"Уничтожьте гомосексуализм - и *** исчезнет!" (М. Горький). Что, простите, исчезнет?..

         Майсурян Александр

Из новостей: комитет Госдумы предлагает запретить пропаганду нетрадиционных отношений в России безотносительно возраста. Об этом заявил зампред комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Александр Хинштейн в своем Telegram-канале. Он написал: «Целиком поддерживаю позицию Вячеслава Володина о запрете пропаганды нетрадиционных ценностей. Сегодня такой запрет (пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений) касается исключительно детей. Конечно, этого — явно недостаточно. Мы предлагаем:

— в целом распространить запрет на подобную пропаганду безотносительно возраста аудитории (в оффлайн, СМИ, интернете, соцсетях, а также в онлайн-кинотеатрах);

— установить административную ответственность за такую пропаганду, расширив ст. 6.21 КоАП (сегодня она касается только пропаганды среди несовершеннолетних);

— отдельную, ещё более жёсткую ответственность установить за пропаганду педофилии;

— запретить распространение среди детей не только пропаганды, но любой другой информации, демонстрирующей нетрадиционные сексуальные отношения и извращения».

Ранее глава Госдумы Вячеслав Володин написал: «В этом году праздник [день Петра и Февронии] впервые отмечается официально. Замечательно, что он появился! [...] Попытки навязать нашему обществу чуждые ценности провалились. Правильно ввести запрет пропаганды нетрадиционных ценностей».

Шикарно, шикарно. Интересно, будут ли теперь запрещать известную сказку о Красной Шапочке и Сером Волке? Ведь это если и не пропаганда, то уж точно «любая другая информация» сами понимаете про что.

Тут столько всего наворочено, здесь и зоо-, и педо-, и каннибализм, и бог знает что, и уж традиционным лежание Волка в одной постели с юной Красной Шапочкой никак не назовёшь.

А как быть с тем самым днём Петра и Февронии, который в первый раз официально праздновался в этом году, по поводу чего так радовался г-н Володин? Он вообще в курсе, что Феврония, если хоть немножко почитать про историю её отношений с князем Петром — самая натуральная ведьма, колдунья? Или ведовство и ворожба теперь пополнили собой список освящённых традиционных ценностей? Вы уж определитесь как-нибудь, господа государственные мужи...

Про всякие там мерзостные книжонки типа набоковской «Лолиты» я молчу — запрет, однозначный запрет! Но как быть с популярным советским мультиком «Ну, погоди!»? С какой целью взрослый Волк на протяжении более чем дюжины серий упорно гоняется за малолетним Зайчиком? Кстати, какого пола Зайчик, не задумывались? А теперь задуматься придётся! :)

Догадываюсь, что в комментариях к этой статье антикоммунисты радостно ткнут мне в то, что в СССР с 1934 года гомосексуализм был запрещён и карался в уголовном порядке. А Максим Горький тогда написал: «Уничтожьте гомосексуалистов — фашизм исчезнет». Было такое. Но, во-первых, не надо забывать, что в благословенной Западной Европе гомосексуализм вплоть до 1950-х годов карался тюрьмой или химической кастрацией. Во-вторых, что первые полтора десятилетия советской власти никаких запретов не было — впервые в Европе! А в-третьих, даже после запрета обсуждение-то не запрещалось.

Вот, например, из очерка Константина Паустовского об Оскаре Уайльде, опубликованного в 1937 году:

«В ноябре 1895 года в Реддингскую каторжную тюрьму был доставлен из Лондона в ручных кандалах знаменитый английский писатель Оскар Уайльд. Он был приговорён к нескольким годам заключения за «нарушение нравственности». На вокзале в Реддинге вокруг Уайльда собралась толпа любопытных. Писатель, одетый в полосатую арестантскую куртку, стоял под холодным дождём, окружённый стражей, и плакал впервые в жизни. Толпа хохотала.

До тех пор Уайльд никогда не знал слёз и страдания. До тех пор он был блестящим лондонским денди, бездельником и гениальным говоруном. Он выходил гулять на Пикадилли с цветком подсолнечника в петлице. Весь аристократический Лондон подражал Уайльду. Он одевался так, как Уайльд, повторял его остроты, скупал, подобно Уайльду, драгоценные камни и надменно смотрел на мир из-под полуприкрытых век, почти так, как Уайльд.

Уайльд не хотел замечать социальной несправедливости, которой так богата Англия. При каждом столкновении с ней он старался заглушить свою совесть ловкими парадоксами и убегал к своим книгам, стихам, зрелищу драгоценных картин и камней.

Он любил всё искусственное. Оранжереи были ему милее лесов, духи милее запаха осенней земли. Он недолюбливал природу. Она казалась ему грубой и утомительной. Он играл с жизнью, как с игрушкой. Всё, даже острая человеческая мысль, существовало для него как повод для наслаждения. В Лондоне около дома, где жил Уайльд, стоял нищий. Его лохмотья раздражали Уайльда. Он вызвал лучшего в Лондоне портного и заказал ему для нищего костюм из тонкой, дорогой ткани. Когда костюм был готов, Уайльд сам наметил мелом места, где должны быть прорехи. С тех пор под окнами Уайльда стоял старик в живописном и дорогом рубище. Нищий перестал оскорблять вкус Уайльда. «Даже бедность должна быть красивой». [...] После суда всё было кончено. Друзья отшатнулись от него, книги были сожжены, жена умерла от горя, дети были отняты, и нищета и страдание стали уделом этого человека и уже не покидали его до самой смерти. В тюремной камере Уайльд, наконец, понял, что значит горе и социальная несправедливость. Раздавленный, опозоренный, он собрал последние силы и закричал о страдании, о справедливосги и бросил этот крик, как кровавый плевок, в лицо предавшему его английскому обществу. Этот крик Уайльда назывался «Баллада Реддингской тюрьмы». За год до этого он высокомерно удивлялся людям, сочувствующим страданиям бедняков, тогда как, по его мнению, следовало сочувствовать только красоте и радости. Теперь он писал: «Бедняки мудры. Они сострадательнее, ласковее, они чувствуют глубже, чем мы. Когда я выйду из тюрьмы, то если в домах богатых я не получу ничего — мне подадут бедные».

Год назад он говорил, что выше всего в жизни искусство и люди искусства. Теперь он думал иначе: «Много прекрасных людей — рыбаков, пастухов, крестьян и рабочих ничего не знают об искусстве, и, несмотря на это, они — истинная соль земли». Год назад он выказывал полное пренебрежение к природе. Даже цветы полевую гвоздику или ромашку, — прежде чем приколоть к петлице, он красил в зелёный цвет. Их естественный цвет казался ему слишком крикливым. Теперь он писал: «Я чувствую стремление к простому, первобытному, к морю, которое для меня такая же мать, как земля».

В тюрьме он мучительно завидовал натуралисту Линнею, который упал на колени и заплакал от радости, когда впервые увидел обширные луга нагорья, жёлтые от дрока.

Нужна была каторга, нужно было смотреть в лицо смертника, видеть, как избивают сумасшедших, месяцами, сдирая ногти, расщипывать по волокнам гнилые канаты, бессмысленно перетаскивать с места на место тяжёлые камни, потерять друзей, потерять блестящее прошлое, чтобы понять, наконец, что общественный строй Англии «чудовищен и несправедлив», чтобы окончить свои записки такими словами: «В обществе, как оно устроено теперь, нет места для меня. Но природа найдёт для меня ущелье в горах, где смогу я укрыться, она осыплет ночь звёздами, чтобы, не падая, мог я блуждать во мраке, и ветром завеет следы моих ног, чтобы никто не мог преследовать меня. В великих водах очистит меня природа и исцелит горькими травами».

Как хотите, но этот очерк полон сочувствия к Уайльду и протеста против его преследования за «нарушение нравственности». По нынешним законам, авторства Володина-Хинштейна, наверное, этот текст Паустовского тоже запретят, как и сказку о Красной Шапочке, так что читайте, пока можно...

Что ещё тут сказать? На самом деле буржуазии глубоко безразлично, в какой упаковке впаривать свою главную сакральную ценность: власть его величества Денежного Мешка. В какой удобно, в той и впаривает. Все Святые Девяностые эту власть усиленно впаривали под лозунгом терпимости к геям. Например, Алла Пугачёва 9 октября 1999 года выступала в московском Концертном зале имени Чайковского с концертом хора геев города Лос-Анджелеса. Успех был оглушительный!

А как благоговейно российские элитарии слушали Элтона Джона? Цена на билеты на концерты сэра Джона в Москве зашкаливала за миллион рублей. А хит Бориса Моисеева «Голубая Луна» (1997)? Тогда я читал в прохановской газете, что воюющие в Чечне российские солдаты даже свой бронетранспортёр так иронически назвали — «Голубая Луна», потому что часто катались на нём по ночам на боевые задания. Не думаю, что они были геями, а вот нотку сарказма над официально впариваемыми (да-да!) гей-ценностями замечаю. Теперь с такой же навязчивостью теми же точно политическими... гм... прости... господи, деятелями впаривается гомофобия. Как главнейшая, фундаментальнейшая из скреп.

Ну, что ж, если вы так свято уверены... Вот только есть маленький нюанс. Помните, отчего народ сто с лишним лет назад так посмеивался над московским генерал-губернатором? Тем самым великим князем Сергеем Александровичем, которого разнёс на куски бомбой эсер Иван Каляев? Да, в том числе и за это. Теперь вы одной рукой ставите памятники Сергею Александровичу у Кремля, а другой — вводите подобные запреты. А сами не боитесь оказаться в его положении? Очень, очень опасно для «элиты» создавать такой когнитивный диссонанс — когда народ убеждён, что им правит «голубая кровь», во всех смыслах этого слова, и его ничто в этом не переубедит, и та же самая «элита» нагло втюхивает народу гомофобию как наиглавнейшее, что якобы сплачивает его с ней. Народ не так глуп, как вы воображаете, что бы вы о нём не думали. И в конечном счёте он посочувствует скорее заключённому Оскару Уайльду, если тот окажется на его стороне, нежели тем, кто его посадил.

Так что как бы дело не закончилось тем же, чем оно закончилось с великим князем Сергеем, иллюстрацией к чему может быть известный апокрифический диалог прохожих на улице в день его кончины:

— Гляди-кось, что это? Мозги!..

— Ну вот! А говорили, что у него и мозгов-то не было...

— Наконец-то его высочество пораскинул мозгами!