Пропавших детей начнут искать через три часа после исчезновения

Ежегодно в России пропадает более 10 тыс. детей. По мнению законотворцев, временной лимит увеличит количество спасенных 

Фото: архив редакции

Полицию хотят обязать начинать поиски пропавших детей уже через три часа после их исчезновения, а взрослых — спустя 24 часа. Соответствующие поправки в федеральный закон «Об оперативно-разыскной деятельности в РФ» разработали в столичном молодежном парламенте. Член комиссии Мосгордумы по безопасности Евгений Герасимов рассказал «Известиям», что предложение будет обсуждаться на заседании комиссии для подготовки экспертного заключения. В случае положительного отзыва законопроект внесут в Госдуму. Так как сейчас в законе четко не прописан временной срок, по истечении которого необходимо приступать к поиску, оперативники начинают розыск спустя 24 часа после заявления об их исчезновении. При этом, согласно статистике, дети умирают в первые 7–8 часов после пропажи, поэтому предлагаемые поправки, по мнению авторов законопроекта, позволят увеличить число спасенных.

Заместитель председателя общественной молодежной палаты Москвы Станислав Неверов рассказал, что до принятия Госдумой закона о полиции (был принят 28 января 2011 года. — «Известия») правоохранительные органы руководствовались внутренним приказом МВД, согласно которому поиск пропавшего ребенка начинался через 24 часа.

— После того как был принят закон о полиции, из ведомственного приказа МВД формулировку со сроком 24 часа убрали, однако в итоге ни в законе о полиции, ни в ведомственных документах министерства срок так и не обозначили, не указаны ни конкретная цифра, ни фраза «незамедлительно приступить к поиску», — пояснил Неверов. — Сейчас в большинстве случаев органы внутренних дел так и начинают поиск только через 24 часа после пропажи, за исключением отдельных случаев, например массового исчезновения детей. Законопроект предполагает, что предельный срок ожидания будет составлять три часа с момента пропажи ребенка. За это время оперативники смогут сформировать оперативно-разыскной план, пообщаться с участковыми и свидетелями, а затем через три часа начать полноценный поиск.

Как пояснил Неверов, федеральный закон также не определяет предельный срок ожидания для взрослых людей, а согласно внутреннему уставу МВД, он составляет двое суток, то есть 48 часов.

— Поскольку поправки вносятся в федеральный закон, то исключается возможность сотрудников оперативных органов ориентироваться на внутренние документы ведомства, — отметил он.

По словам представителя общественной молодежной палаты, 2 года назад подобное предложение обсуждалось в рамках круглого стола, организованного комитетом по безопасности Госдумы, однако тогда не назывались никакие конкретные временные ограничения. По итогам круглого стола никаких законодательных инициатив так и не последовало, добавил Неверов.

Напомним, осенью 2012 года единороссы собирались пересмотреть действующую схему розыска детей. Одним из предложений депутатов Госдумы было обязать правоохранительные органы возбуждать уголовное дело о пропаже ребенка в день обращения родственников. Согласно статье 144 УПК РФ, следователь должен решить вопрос о возбуждении дела о пропаже человека в течение трех суток со дня поступления заявления, при этом возможно продление решения на срок от 10 до 30 суток.

Также депутаты выступали за то, чтобы прописать в законе сроки, в течение которых мобильный оператор должен предоставить биллинг — информацию о нахождении пропавшего, полученную с вышек сотовых операторов.

Член комиссии Мосгордумы по безопасности Евгений Герасимов отметил, что вопрос об определении срока ожидания при поиске пропавших непростой и требует тщательной проработки.

— Надо рассмотреть этот вопрос на заседании комиссии по безопасности и реально оценить временной период. Возможно, нужно приступать к поискам и раньше, чем через три часа, а возможно, стоит все-таки выждать какое-то время перед тем, как бить тревогу. Ведь бывают случаи, когда дети просто забывают позвонить родителям и пропадают на полдня, гуляя с друзьями. А иногда происходит так, что семье неоднократно угрожали и разыскивать ребенка надо начинать незамедлительно, — сказал Герасимов. — Я готов заниматься этим вопросом, сейчас нужно получить данные по статистике и экспертные заключения. В случае необходимости законопроект будет направлен в Госдуму.

Генерал-майор милиции, депутат Госдумы Татьяна Москалькова поддержала введение временного ограничения, поскольку это поможет находить людей по горячим следам.

— Я поддерживаю идею законодательного закрепления права сотрудников правоохранительных органов проводить оперативно-разыскные мероприятия незамедлительно после поступления заявления от граждан о без вести пропавших несовершеннолетних, а также других гражданах, если имеются признаки, позволяющие подозревать или полагать, что совершено преступление, — сказала Москалькова. — Проблема без вести пропавших стоит очень остро. Сегодня по статистике числятся более 60 тыс. не разысканных (дела о пропаже находятся в производстве до истечения срока давности). Необходимо предоставить четкое право оперативно-разыскным подразделениям работать по горячим следам.

Между тем ответственный секретарь Общественного совета столичного главка полиции Валерий Грибакин отметил, что идея требует особой проработки с финансовой точки зрения.

— Надо понять, насколько это выполнимо, ведь сокращение сроков при поиске пропавших может потребовать увеличения штата оперативных сотрудников и дополнительных расходов, — сказал он.

Согласно статистике, в 2012 году в России пропавшими числились 13 455 несовершеннолетних детей, из которых 3999 малолетних. В 2013 году пропали 11 109 детей, в том числе 3777 малолетних.

Ранее глава комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина выступила с предложением о создании Национального центра по розыску детей, пропавших без вести и ставших жертвами насилия. Работа центра в том числе должна опираться на созданную в России базу образов детской порнографии.

— Наряду с выявлением фактов вовлечения детей в производство детского порно центр занимался бы розыском этих детей и оказанием им помощи, — сказала Мизулина. — Он может стать координирующей структурой, которая обеспечит сбор информации, координацию сети профильных некоммерческих организаций, взаимодействие с правоохранительными органами, методическую помощь жертвам насилия.