В.В.Розанов. Тайна Израиля

http://youtu.be/EbM9ub4Suxo 

ЕВРЕИ И "ТРЕФНЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ ЦАРСТВА"

Скрывая или оставляя в тени тот факт, что сами евреи воистину поклоняются Молоху своего национализма, что кроме национализма они и не имеют никаких других питательных духовных корней, и даже сам "Бог", Существо всемирное и всечеловеческое,  -  для них есть исключительно "еврейский бог", нимало не пекущийся о других народах и даже к другим всем народам враждебный, -  евреи в то же время унижают, высмеивают и всячески выедают народное чувство, сознание своей истории и государственную гордость у французов, у немцев, у русских. В особенности, как деятели литературы, как мелкие журнальные и газетные сотрудники, не выдающиеся талантом, но подавляющие числом, и также как члены французского общества, немецкого общества, русского общества,  -  они выступают постоянно со своим смехом над "национальными предрассудками", умалчивая о "кошерном мясе" своей нации, мешающем всякому еврею сесть за один стол с немцем, с французом или с русским. Кроме редчайших исключений, еврей никогда не женится на русской и еврейка никогда не выходит замуж за русского. Вообще, применяя язык католического брачного права, "отделение от стола и отделение от ложа" со всеми в мире народами  -  составляет самую сущность юдаизма с древнейших времен и поныне. Даже прошедшие гимназию и университет евреи и еврейки весьма твердо и весьма косно выдерживают эту линию, подчиняясь неодолимому давлению сорока веков своей истории. Что же касается простого народа, то здесь смешанных браков совершенно не происходит, здесь происходит только их иудейский "кошерный брак" и недопустим "трефный брак" ни с каким чужеродцем. Да это и понятно, в силу учения их раввинов и в силу догмы Талмуда о нечистоте всех людей неевреев. Брак, происшедший по всем формам с христианином или с христианкою,  -  раввинами считается "ничем"; он считается не браком с человеком, а сожительством со скотом, и измена ему для еврея-мужа или для еврейки-жены считается не пороком, не супружеской изменою, а добродетелью и святым делом. Ибо, бросая христианина-мужа или христианку-жену, еврей и еврейка возвращаются только к состоянию их юдаической "чистоты" и исключительной "богоизбранности". Можно ли представить себе что-нибудь более чудовищное в смысле антисоциальности! Можно ли говорить о каком-нибудь "мирном сожительстве" с подобным народом? Та "гармония", к которой стремится всемирная история, с евреями всегда есть какофония. Никакой "музыки" не выходит, и никогда ее выйти не может. Не может же ее выйти потому, что всем духом своим, так полно сливающимся со статутами жизни, евреи коренным образом отрицают или коренным образом не понимают "всемирности" или всечеловечности. Всякий еврей, переходящий на почву всемирных симпатий, хотя бы только идейно и философски, подвергается синагогальному "херему", т.е. душа его считается погибшею, а тело и жизнь объявляются подлежащими уничтожению, убийству. И такое лицо или убивается, или делаются попытки со стороны "общины Израиля" его убить. Такова была знаменитая история с голландским философом Спинозою, который после наложенного на него "херема" подвергся нескольким покушениям на свою жизнь со стороны темных фанатиков. Нам они кажутся "фанатиками", но у себя-то они действовали "по закону". Об этом можно читать во всех его биографиях и во всех пространных курсах философии. Можно ли представить себе древнего грека, которого за философский интерес к персидской религии Зороастра соотечественники пытались бы умертвить; можно ли представить себе немца, которого лютеранская консистория отлучала бы от церкви и "обрекла смерти" за любопытство и за интерес к русским летописям. Представим себе всех пасторов Берлина, Штеттина, Гамбурга и Петербурга, единогласно вопиющих и проклинающих немца Шлецера единственно за то, что он издал своего "Нестора", или Даля за то, что он собирал и записывал русские пословицы и русские говоры?! Едва мы привели эти примеры и аналогии, как всякий почувствует, до чего евреи есть невозможный для сожительства народ, до чего они народ 40 веков антикультурный и антиисторический. Здесь-то и лежит причина, почему их, в конце концов, отовсюду изгоняли, из всех стран и от всех народов,  -  отчего возник и факт и легенда о juif errant [вечный жид (фр.)]: они не сливаемы ни с одним народом и племенем, как не соединяются вода и масло; везде они сидят только "в себе", в силу непоколебимых сорокавековых правил своей религии, и в то же время, быта своего  -  отделенные от всех людей в "столе" и "ложе", в знаменитом своем учении о "кошере" и "трефа". "Съесть русской пищи" значит "опоганиться"; жениться на русской значит все равно, что жениться на собаке, на корове. Это совершенно точное учение их закона, их Талмуда, и это совершенно строго соблюдается в их быту. В том и особливость и ужас юдаизма, что у них религия есть в то же время учение о быте; что "религия" и "поклонение Богу" у них есть необозримый "Домострой".

Но, входя в наши дома и в наши семьи как знакомые и как друзья, они всегда несут на себе льстивое и лукавое "общечеловеческое лицо", со смехом над "национальными предрассудками", в сущности только-  нашими.

Что мы, русские и христиане, все для них "трефа", поганое, нечистое и ненужное ни Богу, ни людям, они об этом не распространяются, они нас только учат и внушают своим непреодолимым гипнозом, что является чем-то "трефным" и негодным наше правительство, что это есть поганое "трефа" в Польше  -  ее старое шляхетство и темные ксендзы, что такое же "трефа"  -  немецкая филистерская семья и немецкие семейные добродетели или немецкая верноподданническая любовь. Таким саркастическим смехом над всем европейским и над всем христианским прокатились стихи и проза Гейне, этого остроумного и вместе интимного пересмешника, отрицателя и циника. Смех Вольтера был глубоко здоровым смехом сравнительно со смехом Гейне, значительно отравившего европейский дух. Но этот смех и сарказм Гейне, без всякого утверждения, без всего положительного, -  он в мелких и грязных формах сочится из всякой еврейской строки, из всякой еврейской газеты, от всякой еврейской книгоиздательской фирмы. Возвращаясь к тому, что это такое, этот непрерывный смех над всем европейским и христианским, мы найдем полное его объяснение в том, что это есть литературное преображение знаменитого их учения о "трефа". Секрет и разгадка в том, что все "европейское и христианское" есть что-то обреченное Богом, их "израилевым богом", на вымирание, гибель, вырождение и гниль. Гноить и гноить русских, гноить и гноить Францию, выедать все "старонемецкое" у германцев  -  это почти физиологический закон евреев, перешедший на степень бессознательной привычки. Кроме "ихнего еврейского", этого всемирного "кошера", все остальное  -  "заклятое" и "трефа", "не годно к употреблению". Вот объяснение "дурного правительства", в сущности, "трефного правительства", одинаково в монархической России и в республиканской Франции. И "республика"  - трефа, потому что она - "не наша", потому что это "республика гоев"; напротив, и монархия будет "кошер", если королем или президентом объявится где-нибудь Соломон Соломонович. Нет ни одного еврейского порицания еврею Дизраэли-Биконсфильду, потому что он "кошер" и "наш"; а на Бисмарка, который никак не меньше Биконсфильда, были высыпаны все еврейские яды бесчисленных газет и парламентских ораторов. Весь вопрос в том, чтобы были "мы" и "наши",  -  о прочем ни о чем нет речи; нет речи о добродетели, о разуме и всего меньше речи о христианской или европейской пользе. Но этот неудержимый и неодолимый напор еврейского наглого хохота над всем старым в Европе, над всеми европейскими святынями, над всеми европейскими молитвами и вздохами, над нашей старой поэзией и крестом,  -  это есть выползшее в литературу их учение о "трефном" и "кошерном", "поганом" и "чистом", которым сорок веков были пропитаны все хижины еврейские, с вечной заповедью: "не ешь с персом", "не ешь с греком", "не ешь с римлянином", "не ешь с испанцем", "с французом", "с немцем", "с русским". Ни с кем "не ешь" и "не вступай в брак",  -  ибо они не чисты и гои. Сорока веков нельзя отмыть ни от кого; сорок веков сильнее всякой индивидуальности.

Что же это такое? И что такое сравнительно с этим бледное и бессильное учение иезуитов и статуты иезуитского ордена? Это  -  цветочки: в иудеях мы имеем "ягодки". Всякий еврей и, с позволения сказать, "Грузенберг", всякий "Гинзбург" и "Ротшильд" есть "папа" в самочувствии, в самосознании, в "избранности" Богом. И эти мириады "пап", насевших на Европу, давят на нее, как чугунная тумба на человеческую грудь.

И тяжело дышится Европе. Сдавливают ее могучие кольца Израиля. Он уже все облепил  -  векселем, книжкой, газетой. Давит, кого может и обольщает, кого еще не может. Он, в особенности, обольщает детей наших, в школе, в университете. Наше несчастное бесхарактерное юношество уже все облито сладким ядом еврейского гипноза, льстивого, интимного и насмешливого в отношении "иных". Несчастный "гой" или "гойка" 17 - 20 лет не понимают, что они личносуть "гои" и "скверна" для говорящего с ними еврея и еврейки; они полагают, доверчиво, что евреи только "критикуют" из "общечеловеческого чувства" их трефное правительство, их трефную политику и всю их трефную историю.

Что евреям наши крестовые походы? Что еврейской душе говорит наше страдание под монгольским игом? Смех, а не горе. Что им говорит чистое имя Пушкина, народное имя Кольцова? И они все это загаживают, ибо всякий европейский свет есть тьма для них, как они со своим "не съедаемым ни за что бедром" говядины представляют для нас чудовищный курьез и сплошную, даже непонятную, темь.

И не будет света в Европе, пока не скроется за горизонт этот ужасный мрак. Теперешнее "к свету!" Европы имеет единственный перевод: "освободимся от племени с чудовищными уставами жизни". Не надо его, не надо!!  -  ни как соседа, ни как сожителя! "Не надо брака"  -  это они первые сказали и твердят себе сорок веков. Это их устав, это их слово. Да будет оно исполнено.

1913 г.