Долгое отсутствие Ким Чен Ына породило слухи о государственном перевороте в КНДР

В своём большинстве страны «реального социализма» не испытывали особого энтузиазма по поводу возможности неконтролируемого общения своих подданных с внешним миром. О жизни за пределами границ простонародью следовало знать лишь то, что по этому поводу сочла нужным сообщить центральная печать.

Однако мало где информационный контроль был доведён до такого уровня совершенства, который можно было наблюдать в Северной Корее времён «развитого кимирсенизма», то есть в период с начала шестидесятых и до начала девяностых годов.

В 1967 году Северная Корея стала единственной страной в мире, которая в мирное время ввела уголовную ответственность за владение радиоприемником со свободной настройкой. Все радиоприемники, продаваемые в северокорейских магазинах, и поныне имеют фиксированную настройку на частоты официальных станций. Исключением из этого правила являются приёмники в гостиницах северокорейского Интуриста и иных местах, регулярно посещаемых иностранцами, а также приёмники в домах хвагё (хуацяо), то есть граждан Китая, находящихся на ПМЖ в Северной Корее.

Если гражданин КНДР покупает приёмник в валютном магазине или же привозит его из-за рубежа, то он обязан немедленно сдать этот опасный дивайс в полицию, где специалисты отключат механизм настройки и после этого вернут радио владельцу.

Чтобы убедиться в том, что владелец приёмника не восстановил механизм настройки, все радиоприемники пломбировались, причём целостность этих пломб проверялась во время выборочных проверок-обысков частных домов (т.н. «сукпаккомъёль», проверки по месту жительства, которым любое северокорейское домохозяйство подвергалось несколько раз в год).

Теоретически, владелец приёмника может быть даже отправлен в тюрьму, но на практике сейчас те, у кого есть деньги, могут относительно легко откупиться от неприятностей.

С начала 1960-х годов все иностранные публикации нетехнического характера полагалось отправлять в спецхран. Характерно, что никаких исключений не было сделано даже для газет стран социализма – идеологически опасными считались не только «Фигаро» и «Вашингтон пост», но и «Правда» с «Жэньминь жибао». Попадала в спецхран и вся советская и восточноевропейская литература – включая труды патриархов-совписов, мастеров советского соцреализма.

Более того, в спецхране находились и практически все работы Маркса, Энгельса и Ленина – для потребностей населения были изданы (в отредактированном и купированном виде) лишь некоторые из их произведений, а также подготовлены цитатники. В конце шестидесятых жителям КНДР вообще запретили держать дома иностранную литературу, хотя соблюдение этого запрета перестало контролироваться к 1980-85 гг.

Жёстко контролировались поездки за границу. Примерно до 2002 г. частные поездки за рубеж были запрещены вовсе, так что за пределы страны северные корейцы тогда ездили либо в командировку, либо в том случае, если они относились к элите – к самой её верхушке. Обмен студентами с СССР и странами Восточной Европы, очень активный в пятидесятые, был приостановлен в 1959-60 гг. и восстановился (в куда меньшем объёме) только двадцать лет спустя.

Иностранных туристов в Северной Корее было мало – одномоментно в КНДР кимирсеновских времён находилось, самое большое, несколько сотен иностранных туристов, в своей массе – из СССР и стран социалистического лагеря. Туристы передвигались группами, за каждой из которых присматривало по два гида (помимо надзора за туристами, гиды контролировали друг друга).

Браки между северокорейцами и гражданами иностранных государств были запрещены в начале 1960-х, причём большинство северокорейцев, которые на тот момент находились в браке с иностранцами, были принуждены к разводу. После этого их супруги – в большинстве своём женщины из Советского Союза и социалистических стран Восточной Европы – были вместе с детьми отправлены на родину. Правда, на территории Кореи разрешили остаться нескольким тысячам китайцев – граждан КНР, которые к тому времени жили там уже не одно десятилетие.

Все иностранцы, находившиеся в стране при Ким Ир Сене, являлись либо дипломатами, либо специалистами, направленными туда в рамках проектов технического содействия. Общаться с этими людьми могли лишь те граждане КНДР, кому это полагалось по службе.

Разговоры на политические темы не поощрялись и вполне обычны были ситуации, когда северокорейский инженер, излишне склонный к неслужебным разговорам с советскими специалистами, вдруг бесследно исчезал. Иностранцу запрещалось посещать частные дома, а большинство корейцев на улице благоразумно уклонялись от слишком долгих бесед с ним.

Надо сказать, что у руководства КНДР были основания для того, чтобы проводить такую политику, какой бы странной и даже параноидальной она ни казалась на первый взгляд. Главные проблемы для КНДР создавало существование Южной Кореи – а точнее, впечатляющие экономические успехи этого государства-близнеца.

Когда в 1945 г. Корея была разделена, будущая территория Северной Кореи являлась самым передовым промышленным регионом во всей Восточной Азии за пределами Японии, в то время как Южная была отсталым аграрным районом. Сейчас ситуация изменилась: ВВП Южной Кореи на душу населения превышает 20.000 долларов, в то время как в Северной Корее этот показатель составляет всего лишь 800-900 долларов. Для правительства Северной Кореи это экономическое неравенство представляет собой огромную проблему.

Руководство кимирсеновской КНДР создало всю уникальную систему информационной самоизоляции в первую очередь именно для того, чтобы в интересах внутриполитической стабильности скрыть от народа существование этого разрыва. Официальные СМИ говорили гражданам КНДР, что за границей всё либо плохо, либо очень плохо – а информационная блокада существенно увеличивала шансы на то, что граждане в это действительно поверят.

—

Андрей Ланьков, опубликовано в издании  Полит.ру