В минувшую среду, 10 сентября, Верховный суд Израиля отклонил обжалование дела 75-летнего Бени Шауля, признанного ранее виновным в изнасиловании дочери, совершенном, согласно выводам суда, в 1986-1987 годах, когда девочке было 10 лет.
По приговору суда Шауль должен отбыть 12 лет в тюрьме, а также – выплатить дочери 228 тысяч шекелей компенсации.
Это судебное решение неоднозначно было воспринято юристами в Израиле и за рубежом, поскольку оно основывалось на показаниях дочери обвиняемого, которая "вспомнила" о совершенных отцом преступлениях во сне, будучи уже взрослой женщиной.
Двенадцать лет назад молодая женщина вернулась из Нью Йорка и подала в полицию жалобу на своего отца, который, по ее словам, насиловал ее с самого детства. Воспоминания об этих событиях пробудились в ней во сне, а сам сон был следствием терапии по раскрытию подавленных воспоминаний, которую она прошла в Америке.
Первый обвинительный вердикт, вынесенный отцу женщины, был обжалован в Верховном суде, который вернул дело на дополнительное рассмотрение, поскольку, с научной точки зрения ситуация была не вполне ясна. Суд заслушал экспертов, мнения которых разделились – некоторые из них подтвердили симптомы потерпевшей как случай подавленных воспоминаний, другие – опровергли.
Суд принял сторону экспертов обвинения, и вынес решение о виновности Бени Шауля. Обжалование было отклонено Верховным судом, и приговор в 12 лет лишения свободы остался в силе.
Комментарий юриста Александра Гамбаряна
"Теория "подавленных воспоминаний" – repressed memories – берет начало еще со времен Фрейда, который использовал гипноз для пробуждения в пациенте травматических воспоминаний детства. Однако до сих пор ученые расходятся во мнениях относительно различных случаев. Так, профессор Шактер из Гарварда однозначно утверждает, что многочисленные события человек не может вытеснить из памяти, а синдром подавленных воспоминаний может случиться при одиночной травме.
Обсуждение человека – как и положено в уголовном праве, при доказательстве его вины "beyond the reasonable doubt", превыше разумного сомнения – на основании теории, вызывающей сомнения у ученых, является опаснейшим прецедентом. Такое решение фактически отменяет презумпцию невинности и делает практически невозможной защиту – бороться со сном, которому верит суд, бесперспективное занятие".
Комментарии
Да, в случае континентального права это так. Но вот в случае суда присяжных все выглядит далеко не так безнадежно.
Кроме того, суд присяжных как правило, принимает сторону более глупого, так как подсознательно люди считают, что глупому сложнее соврать, а умный, наверно, хитрит.
1) Количество экспертиз Медоу оценивается как "много" (http://en.wikipedia.org/wiki/Roy_Meadow), но, по видимости, речь идет не более о сотне-другой - по штуке в неделю ( 15000 за семь лет - получается невероятная цифра, более 7 выступлений в суде каждый рабочий день).
Не нашел сведений, что ВСЕ эти дела кончились обвинением - в случае Салли Кларк (дело, о котором упомянули) жюри хоть и вынесло "виновна", но совещалось 9 (!!!) часов, то есть ошибка - ошибкой, но ни о каком "штамповании" мнения прокурора речь не шла.
2) Тут много и обычных судейских уловок, на которые тороваты все суды, при любой системе (http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC1142227/), типа "признайтесь в суде сами, и мы оставим вам ребенка", и другого прочего, например, создают трудности в нахождении адвоката.
И всему этому приходится противостоять, никто этого за тебя не сделает, как никто не "предоставит" хорошо оплачиваемую работу, и т.д.
И, с очевидностью, судебные ошибки и несправедливость "гарантированы" при любой системе.
Такова жизнь.
Суть лучшей системы в том, что при ней ошибок меньше...
Так, по поводу разборки с делом Салли Кларк судья аппеляционного суда сказал вслух вещь, любому ученому и так ясную. Ученому, но не "человеку с улицы.
Он сказал, что сама по себе статистика не должна быть "определяющим аргументом", потому что она может скрывать не одну, как принято думать, а разные интерпретации, и это надо учитывать, даже если в момент процесса альтернативная интерпретация и не будет найдена.
Иными словами, если черные (к примеру) в среднем получают меньше белых, то этот факт САМ ПО СЕБЕ еще не должен "вне всяких сомнений" доказывать наличие дискриминации, даже если иная интерпретация спорящим и не известна с достоверностью.
Согласитесь, что вывод этот глубок, и затрагивает не только данное дело (с Медоу), а очень многое в понимании общественного сознания.
"Ноги" же многих дел по "защите детей" растут из убеждения современного человека, что всем, везде и всегда должно быть хорошо.
А что может хорошего вырасти из неверной посылки?
Состав присяжных - под контролем Вашего адвоката, и не стоит представлять дело так, что судебный пристав заходит в супермаркет, произвольно выбирает из покупателей 12 человек, и ведет их в присяжные.
На иных процессах адвокаты отводят по 10 - 15 составов присяжных, бывает.
2) Ряд понятий (как "пеофилия", к примеру), вообще определяется только исходя из метналитета общества.
Я оный менталитет не идеализирую нисколько, и более того, часто вижу негодное в нем (нам с Вами, думаю, обоим тут есть что сказать).
Но понимаю также, что поскольку вне общества мы жить не можем и не хотим, приходится с нравами оного общества считаться.
И (кстати) имея грамотного адвоката, вполне можно повернуть мнение жюри в нужную сторону - то же изнасилование: даже бабе в жюри можно помочь вспомнить, как вот она на подобные приставания дала отпор (лет 30 назад), и ушла, и никто её не изнасиловал, а эта курва не решилась отшить, дала, а теперь плачется...
В деле отца присяжные обязаны были спросить прокурора: где, когда, как произошел акт изнасилования? Трудно установить через много лет? Это по закону проблема обвинителя, а не подсудимого. Можно было вызвать людей, знавших их в то время, наконец, применить детектор лжи. Но они основывались на снах, к-рые могли, напр., отражать мечты девочки о сесе с отцом - есть, кажется, и такая теория. Интересно, задали они хоть естественный вопрос врачу: какова вероятность, что это правда. Ни один хоть чуть честный врач не назвал бы больше 70%.
2) Вопрос в том, ЧТО именно считать ПРЯМЫМ доказательством.
Медоу и его последователи говорили часто о ненужном, и потому вредном лечении. Типа мать жаловалась, что у ребенка "припадки", врач давал лекарство от припадков, но ребенок в нем не нуждался и умирал.
Или - о известном "синдроме внезапной смерти", и ныне не вполне разгаданном, со ссылкой на статистику, типа один раз случается, два раза у одной мамы - подозрительно, три - не знаю, как убила, но таких совпадений не бывает.
И что перед нами - случай Шерлока Холмса, не сумели определить яд (скажем), или есть иная причина, еще не определимая пока даже, но не преступный умысел вовсе?
Понятно, что требование указания точной причины смерти в первом случае может помочь упустить преступницу, а во втором - посадить невиновного.
Что предпочесть - дело в этом, а не в зомбировании даже... А это - менталитет.
А если бы он был, то ДАЖЕ ЕСЛИ судья отклонил бы подобные вопросы адвоката отца, само отсутствие ответа на них повлияло бы на решение присяжных.
Более того, в отсутствие присяжных вызванный защитой эксперт, с изложением очень известной, упомянутой Вами, фрейдистской теории Эдипова комплекса, мог судьей быть просто проигнорирован, но вот жюри его, скорее всего, к сведению бы приняло.
Система может только делать меньше ошибок - или больше. Система с присяжными их делает меньше.
Ну и потом привходящие моменты никто не отменял - нужен хороший адвокат, который сможет и нужные вопросы задать (жюри - слушает), и должным образом осветить для жюри все моменты, типа: сочувствуешь девочке, себя молодую вспоминаешь? ОК, но это было давно, а сейчас у тебя - два сына, и каждый может оказаться на месте обвиняемого, а англо-саксонский и американский суды - прецедентные... Тебе такой прецедент нужен?
И подобрать адвокат такое жюри должен, где у людей есть все больше сыновья, а не дочки...
И бороться с этим было бессмысленно, типа как воду резать ножом.
Но при этом для каждой отдельной подозреваемой была возможность отстоять себя, доказав, что именно она - не ведьма вовсе.
И при этом в разных местностях эти возможности отстоять себя отличались (в Амстердаме - одни, в Женеве - иные, а во Франкфурте - третьи).
Менталитет народа же взять да изменить было невозможно тогда, и невозможно сейчас.
А те, кому уж очень поперек горла были такие нравы (и справедливо, в общем), ехали в Вест-Индию. Там жизнь была много скуднее и опаснее, но и люди были иные, и воли больше.
Вот как-то так.
Вот и разгадка.