«Идеи экономистов и политических философов, правы они или неправы, обладают большей мощью, чем принято думать. Действительно, миром правят ещё немногие. Люди дела, которые считают себя совершенно неподвластными любым интеллектуальным влияниям, как правило, являются рабами неких покойных экономистов. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса из пространства, извлекают свои сумасбродные идеи из неких академических писаний недавнего времени».
«Я нахожу, экономику всё более удовлетворительной и думаю, что я достаточно хорошо в ней разбираюсь».
Джон Мейнард Кейнс
* * *
19-е столетие было временем потрясения права по всему миру.
В этот век произошло никак не меньше 321-го крупного конфликта, охватывающего, среди прочих, наполеоновские войны, Крымскую войну, Гражданскую войну в Соединённых Штатах, Боксёрское восстание, Опиумные войны и Бурскую войну.
В одной только Европе за один этот век было не менее 52 крупных конфликтов.
Британия, как выдающаяся мировая сверхдержава, принимала участие в поразительном количестве конфликтов – 73 – за этот 100-летний промежуток. Кроме того, Франция воевала в 50 войнах, а Испания – в 44-х.
Насколько безумна была Европа в 19-м веке?
Ну, Британия и Франция воевали по одну сторону в 6 военных конфликтах; Испания и Франция объединялись в 9 случаях; а Британия и Испания оказались участниками одного альянса в семи разных войнах.
Однако…
Британия и Франция воевали друг с другом не менее чем в восьми отдельных войнах между 1803 и 1900 годами; а в одном 1815-м году Испания и Франция вели войны друг с другом в четырёх случаях, в то время как британцы и испанцы были по разные стороны шесть раз за это столетие.
А люди задаются вопросом, почему ЕС такая хитромудрая затея…
Хотя нужно заметить всерьёз, что, когда дело доходит до войны, бывшие альянсы не имеют значения.
Так или иначе, когда 19-е столетие уступило дорогу 20-му, Ян Блох, польский банкир, написал книгу под заглавием «Война сейчас невозможна?», которой он предсказывал, что молниеносным войнам прошлого – когда шеренги кавалерии и пехоты сталкивались друг с другом в рукопашном бою, решая победу или поражение коротко и жёстко – должны будут прийти на смену затяжные окопные войны.
«В будущей войне все будут зарываться в траншеи. Это будет великая окопная война. Лопата будет нужна солдату так же, как и винтовка».
Ян Блох, «Война сейчас невозможна?»
Весельчак был этот старина Ян.
Однако несмотря на мрачные предсказания Блоха, первое десятилетие 20-го века было безоблачно мирным, и не было конфликтов между европейскими державами нигде на континенте.
Но к 1910 году политическая напряжённость по всей Европе выросла.
Франко-Прусская война, так вдохновившая Блоха, привела к созданию Германской империи и восхождению на германский трон Вильгельма II вместо выдающегося дипломата Отто фон Бисмарка. Что также сделало страну более воинственной.
Тем временем Россия потеряла большую часть своего Балтийского и Тихоокеанского флота в Русско-Японской войне 1905 года, и это поражение привело к революции. Поражение на Дальнем Востоке вынудило страну перенести своё внимание на Запад, в сторону Балкан – как сделала её старая соперница, Австро-Венгерская империя.
В это время, в 1907 году, Британия и Франция подписали Сердечное Согласие (Антанта), которое, наконец, похоронило тысячелетний, почти непрерывный конфликт между этими двумя странами (или, по крайней мере, свёл «войну» между ними к столкновениям французской грубости с молчаливым возмущением и некоторым сильным недовольством британцев).
В 1908 году Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину; а в 1912 году Сербия, Греция, Черногория и Болгария образовали Балканскую Лигу, чтобы бросить вызов Оттоманской империи.
После некоторых внутренних схваток, когда Болгария обратилась против своих союзников (с тем, чтобы потерпеть поражение всего через месяц), Балканская Лига вышла победительницей – победа, которая встревожила Австро-Венгрию, которая ничего так не опасалась, как сильной Сербии на своих южных границах.
Итак, вот как обстояли дела в Европе в 1914 году:
Великобритания, со своей убывающей мощью, пытается играть роль мирового жандарма; Германия, заново индустриализованная и управляемая националистическим лидером, надувается от спеси перед остальным континентом; а старая добрая Франция пребывает в постоянном упадке и (без сомнения, с горечью) полагается на поддержку своего старого врага, Британии.
И всё-таки, несмотря на такие повсеместные геополитические беспорядки, человек с улицы был примечательно оптимистично настроен к положению в мире:
Проекты и политика милитаризма и империализма, расового и культурного соперничества, монополий, ограничений и исключений, которые должны были играть роль змия-искусителя в раю, для него были немногим важнее колонки развлечений в ежедневной газете.
Джон Мейнард Кейнс, «Экономические последствия мира»
Эти слова написал никто иной, как всеми любимый экономист Джон Мейнрд Кейнс в своей книге «Экономические последствия мира» – работе, которая сделала его имя нарицательным во всём мире.
Печальное обвинение сегодняшнему миру – то, что единственный способ для современного экономиста достичь уровня славы Кейнса – это стать серийным убийцей или жениться на Кардашьян.
Но я отвлёкся … Вернёмся в Европу 1914-го года. Несмотря на многочисленные накопившиеся проблемы, как указывал Кейнс, повседневная жизнь шла как обычно – и жители Европы в целом и Великобритании в частности полагали, что ничего неблагоприятного не случится.
Европейские лидеры позаботятся о том, чтобы всё было улажено.
Знакомо звучит?
А потом, 28 июня 1914 года, в толпе известных всем персон, молодой человек по имени Гаврило Принцип подошёл к проезжающему по Сараево автомобилю и один-единственный выстрел стал «Чёрным лебедем», изменив ход истории смертью эрцгерцога Фердинанда Австрийского.
Я не собираюсь вдаваться в подробности Первой Мировой войны на этом этапе; но в случае, если вы о неё не знаете, есть ряд книг, написанных на эту тему (у меня из любимых – «Августовские пушки» Барбары Тачмен). Во всяком случае, после четырёх лет войны, которая раздирала страны с невиданной ранее силой, наконец, был достигнут мир.
Но это был мир, который один человек в особенности громогласно осудил – этим человеком был Дж. М. Кейнс.
В 1915 году Кейнс покинул Кембриджский университет, чтобы работать в министерстве финансов; он был специально выбран, чтобы присутствовать на Версальской конференции как советник Британского правительства. Он был решительно против репараций любого рода и выступал за списание всех военных долгов (да, именно – поди в них разберись); но, как оказалось, его советы сосредоточиться на экономическом восстановлении были проигнорированы; и Кейнс подал в отставку со своего поста, вернулся в Кембридж и принялся яростно строчить в своих тетрадях.
Всего за два месяца Кейнс написал книгу, которая сделала его имя известным всему миру – «Экономические последствия мира».
В своей книге Кейнс разгромил в пух и прах сделку, заключённую в Версале, которая, как он был уверен, приведёт к будущему конфликту в Европе – он назвал соглашение «карфагенским миром» – и по прошествии очень короткого периода времени оказалось, что он был прав.
Тремя главными фигурами со стороны союзников за столом переговоров в Версале были президент Вудро Вильсон от США, президент Жорж Клемансо от Франции и британский премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж.
Вильсон хотел того, что он называл «справедливым и долгим миром», который основывался на известном плане «Четырнадцать пунктов» и который приведёт к образованию Лиги Наций (предшественница ООН), а также сокращению вооружённых сил во всех странах.
Французы? Ну, они просто озверели.
Понятно, что они хотели, чтобы Германия была наказана, и предложили жестокие репарации наряду с карательными конфискациями территорий, вооружений, промышленности – и даже граждан.
Британский Ллойд Джордж оказался между молотом и наковальней. В частном порядке он соглашался с Вильсоном по каждому из его пунктов, но общественное мнение Британии велело ему быть на стороне Клемансо, поэтому победило именно предложение Франции.
По другую сторону стола была, конечно, Германия; по правде говоря, если исходить чисто из цифр, утверждения Кейнса о природе этого мира трудно оспаривать.
Германию заставили заплатить 6.6 миллиардов фунтов стерлингов репараций.
Сейчас, если поместить это в перспективу, это около 320 миллиардов фунтов стерлингов на сегодняшние деньги. Хотите ещё немного перспективы? Ну, сумма, которую вынуждена была выплатить Германия после Первой Мировой войны – настолько репрессивная, что она привела, как мы увидим, прямо ко Второй Мировой войне – каким-то волшебством возникла ниоткуда у Банка Англии – должен подчеркнуть, с учётом инфляции – всего за 33 месяца, между январём 2007 года и сентябрём 2009-го.
Кроме этих репараций, Германия лишилась в целом 13% своей территории и 15% своих сельскохозяйственных земель, 12% населения, 48% добычи железной руды и 10% угля (которые отошли непосредственно французам). Одновременно армия Германии была сокращена на 100 тыс. человек, её флот сокращён до 36 кораблей (и никаких субмарин), и стране было запрещено иметь военно-воздушные силы.
Мир, выкованный в Версале, в конечном итоге привёл к серьёзным последствиям всего через 20 лет, когда экономическая смирительная рубашка дала возможность подстрекателю, бывшему ефрейтору баварской армии, захватить власть над страной и ещё раз погрузить мир во мрак войны.
Если не считать войны, немногое так сильно влияет на граждан страны, как экономика; и, как ни тяжело поверить в это, учитывая сегодняшнее безразличие к предмету, до появления кабельного телевидения работы по экономике занимали место рок-звёзд.
До выхода работы Сисмонди «Новые принципы экономической политики», опубликованной в 1819 году, экономисты-классики либо отрицали существование циклов в экономике, либо обвиняли в них внешние факторы – причем главным из них, как ни забавно, была война.
В 1860 году французский экономист Клемент Жиглар установил повторение экономических циклов, длящихся от 7 до 11 лет, а Йозеф Шумпетер, основываясь на работе Жиглара, развил теорию, установив четыре отдельные стадии в жигларовском цикле: экспансия, кризис, спад и восстановление.
Эти четыре стадии формируют то, что мы обычно любовно называли «Экономическим Циклом» (я говорю «обычно называли», поскольку нижнюю часть экономического цикла отменил Федеральный Резерв – по причинам, до которых мы вскоре доберёмся).
Однако в 1920-м году через год после Версальского договора, российский экономист Николай Кондратьев основал то, что он назвал «Институт Конъюнктуры» (не предсказаний конъюнктуры), в котором он и его сотрудники-экономисты изучали, – да, конъюнктуру или экономические циклы, особое внимание уделяя длинным волнам, которые они установили в рамках этих циклов.
За годы, прошедшие с тех пор, как Кондратьев выдвинул свою теорию циклов длинной волны, развернулись жаркие споры о том, насколько полезно такое долгосрочное прогнозирование; но есть одна веская причина, почему я (и многие другие) убеждены, что при изучение циклов длинной волны даёт огромное преимущество…
(Википедия):
«Теория циклов длинной войны не признаётся большинством экономистов-академиков».
Что до меня, так этого достаточно.
Но вернёмся к нашему российскому коллеге.
Кондратьев, будучи русским, конечно, смотрел на всё гораздо шире.
Он взял четыре стадии Штумпетера и приравнял их к четырём временам года. Как только он установил длительность, как он считал, каждой «весны», «лета», «осени» и «зимы», Кондратьев получил свою «волну»: и, как оказалось, эта волна длилась примерно 53 года.
В 1925 году, когда он опубликовал свою книгу «Большие циклы конъюнктуры», на основании существующих данных, Кондратьев наложил свою волну на мировую историю и спрогнозировал её на будущее – имеется в виду, что все события в предстоящие 89 лет будут соответствовать его прогнозу (не конъюнктуре, а гипотезе).
Как у него получилось? Ну, как оказалось, на удивление хорошо. Кондратьев уловил слишком много крупных изменений, чтобы его работу можно было просто игнорировать, и его самый последний поворот к Зиме произошёл в 2000 году, или, для тех, кто измеряет время подобными событиями, как раз в момент схлопывания пузыря в хайтеке.
Заштрихованная синим область показывает, где мы сейчас находимся на нисходящей волне кондратьевского цикла и – что гораздо важнее – как далеко мы должны опуститься, прежде чем, как предполагается, направление должно измениться.
Но как на самом деле выглядит изнутри действие кодратьевской «зимы»? И находимся ли мы сейчас в середине одной из них, как заставляет нас предполагать почти 90-летний проноз?
Как и циклы Шумпетера, кондратьевская волна разбивается на четыре сезона и характеризуется явлениями, как правило, характерными для каждой из фаз полного цикла.
Я не буду прослеживать подробно все четыре сезона в силу недостатка времени, но предлагаю остановиться на самой продолжительной фазе – «зиме» – так как это именно та фаза, в которую мы сейчас погружены.
В «зиме» Кондратьева первый главный феномен – это наступление дефляции. Как у нас с этим обстоит дело?
В Соединённых Штатах, после короткого приступа во время кризиса 2008-2009 гг., Федеральный Резерв сумел аккуратно развернуть корабль. Еврозона? Сейчас они в разгаре ожесточённой борьбы с угрозой дефляции; до сих пор им это не слишком удаётся, и она задаёт им жару. Великобритания, страна, полностью зависимая от долга, чувствует себя прекрасно (если допустить, что здоровье страны измеряется её сильным инфляционным давлением и её огромной долговой нагрузкой – не смейтесь, многие так и делают); а затем, конечно, идёт Япония – страна, которую невозможно игнорировать, когда происходит такого рода обсуждение.
Япония страдала от продолжительного периода дефляции, на протяжении доброй части 20-летнего периода, но «абэномика» , видимо, решила эту маленькую проблему – по крайней мере, на сегодняшний день.
Поэтому, думаю, будет справедливым сказать, что открытой дефляции нет, но также справедливым будет сказать, что есть явно происходящая сейчас борьба, поэтому не будем пока выносить окончательное суждение об этой конкретной части головоломки.
Дальше – предположение, что во время кондратьевской «зимы» акции будут находиться на медвежьем рынке.
Уверен, что каждому, читающему эти строки, известно, что это большая фатальная ОШИБКА, и нам не нужны какие-то графики, чтобы показать – рынки акций по всему миру – на высших отметках за всё время. Что подводит нас к другому ключевому сигналу кондратьевской «зимы» – массовый отказ от выполнения долговых обязательств.
Как вы можете видеть из этого графика, когда мир в 2000 году вошёл в «зиму» Кондратьева, отнюдь не отказываясь от долгов, мы погрузились в них так, как никогда раньше:
К концу 2007 года, перед тем, как положение стало угрожающим, общий мировой выпуск долговых бумаг (по данным Банка международных расчётов) с 2000 года удвоился, достигнув ошеломляющих 69.2 ТРИЛЛИОНОВ долларов.
Откуда?
Конечно, это не то, что можно было бы назвать «отказом от долговых обязательств».
На самом деле, другие 21.6 триллионов долларов добавились к горе долгов, висящих на всём мире.
Откуда такой огромный всплеск? По большей части это вопрос опять к нашим старым друзьям из Феда, и до них скоро дойдём. Правда в том, что нас по уши заваливают байками о Кредитном Ограничении и сказками о жёсткой экономии, или историями о том, как трудно получить кредит с 2008 года; но, как всегда, в реальности всё несколько по-другому.
Начиная с декабря 2007 года общий долг в финансовом секторе вырос всего на 0.5% – хорошо, опять же это вряд ли можно назвать «отказом от обязательств». Но это начало, а вот в нефинансовый сектор принял эстафету с каким-то удовольствием и рванулся вперёд, увеличив долг на 67% всего за шесть лет.
И потом, конечно, есть правительство – это группа людей, для которых мировой отказ платить по обязательствам означает «больше тратить» (так же, как и жёсткая экономия или сокращение расходов). Они тоже наращивали долговое бремя, увеличив его на 67%, в борьбе главным образом за сбалансированный бюджет, и тоже несут ответственность за эти новые времена, времена жёсткой экономии.
Исходя из этих данных, если они НА САМОМ ДЕЛЕ решат ввести жёсткую экономию, долговое бремя рванёт вверх.
Так что это – ещё одна крупная жирная ошибка. Начинает казаться, что товарищ Кондратьев немножко дал маху.
Но мы добрались только до середины, и вот где всё начинает понемногу становиться на свои места.
Банкротства? Да, число их в США подскочило в 2005 году, когда люди ринулись объявлять себя банкротами, прежде чем будут приняты законы, затрудняющие эту процедуру. Эти новые законы сократили число дел о личной несостоятельности на 75% в 2006 году, и что же? Их число опять пошло вверх – и по гораздо более крутой траектории, чем до изменения законов.
В этом Кондратьев оказался прав.
Банковский кризис? Ещё бы! И здесь он оказался прав – и с проклятым кредитным ограничением тоже, насколько мне известно.
Что плавно подводит нас к «повышению ставок по кредитам».
Я уверен, что среди читателей есть достаточно пожилые, которые их вспомнят, но, конечно, ставки снижаются теперь уже более десяти лет, поэтому в общем их уже довольно трудно восстановить в памяти.
Посмотрим правде в глаза: основной инструмент, якобы способный помочь сгладить экономический цикл, процентные ставки, по крайней мере отчасти должны были бы иметь несколько циклический характер, не так ли?
Большинство людей полагает, что как только ставки достигнут нуля, они больше не могут падать.
Как люди могут быть настолько глупыми?
Ноль – это нижняя граница в РЕАЛЬНОМ мире, а мы живём в созданной центробанками «Небывальщине», поэтому обычные правила здесь не действуют.
В любом случае, надо поставить ещё одну отметку в список ошибок Кондратьева.
Валютный кризис? Да, конечно, у нас их было множество с начала века, поэтому Кондратьев здесь опять прав… правда остаётся вопрос с растущими ценами на золото.
Кажется, что это было так давно – для тех из нас, кто верит в жёлтый металл – что золото год за годом росло в цене, но даже с началом кондратьевской «зимы» цена на золото неустанно поднималась, и даже откат за последнюю пару лет не достаточен, чтобы разувериться в нём, поэтому отметим, что и в этом он прав.
Итак, что мы имеем. Это приблизительно и вряд ли окончательно, но для «узкого большинства» выглядит так, как будто мы находимся УЖЕ в кондратьевской «зиме». Тем не менее, то, что оценка такая близкая, скорее всего, вводит в заблуждение, поэтому взглянем на недостающие ингредиенты, и посмотрим, нет ли у них чего-нибудь общего.
Ошибки – дефляция, медвежий рынок акций, отказ от долговых обязательств, растущие процентные ставки – всё это, конечно, имеет неразрывную связь. ВСЁ это вытекает непосредственно из политики процентных ставок.
Рост процентных ставок, как правило, диктует, чтобы акции вошли в медвежий рынок, дефляция становится угрозой (или, по крайней мере, инфляция становится меньшей угрозой), а долг выплачивается или по нему объявляется дефолт.
Конечно, политика Федерального Резерва – это политика последовательного понижения ставок при первых признаках проблем в экономике (проблем, которые было принято считать нормальной частью экономического цикла); а эти понижающиеся ставки неизбежно оказывали предсказуемый эффект для акций, долга, и инфляции.
Падающие процентные ставки. Для каждого центрального банка это первая (и до недавнего времени последняя) линия обороны против движения вниз в экономическом цикле.
Понижая ставки до нуля и тем самым предотвращая проявление трёх важных компонентов «зимы», Федрезерв (и его когорта по всему миру) сумела создать, по крайней мере, видимость, что всё идёт не так плохо.
Но даже процентные ставки подчиняются закону убывающей доходности, и когда граница нулевой ставки достигнута, а эффект предельного сокращения других ставок уменьшается до фактического нуля, приходится прибегать к другим мерам.
Эти новые меры по большей части представлены в виде «количественных смягчений» за последнюю пару лет, но даже сказочные деньги, возникающие ниоткуда, по взмаху волшебной палочки, имеют свои ограничения с точки зрения эффективности – вот почему европейцы сейчас экспериментируют с отрицательными процентными ставками.
Чем дальше это продолжается, тем отчаяннее становятся меры.
Вопрос – почему?
Ответ на это коренится в ещё одном мирном договоре того сорта, который опять связан с Кейнсом – на этот раз это Бреттон-Вудское соглашение, выработанное в отеле «Маунт Вашингтон», Нью-Гемпшир, после Второй Мировой войны.
Соглашение, которое (как и соглашение в Версале в 1919) шло вразрез с предложениями Кейнса, учредило МВФ и Всемирный Банк, закрепило статус доллара как мировой резервной валюты и открыло эру беспрецедентного экономического мира в виде четверти века, прошедшего между его подписанием и нефтяным шоком 1970-х.
Однако этот мир в экономике имел далеко идущие последствия.
Если мы взглянем на рост кредита и ВВП в Соединённых Штатах после Второй Мировой войны, то увидим развитие примечательной истории.
Видно, что кредитование росло намного быстрее, чем реальный рост, и причины этого ускорения очевидны. Это началось с наших старых знакомых, со ставок федеральных фондов (синяя линия).
И вот, как вы видите (красная зона в нижнем левом углу графика), почти 20 лет после Второй Мировой войны кредит и ВВП росли в тесной связке друг с другом.
Так что изменилось?
Когда 15 августа 1971 года Никсон закрыл «золотое окно», чтобы «…защитить доллар от спекулянтов», он также заверил, что получить кредит становится так же легко, как просто сказать «да». Немедленно после того, как доллар был «спасён от спекулянтов», разрыв между ростом ВВП и созданием кредита начал увеличиваться, даже несмотря на то, что процентные ставки взлетели из-за инфляции, спущенной с привязи никсоновскими санкциями.
Хотя в конце концов процентные ставки достигли своего пика и начали снижаться с высоты чуть выше 18% туда, где мы их видим сегодня – это означало, что пришлось снять белые перчатки и что создание кредита могло взлететь до небес, подпитываемое этими быстро снижающимися ставками и растущим ощущением, что Федрезерв продолжит их понижать при первом признаке каких-либо трудностей.
А каким был цикл деловой активности 1960-е!
Если взять крупный план, всё выглядит ещё поучительнее, когда речь идёт о неуправляемом цикле деловой активности.
Как я уже указывал, между октябрём 1954 года и октябрём 1969, процентные ставки (синяя линия) выросли в 11 раз; но что ещё красноречивее, за этот 15-летний период они испытывали колебания вместе с деловой активностью, регулировались в сторону как понижения, так и повышения, как и диктовалось условиями.
Ставки выросли в 4 раза, упали на 5/6, выросли почти в 7 раз, упали на ¾, опять выросли в 4 раза, упали в два раза, затем удвоились – и всё это за 15-летний период!
Однако если наложить цикл деловой активности (представленый данными PMI – совокупного индекса деловой активности – красная линия), можно заметить то, что сегодня считалось бы необычайным: деловая активность испытывала приливы и активности не выходя из-под контроля, даже несмотря на происходившие тогда крайне резкие скачки процентных ставок.
Действительно, индекс PMI вырастает (выше 50) гораздо чаще, чем снижается (ниже 50), НЕСМОТРЯ на то, что процентные ставки выросли от нижней границы до 8.5%!
Кто-нибудь решится представить, как бы вела себя экономика США сегодня, если бы процентные ставки подскочили до 9%? Не говоря уж о том, что платежи по обслуживанию долга съедали бы каждый доллар из налоговых поступлений, собранных американским правительством, при их повышении в несколько раз.
Сверяясь с нашей диаграммой, легко видеть, что последствия этой мирной экономической среды и лёгкое кредитование обеспечили взрывной рост рынка акций, причём индекс S&P 500 повторяет траекторию расширения кредита до середины 90-х, когда стало ясно, что реакцией Феда по умолчанию будет резкое снижение ставок перед лицом малейшего признака замедления деловой активности…и вся картина сложится.
За возвращением к восходящему тренду роста кредита, когда лопнул пузырь доткомов, последовало и возвращение к возрастающему тренду вместе даже с ещё более резким ростом создания кредита…а затем пришёл 2008 год…и стремительный выброс Федрезервом бешеных денег, что было абсолютной необходимостью для того, чтобы не допустить всеобщего развала, а кривая кредитов и роста ВВП сошлись снова, чего не было с 1971 года. Причём сошлись стремительно.
Но две вехи – закрытие золотого окна в 71-м и пик процентных ставок в 81-м – внесли повсюду даже ещё большую нестабильность.
Что было потом? Американский бюджетный дефицит. И снова можно увидеть разницу, обусловленную отменой золотого стандарта в сочетании с повышением процентных ставок.
Монетарная база США последовала знакомым путём – по крайней мере, до 2008 года, когда, после опускания процентных ставок в сущности до нуля и двигаясь прямиком по пути, диктуемым законом о падении доходности, Федрезерв был вынужден расширить базу с 800 миллиардов до сегодняшних почти 4 триллионов долларов – либо столкнуться с подрывом мира в экономике.
Всё это подводит нас к балансу ФРС.
Затраты на поддержание экономического мира ошеломляют – они выходят за пределы нашего понимания, каким оно было ещё какие-то несколько лет назад.
Активов на балансе Федрезерва 4.4 триллиона долларов, по сравнению с 925 миллиардами, которыми он владел 10 сентября 2008 года.
Но когда мы посмотрим на отношение суммы активов Федрезерва к его капиталу, становится ещё интереснее. Для того, чтобы поддерживать мир при процентных ставках уже стремящихся к 0%, единственным возможным вариантом для Федрезерва оставалось мощное увеличение другой стороны баланса – что, конечно, он и делал не задумываясь.
И вот, если мы возьмём дюжину графиков за 12 месяцев по отдельности и сделаем некоторые измерения, то начнём лучше понимать те грабли, на которые Федрезерв с такой радостью стал наступать:
Как отчётливо видно, степень, до которой Федрезерв вынужден использовать рычаги, чтобы поддерживать экономический мир, совершенно ужасающа, а его платёжеспособность, как бы помягче выразиться, … «под вопросом».
По крайней мере, так было бы, если бы они не могли делать деньги из воздуха.
Ещё в 2007 году вопрос левереджа в сообществе банковских инвесторов (который много лет никого не волновал) внезапно всех взволновал, и по обычным в таких случаях причинам: людей начало беспокоить, что они потеряют деньги.
Удивительно, но финансовые институты, у которых заёмный капитал в 30 раз превышает собственный, стали вызывать какое-то беспокойство в одночасье; и, кончено, хотя такие вещи могут существовать длительное время, но как только появляется страх, ИГРА ОКОНЧЕНА.
Сегодня, в 2014-м, после массивного наращивания своего баланса во имя умиротворения, левередж Феда далеко превосходит то, чего было достаточно, чтобы парализовать мировую финансовую систему ещё в 2008 году.
Конечно, цена мира высока; и, вообще говоря, вся история говорит – когда цена мира наконец становится слишком высокой, маятник стремится повернуть к другой крайности…
И вот, хотя вы, возможно этого и не заметили, но с началом века и приходом «зимы» Кондратьева, количество войн, в которые мы так или иначе втянуты, стало значительно возрастать. Сейчас войны идут повсюду, а некоторые из «врагов», которых находят, чтобы сплотить народ, выглядят довольно абстрактно – самый заметный пример крайности, до которой это может дойти – так называемая «Война с Рождеством» Foх News.
Тем не менее, барабаны бьют.
Однако есть ещё одна война, гораздо коварнее многих открытых конфликтов, о которых толкуют многочисленные комментаторы и ораторы.
Это война из тех, о которых не говорят, из тех, из-за которых общественность не поднимает шума…что само по себе позор, так как эта война касается почти каждого:
Последний оставшийся запас нерастраченного капитала – мировые сбережения, а они во всём мире находятся исключительно в ведении центробанков и правительств.
И, если рассуждать об этой войне с точки зрения её сути, это действительно страшно.
Как мы уже видели, экспансия последних 40 лет превратилась в сплошную затянувшуюся оргию создания кредита, и эта оргия требует всё больше и больше усилий, чтобы вечеринка продолжалась.
Рост реального ВВП, генерируемого каждым дополнительным долларом кредита упал с 4.61 доллара сразу после окончания Второй Мировой войны до всего лишь 8 центов в 2012:
(С этого момента графики будут становиться всё более удручающими – предупреждаю заранее).
Всё это время каждый из крупных центробанков в мире старается изо всех сил создать инфляцию в 2%, чтобы смягчить воздействие грандиозной долговой нагрузки – нагрузки, обусловленной двумя вещами:
- Статусом доллара как мировой резервной валюты
- Экономическим миром.
Платить по долгам в валюте, которую вы сами можете девальвировать – испытанная стратегия почти всех центробанков в мире, но никогда ранее так много стран не нуждалось в том, чтобы прибегнуть к такой стратегии одновременно. А при валютах, в сущности представляющих игру с нулевой суммой, невозможно, чтобы все они преуспели.
Сейчас позволить балансам, накопленным за 40 с лишним лет скорректироваться самостоятельно, означало бы обрушить мир в депрессию – таким образом, приходится идти на отчаянные меры. Федеральный Резерв (а также все другие ведущие центробанки по всему миру) вынуждены делать абсолютно всё необходимое для поддержания экономического мира и дальнейшего поддержания кредитной экспансии – включая отмену нижней части цикла деловой активности – в попытках избежать дефляции и всех других убийственных аспектов «зимы» Кондратьева.
Ситуация подобна той, в которой столкнулись рыбаки в книге Себастьяна Юнгера «Идеальный шторм».
Двое мужчин оказались посреди крупнейшего урагана века и вынуждены бороться не на жизнь, а на смерть за выживание в море. По книге Юнгера Вольфганг Петерсон снял отличный фильм. В кульминационной сцене капитан, красавчик Джордж Клуни (должен признаться, лучший из рыбаков, которых я видел) и красавчик рыбак Марк Уолберг (аналогично) часами сражаются со 100-футовыми волнами, наконец, ловят отблеск солнечного света и думают, что они окажутся по другую сторону шторма. Но солнечный свет сразу исчезает, небеса темнеют и они понимают, что они опять в середине водоворота. И, что ещё хуже, они видят, что перед ними ещё одна гигантская волна высотой в 150 футов.
Клуни запускает на полную мощность моторы, и они отчаянно пытаются подниматься по почти вертикальному склону волны, но почти у вершины силы природы оказываются гораздо сильнее, и судно скользит вниз, переворачивается и исчезает навсегда.
Федеральный Резерв, Банк Англии, Банк Японии и Европейский Центробанк – перед лицом волны – запускают свои моторы на всю имеющуюся мощность и оказываются в бескрайнем море повсеместно сокращающихся прибылей, а неподъёмный груз долгов грозит перевернуть их судёнышки.
Нулевые процентные ставки, QE1, QE2, QE3, твист-операция, покупки ABS, удвоение монетарной базы Японии, а сейчас и отрицательные процентные ставки… Они испробовали всё, а волна по-прежнему растёт и идёт навстречу.
В какой-то момент, возможно вскоре, силы природы, движущие экономическим циклом, сломят их бесплодные усилия.
Продолжение следует…
Комментарии