Драники из моцареллы

  Фото: Василий Почицкий

Что такое кухня современного белорусского города? Версия, которая приходит в голову после прогулки по Минску: это, конечно, пицца и суши. Если верить меню массовых заведений, которыми обсажены пр. Независимости, ул. К. Маркса и другие узнаваемые споты, белорусам только и нужно, что сожрать эби маки, обмакнув его в васаби, запив водкой и утрамбовав сверху ломтиком «Каприччозы».

Если бы какой-нибудь белорусский Ван Гог стремился создать архетипичный портрет минчанина в кафе, ему бы пришлось нарисовать пьяноватого мужчину среднего возраста, по правую руку от которого находится «пицца с ветчиной» в мятой пластиковой тарелке, по левую - бокал с пивом отечественного производства. В этой сцене столько экзистенциальной тоски, что может даже сложиться впечатление, что так у нас было всегда. Что Бона Сфорца с Сигизмундом, Ольгердом и Казимиром клевали носом перед каким-нибудь изделием из быстро запеченного теста, в которое влеплены ингредиенты из соседнего гипермаркета.

Что такое русская национальная кухня? Кто-нибудь это помнит? Где они, сибирские пельмени, борщ с хрустящей булочкой, где уха из трех видов рыб, где башня из блинов, где булгаковские судачки а-ля натюрель? Как так получилось, что русским, тысячу лет евшим окрошку и закусывавшим ее расстегаями, вдруг потребовались митболы и руккола? Даже больше: почему единственной русской едой, которую мы можем найти в общепите любого города нашего «союзного государства», являются хинкали и чебуреки, «русскость» которых мы бы поставили под сильное сомнение?

То, что силились сделать Петр Великий и Александр Герцен, произвели 20 лет дикого рынка. Рентабельность производства пиццы в том ее быдляцко-простецком виде, в котором блюдо преподносят в белорусских кафе, составляет около 900%. Зачем жарить яичницу, лепить пельмени, зачем вообще напрягаться, если с помощью одного промышленного духового шкафа и мешка муки можно легко и быстро отбить любые вложения? Россия, а вслед за ней Беларусь переходят на пиццу и суши. Тем, кто попроще, - пиццу, тем, кто «элитарней», - суши.

Драники в меню белорусских кафе есть, но они присутствуют там на тех же основаниях, что и пицца - в рамках минимизации затрат и максимизации прибыли.

Поэтому в двух из трех случаев это драники «Морозко» из соседнего гипермаркета, поджаренные на вчерашнем подсолнечном масле и снабженные смесью майонеза и кетчупа, которая будет носить гордое наименование «розового соуса». Так получилось, что дешевая итальянская еда - более съедобная, чем сделанные абы как драники из кулинарии. Так получилось, что потребитель, поставленный перед выбором между плохими суши и плохой солянкой, скорей выберет суши, т.к. это «менее позорно».

Один знакомый, филолог-славист из университета Хоккайдо, рассказывал, что основным отличием российских (и белорусских!) суши от японских является то, что на своей родине рисовые колобки со свежей рыбой - блюдо чудовищно дорогое. Откушать порцию сяке маки в Саппоро на острове Хоккайдо стоит от $100 - потому что там это авторская еда и пищевая философия. У нас же - белковый субстрат, жажда рестораторов к наживе, принявшая форму колобков.

При этом в России, кстати, ситуация с национальной кухней чуть менее чудовищная, чем у нас: там интерес к борщам и расстегаям подпитывается каким-никаким, а национализмом, россиян, гордящихся своим борщом и желающих есть только его, даже если он дороже, чем пицца или суши, хватает. Беларусь же в плане присутствия национальной еды в нетуристических, доступных заведениях - выжженное поле. Чтобы полакомиться пиханными пальцами колбасами, нужно идти в литовское заведение «Васильки» - это ли не странно?

И вот, если возвращаться к уже замусоленной теме того, какие позитивные последствия может иметь продовольственная война, объявленная Россией Западу, то мы бы говорили не о возрождении сельхозпроизводства, не о рукколе, которую теперь будут выращивать в Краснодарском крае, - все это не менее смешно, чем наше желание поставлять в Россию страусов, черри, арбузы и виноград. Российскую деревню не восстановить, ибо любые субсидии, которые будут направляться на возрождение ее инфраструктуры, будут разворованы, не успев покинуть пределы московской кольцевой дороги.

Так вот, единственным просматриваемым позитивным итогом является окно возможностей для возрождения российской национальной кухни. Возможно, рестораторы-владельцы недорогих заведений поймут, что если они не могут положить на пиццу оливки и базилик, т.к. выращенных в России оливок просто не существует, а выращенный в России базилик не так вкусен, как вкусен был базилик импортный; так вот, возможно, из-за всех этих факторов они вспомнят о своей кухне, чудесной и вкусной. А вслед за ними о верещаке, бабке, кнедликах, квасе, затирке и прочая, прочая вспомним и мы.