Новый поворот. Глава 6.

Николая Лемешева врачи уговорили на операцию: в легких постоянно скапливалась вода, вытягивать ее становилось все сложнее, необходимо было удалить часть легкого.

Наступил апрель, воздух был напоен теплом и весной. Галя открыла окно и комната наполнилась утренним птичьим щебетаньем, ароматом зелени. Завтра мужу будут делать операцию...Стараясь не думать об этом, женщина занялась стряпней, хотелось домашним побаловать мужа. Приготовила бульон, напекла воздушных, таящих во рту, любимых пирожков мужа -  с рисом и яйцом,  и бегом в госпиталь. В палате Николай лежал один, при виде жены расцвел.

-Ну, сегодня первое апреля, расскажи-ка, цены опять снизились? Я бы сделал исключение для твоих пирожков. Им цены нет, сплошной восторг и упоение!

Вся страна знала, что 1 апреля цены на продукты и мануфактурные изделия снижаются. Пусть не намного, но все же...

Посидели, поговорили, но про операцию – ни слова.

Медсестра позвала Галину, идем, дам порошки для мужа, ему положено снотворное после обеда, пусть поспит.

Галина принесла лекарство, Николай его выпил. Лежал, молча смотрел на жену.

- Иди, Галочка, я спать буду. – Приподнялся, крепко ее обнял. Поцеловал. И лег, отвернувшись, лицом к стенке.

Она потихоньку вышла. Спустилась по лестнице, вот уже и аллея с голубыми елями.

_ Подождите! Вернитесь! – бежит медсестра, руками машет.

- Что? Что произошло?

- Николай Ильч...беда...

Она взлетела по лестницам, кинулась к мужу, растолкав врачей.

Коля был мертв.

Она рухнула рядом с ним.

Позже, придя в себя, отказывалась верить в происходящее, желала только спать, спать, спать...

Его похоронили на кладбище Нальчика. Над могилой установили деревянную стелу, увенчанную красной звездой. Таких могил, со стелами и звездой было много. Дорогих памятников на этом кладбище, где хоронили военных, не имелось.

Так, понятие «смерть» вошло в жизнь маленькой девочки. В памяти навсегда сохранился день, когда она услышала из разговоров соседок, что папы больше нет. Что значит «нет»? Он приедет попозже, у него командировка... Но тут собралась толпа народу, подъехал грузовик с опущенными бортами и вдруг...она увидела отца. В гробу - длинном ящике. Это папа???

-Посадите ребенка наверх, пусть возле гроба сидит, - кричала какая-то дуреха, и Лилька от ужаса происходящего, от отсутствия мамы (ее врачи приводили в чувство), кричала  – не хочу! Не хочу, пустите, -  и кусала руку тетки, вцепившуюся в нее клещами.

- Отстань от ребенка, дура! - приказал водитель грузовика женщине, и позвал Лилю, - иди в кабину,  садись рядом со мной. Ее подхватили, посадили внутрь кабины. Она дрожала, ей хотелось сбежать от этого кошмара, толпы людей и папы в ящике. Она закрыла глаза, ей думалось, что это дурной сон. Что сейчас она проснется, и они с папой пойдут на Куру, смотреть, как резвится форель в чистой воде...

На всю жизнь остался неконтролируемый страх похорон и звука похоронной музыки, разрывающей сердце. Лиля никогда не ходила, на похороны,  даже если близко знакомые люди отправлялись в последнюю дорогу – страх не давал ей справиться с собой.

Тогда, на похоронах отца, Лиля ни разу не заплакала. Мир просто перевернулся, он стал чужим и страшным. Внутри был горький комок, девочка не могла его выплюнуть. Отец-гроб-могила – все это не состыковывалось с тем, что было вчера. Детский разум, душа не могли  этого принять.

И все же она твердо поняла: отец не вернется. Его закопали в ящике, потому что он ИНОЙ, не тот, который был. Они вернулись с кладбища и девочка заснула. Ее не могли добудиться сутки, вторые, на третьи - она проснулась. Был теплый весенний день. Она вышла из квартиры и села на ступеньки дома. Взгляд устремился на снежную шапку Казбека - она сияла в лучах солнца. Прищурившись, девочка сказала: там сейчас мой папа. Теперь он там будет жить...

Спустя два месяца они с мамой уехали из Нальчика. Куда? Мама сказала – к бабушке и дедушке. Лиля их не знала, на душе было тревожно. Она совершенно по-взрослому понимала, что впереди совсем другая жизнь. 

Не секрет, что дети, потерявшие родителя, резко взрослеют.

Она перестала читать сказки. В них все хорошо кончается, а это – неправда.

Путешествие из Нальчика на Западную Украину было сложным: пересадки, узлы с вещами, толпы народу на вокзалах.Шум, гам, суета...И они вдвоем с мамой, совсем одни в этом жужжащем, как улей, мире.

Киевский вокзал

Ей запомнился большой вокзал с надписью «КИЕВ» - здесь, прямо на кафельном полу, сидели люди с тюками-узлами. И пройти между ними было невозможно. Устроились и они с мамой – улеглись на вещи, тоже на пол, втиснувшись между людьми, ожидавшими поезда. Но отдыхать Лиля не могла, все было необычно, интересно, и тетеньки-дяденьки были не сердитыми, а просто сонными и уставшими, они улыбались девочке, угощали яблоками и пирожками. Больше всего запомнился вокзальный запах, его ни с чем нельзя было сравнить: смесь паровозного дыма, карболки, и еще много чего...

Нюх у Лили от рождения был собачьим, запахи играли большую роль в ее жизни; не могла находиться рядом с местом, плохо пахнувшим, или человеком, от которого несло какой-то дрянью. Обожала технические запахи, нюхала выхлопные газы машин, побеленные стены, вдыхала запах мастики, когда натирали паркетный пол. И еще - духи!Дешевые, цветочные, которые употребляли мамины приятельницы, заставляли девочку уходить подальше и затыкать нос.

Но однажды папа подарил маме красивую коробочку, внутри – стеклянный флакон, изображавший Кремль. Это духи? На всякий случай Лиля заткнула пальцами нос. Каково же было удивление, когда она уловила тонкий аромат, от которого закружилась голова .... «Кремль». И даже, когда духи были полностью использованы, она прятала восхитительную бутылочку, в которой продолжал храниться запах волшебной жидкости.

Поезд подходил к станции, на которой им нужно было выходить. Утро было солнечное, раннее, пассажиры еще спали. Проводник помог маме перенести вещи в тамбур, затем вынес узлы и чемоданы на платформу. Мама тревожно оглядывалась – встретит ли кто? И вздохнула с облегчением: - Лиля, вот твой дедушка, посмотри.

К ним подошел невысокий, седой, подтянутый немолодой мужчина, в синем френче и аккуратно зачесанной лысиной.

Они обнялись с мамой, он протянул руки к Лиле – она подошла с опаской, дала себя обнять.

От дедушки хорошо пахло – мылом, зубным порошком и ваксой – эти запахи были знакомы, и девочка повеселела. Взяли дружно вещи и понесли. Шли до дома недолго, вскоре дедушка показал рукой наверх – это наш балкон. Пузатый, с выгнутыми железными прутьями, цветочными горшками – очень понравился этот балкон, таких в Нальчике не видела.

Вошли в большое светло-голубое парадное, наверх вела широкая лестница. Но, оказалось, лестница была не наша, нужно было зайти во двор, а оттуда в следующую дверь, за которой вились деревянные ступеньки.

О! Будто вход в старую башню древнего замка – деревянная, сделанная из дуба лестница, вилась, круто поднимаясь на второй этаж. Она привела к длинному балкону, - опять балкон! - затем новая дверь,  еще одна – и , наконец, путешественницы оказались в большой комнате, с высокими потолками.

Вот это да! Лиля огляделась: высокие стрельчатые окна, кафельная печь с изразцами, старинный, темный от времени, кухонный шкаф, большой стол...И огромные белые двери с массивной медной ручкой. – Открывай, - сказал ей дедушка.

Улица Ленина, дом 17, Тернополь

Лиля нажала на ручку, створка двери открылась – в комнате с высокой кафельной печью, на широкой кровати лежала худенькая, пожилая женщина. Она приподнялась на подушках и протянула руки – Лилечка, какая ты большая! Иди ко мне, внученька...

Из глаз женщины текли слезы, но она их не вытирала. Прильнув всем тельцем к бабушке, Лиля ощутила царапанье внутри, какое бывает перед тем, как разреветься. – Здравствуй, бабушка! – крепко ее обняла.  

Не хотелось отпускать, что-то крепко держало девочку возле этой исхудавшей, больной женщины, как-будто судьба шептала – «она тебе всех заменит, и папу, и маму». Это ощущение запомнилось на долгие годы, ибо оказалось пророческим...

 Позже, за накрытым столом, Лиля внимательно вслушивалась в разговоры взрослых. Она была счастлива – теперь у нее есть собственные бабушка и дедушка, теперь они с мамой не одиноки!

Оказалось, что получив телеграмму от мамы 1 апреля – о смерти Николая, его родители не поверили, а когда, дозвонившись, узнали, что сына больше нет – слегли оба и больше не вставали. Смысл жизни был утерян, их единственная надежда и любовь – сынок, ушел навсегда. Перестали есть, пить...Добросердечные соседи приходили, варили им какую-то еду, пытались кормить...они съедали две ложки и отворачивались. Затем пришло письмо от Галины, вдовы их сына, и в письме была небольшая фотография внучки. Обычное фото девочки, в капоре, шубке, под елкой – фото делал Николай зимой.

Фотография перевернула души стариков. Девочка, будто слепок, была похожа на их сына в детстве. Копия!

После получения этого письма Илья Александрович Лемешев встал, и, ни слова жене не говоря, отправился на почтамт. В телеграмме, адресованной в Нальчик, было всего два слова: «Ждем, возвращайтесь». Выйдя из почты, зашел по пути в «Гастроном», купил хлеб, кофе и лимон. Придя домой, молча приготовил ароматный кофе, выжал туда пол-лимона и подал жене в кровать. Она открыла глаза, вдохнула запах кофе, и спросила:

- Позвал?

- Да. Телеграмму получат сегодня. А это – твой любимый сорт кофе. Ты его уже не пила давным-давно, решил порадовать...

Она приподнялась, взяла поднос.

- Думаешь, приедут?

- Конечно, приедут. Галя не работает, малышке в школу скоро идти. У нас им будет хорошо...

Он взял фотографию внучки, лежащую на тумбочке жены, и долго смотрел на нее.

- Даже верхняя губа Коленьки, видела? Я уже про глаза и нос не говорю...

Мария Петровна отпила из чашки, пригладила волосы и задумчиво спросила:

- Нам три кровати нужно купить, где бы денег взять?

- Не беспокойся. Вернусь в адвокатуру, они меня звали., не хватает опытных специалистов. Завтра схожу.

Он принес мокрое полотенце, вытер жене лицо и руки. Ничего, она поправится, теперь уж он знал это наверняка.

И вот – дождались. Нашего полку прибыло. Вытрем слезы горя и печали, сына не вернешь, а дитя поднимать нужно. Наследница приехала...

Обустроили жилье. Перегородив огромную кухню сделали кабинет-спальню дедушке. Женщины с Лилей разместились в комнате, где места было предостаточно. И зажили...Дедушка на работу – в адвокатуру, мама на работу – в библиотеку, бабушка – на хозяйстве.

У Лильки началась новая жизнь – новый двор, мальчишки-девчонки, беготня...Соседка снизу кричит Марии Петровне:

- Лиля стулья просила принести, а у меня их только два!

- Стулья? Да, конечно, несите, - бабушка понятия не имела, зачем нужны стулья, но раз Лилька сказала, стало быть, требуются.

Через полчаса на длинном балконе, выходящем во двор, была повешена простынь, изображающая кулисы; за простынкой суетились «артисты» в возрасте от пяти до десяти лет. У многих один глаз был закрыт черной ленточкой – это были пираты. Ага, значит, Лиля таки прочла Стивенсона «Остров сокровищ". От книги внучка была в восторге. О, этот ужасный пират на деревянной ноге, говорящий попугай, «сундук мертвеца"! А словарь морских терминов в конце книги – это же настоящая находка!

Под балконом выстроились стулья в ряд – родители рассаживались и, задирая головы, спрашивали: скоро уж там?

Что и говорить, спектакль прошел под бурные аплодисменты публики.

Пираты вошли в раж, пели, скакали и грабили, попугай кричал « сто мертвецов на бутылку рома», благородные герои сражались на палках.

В итоге: актеры отдубасили 10-летнего пацана, которого во дворе недолюбливали, родители убедились, что их чада вполне могут выучить несколько строчек текста без ремня, детская библиотека пополнилась стаей юных читателей, требующих книги «про пиратов»- увлечение стало повальным.

Лето пролетело и настало 1 сентября. В школу Лиля шла причесанной, с бантами, в форме с белым фартуком, в сопровождении дедушки, мамы и огромного букета. Через четыре часа ученица возвращалась со школы в сопровождении дедушки, без бантов и фартука, с разбитой коленкой, замазанной йодом. Счастливый дед нес ее портфель. Первый день в школе удался!

И помчалось время с головоломной скоростью...