Александр Невзоров: Бедняга Фрейд

Мы публикуем небольшой отрывок из готовящейся к печати новой книги А. Невзорова «Конструкция интеллекта; атеистическая парадигма». В книге много внимания уделено истории психиатрии и неврологии. Этот фрагмент взят из 3-й главы, где описывается обстановка в тот период, когда академик Павлов приступил к созданию теории условных рефлексов:

 

В конце XIX столетия Зигмунд (Сигизмунд Шломо) Фрейд уже начал формулировать свое фантазийное учение. Его сила была, прежде всего, в чрезвычайной лестности идей фрейдизма для человечества.

(Как мы видим, в обывательском фольклоре фрейдистская терминология и сегодня занимает весьма почетное место.)

От Фрейда люди не без удовольствия узнали, что их мышление имеет в своей основе тайные порочные механизмы, что управляется оно неким всесильным «подсознанием», а также «силами бессознательного». Еще одним приятным открытием было то, что все эти загадочные процессы поддаются регулировке с помощью т. н. «психоанализа».

Для рынка парамедицинских услуг того времени данная теория была самым подходящим товаром.

Дело в том, что Европа уже научилась «нервничать». Она выяснила, что существует «психика», и искала ей достойного применения.

Сперва в моду вошли обмороки и затяжные истерики. Затем, по мере развития психиатрии, стал известен обширный список невротических депрессий — и публика быстро научилась страдать теми из них, что свидетельствовали о «тонкой душевной организации» их носителя или носительницы. Конечно, особенно усердствовали дамы. Но и среди мужского населения мало кто мог позволить себе «нервное здоровье». Это расценивалось как вызов обществу, дурной тон и прямое свидетельство примитивности индивидуума.

Классическая психиатрия, разумеется, была не готова к эпидемии душевной утонченности.

Тут-то и возник доктор Сигизмунд Шломо с его «психоанализом».

По одной из версий — он очень правильно оценил «клинический пейзаж» и его финансовые потенциалы. (Они действительно были великолепны.)

Более того, умный и наблюдательный Сигизмунд уже хорошо знал, как скучна и скудна судьба физиолога-академиста, щепетильно преданного своей «чистой» науке. Участь обычного «доктора» была ничем не лучше. Чинное загнивание в статусе квартального лекаря, живущего под звон медных монеток, в планы Фрейда никак не входило.

Он не мог не видеть, как со всех сторон тянутся бумажники и портмоне, предназначенные тому, кто сможет сделать лечение «души» не менее увлекательным, чем сама болезнь.

Конечно же, Фрейд отозвался на этот зов. Он легко превратил имеющийся у него академический багаж в сырье для многозначительных фантазий и забавного шарлатанства.

Но именно это и нужно было публике. Измотанная издевательствами материалистов над вечными ценностями, она требовала от неврологии чувствительного привкуса непостижимого. Фрейд обеспечил этот привкус — и попал в «десятку».

Впрочем, все было не так линейно. Чарующее шарлатанство психоанализа, возможно, никогда бы не украсило скрижали истории медицины, если бы не С17H21NO4.

Конечно, теперь трудно понять, кто был в большей степени автором идей «подсознания, бессознательного и психоанализа» — сам Фрейд или тот (в общей сложности) центнер кокаина, который начиная с 1883 года доктор Сигизмунд Шломо проглотил, инъецировал, втер во все свои слизистые, употребил назально, клизмально и даже в виде глазных капель.

Человека, знакомого с основами физиологии мозга, заподозрить в изобретении таких фантазий, как «подсознание», чрезвычайно сложно. А Фрейд не просто знал физиологию, а знал хорошо. И до своего кокаинового периода написал несколько недурных статей, в том числе и для медицинской энциклопедии Нотнагеля. Так что, скорее всего, подлинным творцом фрейдизма является все-таки не сам доктор, а С17H21NO4.

(Впрочем, кокаин, в силу известных причин, не смог заявить о своем авторстве, и все лавры достались исключительно Зигмунду Фрейду.)

Кстати, судя по всему, именно постоянное кокаиновое опьянение помешало Фрейду заметить то существенное открытие, которое он случайно сделал в 1884 году. Испытывая на себе кокаин, присланный ему для исследований фабрикой Мерка в Дармштадте, он опробовал его сильный настой на роговицах собственных глаз и обнаружил способность cocainum парализовать рецепторы, в том числе и болевые.

Чуть позже открытие было присвоено Карлом Коллером, который именно на основании невнятной статьи Фрейда в Heitlersche Zentralblatt für Therapie (описавшего там свои личные ощущения) ввел в оперативную офтальмологию способ кокаиновой анестезии роговицы, чем начал новую эру глазной медицины.

Фрейда эта ситуация привела в долговременное бешенство и (по всей вероятности) детонировала его полный разрыв с физиологией и медициной. Впрочем, он никогда не забывал про завораживающую силу научной терминологии и продолжал ею жонглировать.

Более того, хорошо понимая коммерческий вес ученых регалий, доктор Сигизмунд Шломо одиннадцать раз безуспешно номинировался на Нобелевскую премию.

Но по существу все его учение (как по его собственному признанию Фрейда, так и по факту) никакой связи с имеющимися у него научными познаниями не имело. Более того, он неоднократно упоминал, что «лучших своих учеников он нашел среди немедиков» (Ф. Виттельс «Фрейд его личность, учение и школа» 1925).

Нобелевский лауреат Питер Медавар в свое время высказался о Фрейде — «грандиозное мошенничество ХХ века». Но Медавар, ослепленный академической брезгливостью, по всей вероятности, все же ошибся.

Ничего грандиозного в учении Фрейда нет. К сожалению, в нем вообще ничего, достойного упоминания, нет.

Вообще, Фрейд долго вызывал справедливое раздражение биологов, физиологов и неврологов, пока время не спустило его из науки «тремя этажами ниже», в массово-развлекательные дисциплины, вроде эзотерики, астрологии и психологии.