Золотоордынский синтез.

С. А. НЕФЕДОВ ИСТОРИЯ РОССИИ.  ФАКТОРНЫЙ АНАЛИЗ

Том I  С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН  ДО ВЕЛИКОЙ СМУТЫ

МОСКВА 2010

Глава  IV

РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА В СОСТАВЕ 

ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

Основным содержанием периода после завоевания Руси монголами  был социальный синтез местных традиций и привнесенных традиций завоевателей. Как обычно, в процессе синтеза в первую очередь  перенимались  те  фундаментальные  инновации,  которые  обусловили военное превосходство завоевателей. Летописи свидетельствуют, что попытки перенимания монгольского вооружения начались на Руси уже вскоре после нашествия. Когда в 1248 году галицкий князь Даниил Романович прибыл на помощь венгерскому королю, то немецкие послы были удивлены татарским вооружением княжеской  дружины. «Немцы же дивящеся оружию татарьскому беша бо кони  в личинах и коярах кожаных и людье в ярыцех…» — говорит Ипатьевская летопись118. Известно, что князь Даниил привлекал в основанный им город Холм ремесленников, бежавших из татарского плена,  и среди этих ремесленников были мастера по изготовлению луков  и кузнецы119. Процесс распространения нового оружия археологически прослеживается как ареал находок луков и стрел монгольского типа —  эти находки служат главными маркерами нового культурного  круга.  Наконечники  стрел  монгольского  типа  в  больших  количествах найдены в курганах кочевников в Поволжье, на Днепре,  на Кубани, а также в развалинах осаждавшихся монголами русских 

                                                                         164

и литовских городов. При этом важно, что монгольские наконечники, относящиеся к XIII – XIV векам, были найдены и там, где монголы  не воевали — в Смоленске, Новгороде, Пскове120. «Сравнение составных частей сложных русских луков с составными частями, подробно перечисленными в арабском трактате XV века, — отмечал А. Ф. Медведев, — как и памятники изобразительного искусства, свидетельствует,  что и арабские, и русские, и турецкие луки средневековья изготовлялись по совершенно аналогичному принципу, имели в своем составе сходные детали из сходных материалов и даже по внешнему виду  и размерам были похожи друг на друга»121.

   О заимствовании монгольского оружия говорит и перенимание  соответствующей терминологии. Прежде всего, перенималась терминология, связанная с луком. Славянское слово «тул» было вытеснено  монгольским  словом  «колчан».  Лук  в  комплекте  с  колчаном  и налучьем стал называться «сагайдаком» или «саадаком», чехол для  колчана —  «тохтуем». Большие стрелы (характерные для монголов)  назывались  на  Руси  «джид»,  другая  разновидность  стрел  — «томары». Легкий стеганый доспех лучников на Руси назывался «тигиляй»  (от монгольского «дегель»), тяжелый пластинчатый доспех —  «куяк»  («хуяг»), усиленная кольчуга —  «бехтерец» («бехтер»).122 Археологические данные свидетельствуют, что с середины XIII века в вооружении русских воинов традиционная кольчуга («броня») постепенно  уступает место пластинчатому «доспеху» монгольского типа; слово  «броня» понемногу выходит из употребления123. В последнее время  появились данные о монгольском происхождении бердышей (ставших позднее оружием русских стрельцов) 124.

   В XIV – XVI веках производившие монгольское оружие персидские  ремесленники славились по всему Востоку, а также и на Руси. Франческо Тьеполо писал, что во времена Ивана Грозного русская знать  носила  персидские  доспехи  из  «тонких  и  хорошо  закаленных  металлических пластинок»125. Со временем первоначальные монгольские названия разных видов оружия заменялись персидскими или  арабскими. Так, широко распространившиеся монгольские доспехи типа «зерцала» были известны на Руси, в Индии и других странах как  «юшманы» (от персидского «джавшан», «зеркало»). Слова «кибить»,  «кайдалики» (стрелы), «кистень», «кинжал», «калантарь» имеют персидские или арабское происхождение126.

   Вооружение русских всадников следовало восточным образцам  вплоть  до  начала  XVII  века. Сохранилось,  например,  относящееся  к  1577  году  описание  вооружения  трехсот коломенских  дворян.  В то время уже появилось огнестрельное оружие — но у коломенских 

                                                                          165

всадников еще не было ни ружей, ни пистолетов. Зато практически  все они имели «саадаки» и сабли, больше половины имели защитное вооружение —  «пансыри», «тигиляи», «юшманы», но никто не имел  щитов —  поскольку щит мешал пользоваться луком. Лучшими саблями считались дамасские, однако они были очень дороги и большинство воинов было вооружено «московскими» саблями — впрочем, некоторые из них ковались «на черкасское дело» 127.

    Вслед за вооружением заимствовались военная организация и тактика. В. В. Бартольд писал, что военное устройство тюрок XV  века  было «наследием империи Чинхисхана»; в  определенной степени  это можно сказать и о Руси128. Характерной чертой десятичной организации было наличие у каждого командира знамени и сигнального барабана; русские слова «хоругвь» и «тулумбас» (седельный барабан) имеют монгольское происхождение. Большой барабан, «набат» (арабск. «неубэт») считался принадлежностью воеводского звания129. 

Как у монголов (и у тюрок), русское войско иногда называлось «кошун» и делилось на  пять частей, по  крайней мере две из  которых именовались так же, как у кочевников («правая рука» и «левая рука»);  позже появилось дополнительное тыловое охранение, «ертоул» 130.

    Г. В. Вернадский и Д. Островский доказывают, что двор великого  князя был организован по образцу ханской ставки: к примеру, дворский  выполнял  функции  ханского  визиря,  а окольничий  —  функции букаула (в ведение которого входило снабжение войск и военный суд) 131. Р. Г. Ланда полагает, что слово «окольничий» происходит  от тюркского «онг коль» («правая рука»), так называли командующего правым крылом войска; командира левого крыла называли «сонколь» («левая рука»), отсюда происходит звание «сокольничего»132.  К числу заимствованных у татар должностей, возможно, относится  также должность чашника — несмотря на свое название («чашнигир»,  «берущий пробу»), это была одна из высших должностей; случалось,  что чашники вместе с князем подписывали жалованные грамоты 133.

    Сигизмунд  Герберштейн,  описывая  тактику  русских,  отмечал,  что «они удачнее сражаются в дальнем бою, чем в ближнем, а поэтому стараются обойти врага и напасть на него с тыла»; он упоминал  о коротких стременах русских всадников, об их ловкости в стрельбе  из лука и о том, что саблей они пользуются весьма редко134. Гваньини свидетельствует, что русские — это стрелки из лука, поэтому у них  очень сильные руки, но они не умеют биться врукопашную135. Ричард  Ченслер также писал, что все русские всадники — это стрелки из лука,  что их луки подобны турецким и что они избегают ближнего боя136.  Об  этом  же свидетельствует Джером Турбервиль: «Когда русского 

                                                                    166

преследует жестокий враг, он ускачет прочь и, неожиданно повернувшись, поражает его из лука»137.

   Наиболее ярким примером заимствования русскими военной системы татар было принятие на службу царевича Касима с его ордой: в этом случае заимствовалось не только оружие и тактика, но и само  войско. Это татарское войско впоследствии сыграло важную роль 

в битве на реке Шелонь, и, как отмечает Н. С. Борисов, «татарская выучка  очень  пригодилась москвичам»:  они  одержали  победу  над десятикратно превосходящим по численности противником138. Татарские «огланы» входили и в состав польско-литовских войск — они 

дали начало знаменитым польским (а потом и русским) «уланам»139.

   Стрелковая тактика и лук стали настолько важным элементом русского военного дела, что саадак был включен в число государственных регалий —  то  есть стал символом Московского царства. Венчаясь на царство, Михаил Федорович принимал не только Мономахову шапку и державу, но и саадачный набор140.

   Следует  отметить,  что  стрелковая  тактика  не  получила  распространения к  западу от рубежей Руси. Литовцы высоко ценили русских стрелков из лука, переняли у них термин «саадак», и после присоединения Белоруссии включали их в свои войска, но, по-видимому, так и не завели собственных подразделений лучников (их «уланы»  были  конными  копейщиками)  141. Военная  техника  Запада  пошла  по пути, рекомендованном в свое время Плано Карпини: чтобы противостоять лучникам, рыцари одели двойную броню и стали использовать  конский  доспех. Тяжелые  рыцарские  доспехи  и  закрытые  шлемы не применялись на Руси, потому что они не позволяли всаднику использовать лук142. Таким образом, западная граница Руси превратилась в линию противостояния двух культурных кругов, и каждый из этих кругов имел свой тип оружия. А. В. Чернецов отмечает,  что это противостояние очень ясно осознавалось на бытовом уровне и проявлялось, в частности, в том, что на русских миниатюрах  XV – XVI веков воины-татары и русские были практически неотличимы, они имели одинаковое вооружение. Напротив, немецкие, польские, литовские воины изображались иначе, в других шлемах и в других доспехах143. В противостоянии Востока и Запада Русь выступала  на стороне Востока; к примеру, в сказании о битве при Ворксле Витовт рисуется не как союзник Руси в борьбе с Ордой, но как злейший враг, а победа мусульман над христианами объясняется не  «попущением», а прямой помощью (христианского!) Бога144.

    Вслед  за  заимствованием  военной  технологии  заимствовалась,  а  точнее,  принудительно насаждалась  управленческая  технология 

                                                                            167

завоевателей.

Система монгольского управления на Руси, в общем,  была такой же, как и в других областях Империи. Киевщина и Черниговщина были взяты в прямое управление, а северо-восточные княжества отдавались в улус местным князьям. Князья ездили на поклон  к хану и получали ярлык — грамоту на управление улусом; этот ярлык  мог быть в любое время отнят и передан другому князю145. В 1257 году  Великий хан Монкэ назначил верховным даругачи Руси сына своего  зятя по  имени Китат (т. е. «китаец») с  задачей провести перепись  и организовать сбор налогов —  вполне естественно, что китайскую  налоговую систему на Руси устанавливали специалисты, присланные  из Китая146. В ходе проведения переписи, «численники» разделили податное население на  «десятки», «сотни», «тысячи» и  «тьмы» (десятки тысяч) — то есть ввели китайскую систему объединенных круговой порукой «десятидворок» и  «стодворок»147. «Приехаше численици, исцетоша всю землю Суздальскую и Рязанскую и Мюромскую  и ставиша десятники и сотники и тысячники и темники», — говорится в летописи148. Слово «темник» происходит от монгольского «тумен», десять тысяч149. В прежнее время сотники и тысячники были  командирами  городских  ополчений,  но  монголо-китайская  система  имела  совсем другое,  фискальное  назначение  и  распространялась не только на город, но и на село. Документы более поздних времен действительно упоминают о десятниках и сотниках на селе, это  были деревенские старосты и главы волостного «мира», ответственные за сбор налогов150. Таким образом, завоеватели создали на Руси  административную систему китайского образца; эта система состояла их чиновников разных уровней по большей части русских, однако  высшие должности занимали татары: летопись прямо говорит, что  Батый посажал татар властелями по всем городам русским151.

   Поставленных  завоевателями  чиновников-даругачи  (в  русском  произношении  «дорога»)  в летописях  чаще  называют  баскаками; «баскак»  —  это  тюркский  перевод  китайско-монгольского  термина «даругачи»; оба слова происходят от корня «давить» — в смысле «прикладывать печать»152. Термин «дорога» использовался сравнительно редко; по смысловому соответствию «дорога» —  «путь» чиновники-«дороги» позднее превратились в  «путников» и «путных бояр»;  канцелярии (позднейшие «приказы») также называли «путями»153. 

Баскаки и дороги имели свой штат «даньщиков», «битекачи» и  «таможников»  (сборщиков рыночной  пошлины,  «тамги»).  В  терминологии и обычаях созданных баскаками канцелярий сохранились  следы китайского влияния, например, «битекачи» («бакшии») —  это 

тюркское «битикчи», «писец», которое происходит от  китайского 

                                                              168

 «би-чже», «секретарь»154. К XIV веку поставленная татарами администрация стала привычной на Руси, и когда русские в 1377 году овладели Булгаром, они в свою очередь, поставили там своего «дорогу»  и «таможенника»155.

    Имеются и другие свидетельства, касающиеся заимствования в Золотой Орде и на Руси китайской административной практики. Например,  китайским  заимствованием  является обычай  коленопреклонения при подаче прошений: русское выражение «бить челом»  является буквальным переводом китайского «коу тоу»156. Китайское происхождение имеет тюркское слово «кюйнинг» (превратившееся  в русское «книга»); оно буквально означает «свиток, сверток»; дело в том, что и в Китае, и в Улусе Джучи, и на Руси писали по восточному обычаю на свитках. Слитки серебра, «саумы», имевшие хождение  в Орде, и равные по весу рублю, имели традиционную форму ладьеобразного китайского слитка, «дин». Татарские (и русские) счеты тоже  были заимствованы из Китая — это приспособление называется в Китае «суан-пан». Любопытно, что в Европу счеты попали из России уже  в XIX веке — их привез с собой возвратившийся из русского плена наполеоновский офицер (и известный математик) Ж. Понселе157.

    Впрочем,  в   формировании  административной  системы  принимали  участие  и мусульманские  чиновники,  арабы  и  персы,  составлявшие  при  Узбеке  костяк  ордынской бюрократии.  Мусульманские  чиновники  принесли  с  собой  порядки  Халифата,  восходящие к древним бюрократическим традициям Персии. Термины  «печать», «бумага», «киличей» (посол), «лафа» (жалованье) имеют  арабское или персидское происхождение158. Часть дани, платимую хану, на Руси называли «выход», по-арабски, «харадж»159; как известно, «харадж» был основным налогом времен Халифата. Так же, как  в Персии, основным правительственным учреждением на Руси была  Казна («хазине»); в Казне хранились налоговые росписи, которые  и в России, и в Персии называли «дефтери»160. «Языком московской  бюрократии был некий мета-тюркский язык — утверждает Ч. Гальперин, — сверхбуквальная калька тюрко-татарских формул и форм — который часто просто лингвистически бессмыслен без рекурсии к татарскому оригиналу»161. Характерно, что одним из первых упомянутых в русских летописях казначеев был знавший арабскую грамоту  татарин Остафий Аракчеев; среди дьяков того времени было много крещеных татар162.

    Как отмечалось выше, в киевские времена дань собирали с «дыма»  или с  «сохи», но, по существу, переписи дворов и сох не производились, и обложение никак не соотносилось с реальными возможно-

                                                                            169

стями общин. При монголах был налажен учет, и  «соха» превратилась в окладную единицу: в XIII веке в нее входили «два мужа работника» и две — три лошади, а в XV веке — три работника и три лошади163.  С ремесленников и торговцев тоже брали дань, к примеру, кузница  и лавка шли за одну «соху», а ладья  —  за две «сохи»164. Таким образом, налог исчислялся пропорционально имущественному достатку.  Помимо дани, существовала «тамга», такой же, как в Китае, рыночный сбор в 3 % с цены товара; торговцы платили также подорожные  сборы, «костку» и «мыт»165. Среди повинностей летописи упоминают  «ям» и «подводу» — обязанность поставлять ямщиков, лошадей и подводы для организованных монголами почтовых станций166. Кроме  того, монголы ввели всеобщую воинскую повинность; время от времени баскаки проводили принудительный набор рекрутов. Почтовая и воинская повинности также копировали китайские образцы.

    Заимствования коснулись не только военной сферы, многие заимствованные тюркские слова относятся к  сфере торговли, ремесел и быта: базар, товар, таможня, алтын, безмен, амбар, аршин, булат, кирпич, фитиль, телега, ковер, тюфяк, утюг, карандаш, колбаса  —  и  можно привести  много  других  примеров167  Заимствовалась  и одежда, восточные «кафтаны», «халаты», «дохи», «шубы», «тулупы», «сарафаны», «армяки», «башлыки» —  Сигизмунд Герберштейн отмечал, что русская одежда очень похожа на татарскую, только застегивается с другой стороны168. Была перенята и обувь на высоких каблуках, удобная для всадников, использующих стремена169. Русская знать заимствовала у татар не только одежду и обувь, но и менталитет прирожденных  всадников:  западные  путешественники,  приезжавшие  на Русь в XVI веке, свидетельствуют о том, что русские дворяне считали ниже своего достоинства ходить пешком170.

    Заимствования с Востока сказались и на развитии русских ремесел. С  XIII  века получили распространение большие «булгарские» горны для обжига керамических сосудов и краснолощеная керамика булгарского типа171. В XIV – XV веках на Руси появилась соха с полицей172 — пахотное орудие, о китайском происхождении которого говорилось выше. К числу китайских заимствований относятся и медные  монеты с принудительным курсом — они пришли на Русь через посредство Золотой Орды173. В Золотой Орде были стандартные меры веса  и длины; известно, что такого рода стандартизация впервые появилась в Китае, и Ю. Г. Кроль обращает внимание на  близость китайской меры длины «жень» и русской «маховой сажени» (и то и другое —  это расстояние между концами рук, раскинутых по вертикали, соответственно, совпадают и абсолютные величины этих мер) 174. Первые 

                                                     170

сведения о мельницах на Руси относятся к 1260-м годам, и мы находим  их не в летописях, а в ярлыке хана Менгу-Темира175 (любопытно, что в Новгороде, не воспринимавшем татарских заимствований, по-видимому, не знали мельниц176). Русские научились у кочевников искусной выделке кожи —  производству юфти; русские ткачи полотна называли «хамовниками», потому что пытались выделывать индийскую  ткань «хаман»177. Первые геометрические знания пришли на Русь вместе с «Метафизикой» ал-Газали; первая русская географическая карта  была также исполнена в арабских традициях — север на ней был внизу,  а юг — вверху. Из литературных заимствований можно отметить «Повесть о снах царя Шахаиши» и «Повесть о Еруслане Лазаревиче» — оба  этих произведения обнаруживают несомненную связь с персидской литературой178. В. В. Стасов писал, что «наш Еруслан Лазаревич есть  не кто иной, как знаменитый Рустем персидской поэмы Шах-наме»179. 

    Восточная  культура  оказала  огромное  влияние  на  становление  русского общества  —  и  в этом нет ничего удивительного, это была культура великих и древних цивилизаций.