К чему суд подталкивает инвалида?!

Как уже говорилось, судья Кировского районного суда Казани Владимир Морозов удовлетворил иск прокурора Кировского района. Последний, действуя (в соответствии со ст. 45 ГПК) в интересах Николая Игнатьева и (попирая эту норму) Ирека Каюмова обратился в суд с требованием – обязать исполком Казани переселить названные персоны в благоустроенное жилье.

Своим решением судья Морозов заселил посторонних друг другу Игнатьева (без супруги) и г-на Каюмова (с детьми) в квартиру, которая, как выяснилось уже после суда, оказалась на втором этаже многоквартирного дома, недоступном безногому Игнатьеву. Но не г-ну Каюмову, заехавшему в эту квартиру в январе 2014 года.

Учитывая, что решение судьи Морозова в отношении Игнатьева так и не было исполнено, автор этих строк попросил суд разъяснить, каким образом мой доверитель должен исполнить это решение. А на судебном процессе пояснил, что Игнатьев физически не способен попасть в квартиру, которую ему (в нарушение интересов ее собственника – муниципального образования) выделил судья Морозов. И если даже занести Игнатьева в эту квартиру, то он не сможет выжить без своей супруги – Гюльнары Зиннатуллиной, осуществляющей за своим мужем постоянный внешний уход, в котором тот нуждается, будучи инвалидом Iгруппы.

Рассмотрев поступившее заявление (о разъяснении судебного решения), судья Морозов принял беспрецедентное по своему цинизму решение, постановив, что его решение о вселении беспомощного инвалида на второй этаж без жены… не нуждается в разъяснении. И сослался на норму закона, поясняющую, что разъяснение судебного решения не может изменить его суть.

Изменить свое решение судья Морозов мог, если бы согласился его пересмотреть по вновь открывшимся обстоятельствам, приняв во внимание тот факт, что квартирка, выделенная как бы Игнатьеву, не имеющему нижних конечностей, оказалась на втором этаже здания, неприспособленного для маломобильных групп населения. Но он не согласился…

В основу судебного замеса, под который угодил Игнатьев, легло событие, которого в действительности никогда не происходило. Это вселение Игнатьевым г-на Каюмова, являющееся плодом фантазии судьи Эдуарда Каминского. Последний в основу своего решения по делу Игнатьева положил «положительный» факт мнимого вселения. Во всяком случае, никто пока не доказал того, что это «событие» произошло в действительности.

Как сказано в решении судьи Каминского: «И.Ш. Каюмов (…) указал, что (…) был вселен Н.А. Игнатьевым в качестве члена семьи нанимателя». Судью Каминского, по-видимому, не смутило несоблюдение ст. 56 ГПК РФ. Эта норма, напомню, требует, чтобы стороны доказывали те обстоятельства, на которые они ссылаются, как на основание своих требований или возражений. По-видимому, для г-на Каюмова, даже не пытавшегося доказать факт своего вселения к Игнатьеву, судья Каминский сделал исключение…

Не доказал г-н Каюмов и другие обстоятельства, на которые он ссылался. Например, что он когда-либо являлся членом семьи Игнатьева, и что «Н.А. Игнатьевым без получения согласия И.Ш. Каюмовым была вселена (…) Г.Ф. Зиннатуллина».

Как «установил» судья Каминский, Игнатьев вселил в занимаемую квартиру в качестве члена своей семьи г-на Каюмова и, следовательно, уже не имел права без его ведома вселять любимую женщину – Гюльнару Зиннатуллину. С которой через некоторое время вступил в законный брак.

Казалось бы, собака лает, а караван идет. Однако дело Игнатьева если куда-то и идет, то разве что к суициду главного его фигуранта. Игнатьев отдает себе отчет в том, что судья Каминский создал замес, под который и попала его семья. А остальные судьи, внося посильный вклад в этот замес, основываются на ложной преюдиции.

Они исходят из «факта», который по своей инициативе как бы «установил» судья Каминский: «во второй половине восьмидесятых годов двадцатого века Н.А. Игнатьевым (…) была вселена Назифа Назифулловна Каюмова с несовершеннолетним в то время сыном И.Ш. Каюмовым». Однако сам вот Игнатьев утверждает, что он г-на Каюмова не вселял. Так, кто же все-таки прав? И разве не на суд возлагается обязанность устанавливать истину? Делая это в порядке, установленном законом.

Событие невселения г-на Каюмова представляет типичный «отрицательный факт». Такого рода факты отличаются приставкой «не». Например, не может быть возбуждено уголовное дело, а возбужденное дело такого рода подлежит прекращению в виду отсутствия события преступления. В том же ряду – невыполнение обязательств.

Отрицательные факты могут иметь юридическое значение. Не потому ли закон связывает с ними определенные правовые последствия? Так, например, недееспособность заявителя влечет за собой отказ судьи в принятии его заявления.

Невозможность доказывания отрицательных фактов иллюстрирует не только судебная практика, но и процессуальная теория. Об этом в своей статье «Доказывание отрицательного факта в новейшей практике Президиума ВАС» пишет Сергей Халатов.

Отрицательные факты доказывать трудно, а порой и вовсе невозможно. Взять, к примеру, столь тяжкое преступление против личности как изнасилование. Представьте, что некая особа обвинила своего полового партнера в том, что он воспользовался ею несанкционированно или, проще говоря, изнасиловал. Каким образом этот бедолага должен защищаться? Хорошо, если есть алиби. А если алиби нет?

Государство защищает половую неприкосновенность своих граждан. Однако бремя доказывания «положительного» факта изнасиловании, как я думаю, должно возлагаться на жертву.

Она может это сделать, например, представив «вещественные доказательства» интимной близости с обвиняемым.

Впрочем, близость может произойти и по согласию. Как, например, в случае с Моникой Л., представившей следствию биологические выделения Била К. Ему еще повезло: Моника могла заявить, что Бил понудил ее к оральной близости, используя служебное положение лидера мировой державы. Однако, будучи добропорядочной практиканткой, Моника пояснила, что у них с Билом все было (и, к слову, не один раз) исключительно по согласию. А секс по согласию – это радость, а не преступление. Главное, чтобы не было насилия, которое, впрочем, надо еще доказать. Например, результатами судмедэкспертизы.

Вернемся к вопросу о вселении г-на Каюмова. Учитывая, что «факт» вселения никем не был доказан, автор этих строк, действуя в качестве представителя Игнатьева, обратился в Кировский районный суд Казани. И потребовал установить факт невселения, поскольку этот факт имеет юридическое значение.

Рассмотрев исковое заявление об установлении факта невселения, судья Любовь Солдатова обнаружила, что истец не указал ни обстоятельства, на которых он основывает свои требования, ни доказательств, которые эти обстоятельства могли бы подтвердить. Так ведь и не было никаких обстоятельств!

Вот чем Игнатьев может доказать то, что г-на Каюмова не вселял? Ничем, собственно, и не может. Поэтому ему не остается ничего иного, как последовать логике Пленума ВАС РФ. Того самого, на который сослался г-н Халатов. Думаю, что бремя доказывания обратного, то есть вселения, суд, если это непредвзятый суд, должен возложить на г-на Каюмова. Вот он-то пусть и доказывает «положительный» (для него) своего факт вселения в квартиру Игнатьева (в качестве члена семьи нанимателя спорной квартиры). А сначала он пусть позаботится о доказательстве предшествующего факта своего выселения из отчего дома, к слову сказать, остающегося в его собственности.

Оппонент Игнатьева – г-н Каюмов, казалось бы, может сослаться на «положительный» факт сожительства своей матери с Игнатьевым. Действительно, наш фигурант периодически имел с ней интимную близость, но что это доказывает?!

Оставив исковое заявление (об установлении факта невселения) без движения, судья Солдатова предложила истцу указать обстоятельства, на которых он основывает свое требование (об установлении названного факта). Увы, но прямых доказательств такого рода не существует. Поэтому придется довольствоваться косвенными.

Напомню, что, обратившись в суд со встречным иском к Игнатьеву (и его супруге), г-н Каюмов пояснил, что был вселен Игнатьевым в качестве члена его семьи. Однако это был чистой воды вымысел. Тем не менее, судья Каминский, по-видимому, заинтересованный в том, чтобы решить спор в пользу г-на Каюмова, удовлетворил его вздорные требования, несмотря на то, что тот не предоставил суду абсолютно никаких доказательств.

Закон нужно блюсти. И не только тяжущимся, но и суду. Почему же судья Каминский проигнорировал ст. 195 ГПК РФ, требующую, чтобы судебные решения были законными (т. е. основанными на законе) и обоснованными? Но эти требования из области теории права. Практика же говорит, что участник процесса может прикупить себе немного законности. Во всяком случае, у меня – общественного контролера складывается впечатление о том, что г-ну Каюмову такое удалось.

А чем еще можно объяснить тот вопиющий факт, что г-ну Каюмову удалось обзавестись муниципальным жильем при наличии собственного жилья? Возможно, судья Морозов поселил Игнатьева с Каюмовым, полагая их членами одной семьи. Однако никаких родственных связей у них не было и нет. В итоге Игнатьев, нуждающийся в улучшении жилищных условий, остается прозябать в деревянном доме, в котором «удобства» не были запроектированы. А г-н Каюмов благоденствует в муниципальной квартире. Законность восторжествовала. А справедливость?!

Древние говорили: suum cuique или в переводе на русский всякому свое, каждому по заслугам. В этом и заключается классический принцип справедливости, которым в деле Игнатьева даже не пахнет. К слову, знаменитая латинская фраза дополнительную известность получила, когда в переводе на немецкий – Jedem das Seine появилась над входом в Бухенвальд…

Каждому свое. Кто-то делает бизнес на правосудии, кто-то пытается добиться справедливости. А Игнатьев от безысходности подумывает об уходе из жизни. Я, конечно же, постараюсь отговорить его от задуманного. Но, если уж Игнатьев, проигнорировав мои аргументы христианина, решится на суицид, то пусть уж, по крайней мере, оставит предсмертную записку. Чтобы мы понимали, кто именно довел его до суицида.

Надеюсь, что прокуратура предпримет меры для недопущения преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ (доведение до самоубийства лица путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего). Ну, а возглавляемый автором этих строк Правозащитный центр постарается держать дело Игнатьева на общественном контроле.

29 октября 2014 года Кировский районный суд рассмотрит просьбу исполкома Казани о продлении срока, отпущенного на исполнение циничного решения судьи Морозова. Спрашивается, чего дожидается исполком? Может быть смерти Игнатьева? Чтобы г-н Каюмов смог, наконец, приватизировать квартиру, доставшуюся ему «законным» образом.

На основе публикации ИА REX