только в Лондоне было 300 тысяч. Это слишком много, что бы могло иметь случайное происхождение, и объясняться тем, что законы не работают.  Как задумано, так и работают Чужих – преследуем, своих – нет!