Право – новый русский проект

На модерации Отложенный


Справедливость есть крайняя мера добродетели, к которой обязан всякий.
Выше её — ступени к совершенству, ниже — порок.
Лев Николаевич Толстой

Попросили меня тут прокомментировать тезисы Дмитрия Быкова о новом проекте человечества, о русских, которые делают невозможное, потому что им скучно делать возможное, и о праве, понятия о котором ни у кого нет.

Быков – поэт: из тех, кто о ясном может сказать неясно. Но он затронул в своём выступлении тему, о которой я последнее время много думаю и пишу. Эта тема – право. И вот, что обнаружил Быков:

«У нас к слову «право» сегодня есть столько определений, что самого понятия уже нет. Нет того, на чем бы это право могло покоиться. Римское право покоится на абсолютной ценности римского государства, несущего народам свет рациональное управление. Просвещенческое право покоится на абсолютной ценности человеческой личности. Тоталитарное право покоится на абсолютном всевластье государства, которое сегодня скрипит и разваливается. Я не вижу, на чем можно было сегодня построить новое право».

В отличие от Быкова я вижу, на чём может быть построено новое право. Построенное на ясном основании это новое право может и должно стать новым проектом человечества. Проект нового права в настоящее время важнее всех проектов полета к Марсу, адронных коллайдеров, нанотехнологий вместе взятых.

Такой проект представляется на грани возможного, поэтому пионерами в его осуществлении могут стать именно русские.

В этом новом проекте основой права является справедливость. Более того, право – это и есть справедливость.

Русские всегда ценили справедливость и осуждали неправедное богатство:
• Неправдой жить – Бога прогневить.
• Хоть в латаном, да не хватаном.
• Заработанный ломоть лучше краденого каравая.
• Воровское стяжание впрок не пойдёт.
• Один вор всему миру разоренье.
• Невзначай рука в чужой карман попала.
• Прямиком по кривой не ездят.
• Воровство – последнее ремесло.
• Воровать – не торговать: больше накладу, чем барыша.
• Плуту да вору – честь по разбору.

Но вот беда. Существует грандиозная путаница мирового масштаба: за справедливость многие принимают зависть. Когда зависть маскируется под справедливость, борьба с преступниками оборачивается торжеством несправедливости и триумфом преступников, которые возглавляют передел имущества.

Чтобы преодолеть эту путаницу, надо понять, что такое право, справедливость. А такого понимания нет. Это и зафиксировал Дмитрий Быков. Но этого мало – зафиксировать. Потому что без права, без справедливости человечество обречено на бедность, несчастья и вымирание.

Я предлагаю основание, на котором можно строить право, справедливость.

Справедливость – следование граням

Юрист, который знает только законы, есть жалкое существо.
Мартин Лютер

«Справедливость» – слово, которое для русского человека обозначает что-то важное и притягательное, но неясное. Для прояснения я свяжу справедливость с гранями. Грани – важнейший феномен социальной жизни, который совершенно незаслуженно скользит мимо внимания интеллектуалов.

Грани разделяют ценные возможности, ресурсы, силы на «мои» и «чужие». Своими ресурсами каждый пользоваться вправе. Чужими – нет. Разделяя возможности, грани соединяют людей, которые их признают. Соединяют уважением к граням, готовностью их солидарно защищать. Солидарность, а не индивидуальный отпор – главное оружие в защите граней от преступников, от тех, кто преступает грани.

Логика появления граней

Ты должен делать добро из зла,
потому что его больше не из чего делать.
Роберт Пенн Уоренн

Люди ненасытны и эгоистичны. Это не осуждение. Это факт. Ненасытность и эгоизм необходимо приводят к столкновению, к конкуренции людей за дефицитные ресурсы. При этом мечты о том, что дефицит явление временное и будет преодолён техническим прогрессом, когда всего будет вдоволь, несбыточное мечты. Потому что дефицит, нехватка, нужда – это не вещи, это чувство, которое всегда присуще человеку. Всегда в дефиците внимание других, в том числе любимых, к себе дорогому. И это внимание можно привлечь другими дефицитными возможностями, например, техническими новинками, которые есть не у всех.

Проблемы дефицита конкуренты разрешают одним из трёх способов:
1) принуждением,
2) обманом,
3) разграничением.

Первая мысль конкурентов, столкнувшихся друг с другом перед дефицитной возможностью, принуждение. Конкурента следует убить, изнасиловать, побить или пригрозить ему всем этим. Наиболее прямолинейные люди выбирают принуждение, но этот путь опасен, поскольку может натолкнуться на встречное принуждение с сомнительным финалом.

Вторая мысль конкурентов, столкнувшихся с дефицитной возможностью, обман. Нужно быстренько спрятать ценную возможность, пока конкурент расслабился, или завести его в Поле Чудес и там умыкнуть его добро, когда он пойдёт спать. Но этот путь тоже опасен местью обманутого конкурента.

Чтобы избежать принуждения и обмана, люди идут на компромисс, на разграничение ценных возможностей. Согласовывая своё поведение, люди проводят те самые грани или межи, делящие дефицитные возможности на «мои» и «твои». Изменяя проведённые грани добровольно – подарками и торговлей, люди остаются в рамках третьего пути – разграничения. Нарушая, преступая грани, то есть покушаясь на чужое, человек становится преступником. Каждое преступление сталкивает нас с третьего пути и возвращает к принуждению или обману.



Следование третьему пути и есть справедливость. Те, кто ему следует – справедливые или правые люди.

Если бы все следовали этому пути, мы могли бы совсем отказаться от принуждения и обмана. Но всегда есть люди, которые надеются принуждением и обманом достичь большего, чем правыми делами. Поэтому нельзя вычёркивать принуждение и обман из арсенала правых дел. Нужно лишь помнить, что принуждение и обман справедливо применять лишь к преступникам.

Грани и социализм

Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что, чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.
Блез Паскаль

Коммунисты плохо относятся граням. Они называют грани уродливой тавтологией «частная собственность» и призывают их уничтожить. Но призывая к уничтожению граней, коммунисты, по сути, толкают нас к принуждению или обману в решении проблем дефицита. Правда, принуждение и обман, которые сопровождают социалистические преобразования, заканчиваются не уничтожением граней, а их перекройкой в пользу организаторов социалистических преобразований. Наивные люди говорят, что у Сталина кроме сапог ничего не было. Но ему принадлежала вся страна.

Сторонники социального государства предлагают не уничтожать грани, а перекраивать их в целях выравнивания доходов и достижения «социальной справедливости». Перекраивать принудительно через налоги. Но принудительная перекройка граней сталкивает нас с третьего пути – разграничения – в сторону принуждения и обмана. От перекройки граней редко выигрывают бедные, но непременно выигрывают организаторы перераспределения.

Для наивных людей социализм и социальное государство выглядят планами построения Рая на Земле. На самом деле это планы хорошо организованного преступления с государством во главе.

Власть над преступниками

Некто спросил:
— Правильно ли говорят, что за зло нужно платить добром?
Учитель сказал:
— А чем же тогда платить за добро? За зло надо платить по справедливости, а за добро – добром.
Конфуций

Грани превращают ценные силы в чьи-то права. Чужими правами пользоваться запрещено. Чужие права запрещено уничтожать или портить. И если солидарность в защите прав высокая, то можно быть уверенным, что она проявится и в защите твоих прав. Дела с соблюдением граней превращаются в правые дела, дела с нарушением граней – в преступления, а борьба с преступниками – в общее дело.

Соблюдение граней вовсе не означает неизменность граней. Добровольное изменение граней в виде обмена или подарков – это тоже соблюдение граней. Нарушение граней происходит, когда к их изменению принуждают. Это – преступление. Но принуждение может быть правым делом, если оно применяется к преступнику. Преступника наказывают, в частности его принуждают возместить убытки пострадавшим от его преступления.

Преступления – опасные дела, с запретом которых люди почти единодушно соглашаются.

К опасным относятся следующие дела:
1. Насилие, когда убивают, калечат или физически мучают людей, уничтожают или отнимают имущество.
2. Устрашение, когда сам устрашённый без насилия, но из страха перед насилием выполняет требуемое.
3. Обман, когда тайно умыкают имущество или не выполняют обещания.

Однако, несмотря на то, что опасные дела выглядят неприглядно, абсолютный запрет этих дел несправедлив. Абсолютный запрет почти не оставляет возможностей для борьбы с преступниками, а уговоры, увещевания, взывания к совести могут не подействовать на преступников.

К преступникам справедливо применять адекватное их преступлению насилие, устрашение и обман. Таким образом, насилие, устрашение и обман могут быть правыми, и в этом случае их преступно запрещать. Признавать преступными и запрещать нужно не все опасные дела, а только те из них, которые признаны преступными.

Определяя преступления через преступные опасные дела, мы применяем рекурсию. Рекурсия трудна для понимания, многие любую рекурсию принимают за порочный круг, но я не вижу иного способа для определения преступлений. Возможно из-за рекурсии в определении преступления у нас проблема с хорошими заповедям и законами. Не убей! А если нет другого способа остановить убийцу? Справедливо ли осуждать убийцу убийцы?

Рекурсия в определении преступления усугубляется, когда обнаруживается, что есть ещё одно опасное дело, которое нуждается в запрете:
4. Уклонение от борьбы с преступниками.

Борьба с преступниками – общее дело, от которого никто не вправе уклоняться. В этом деле преступен принцип: «Моя хата с краю».
Крайний индивидуализм – преступен. Долг каждого внести свою лепту в борьбу с преступниками: деньгами, личным участием в вооружённом ополчении, свидетельскими показаниями.

Требование солидарности, уместное в борьбе с преступниками, преступно, когда его распространяют на другие дела. Например, на социальную защиту. Это преступное требование широкой солидарности, присущее современному миру, ослабляет солидарность правых людей в борьбе с преступниками и усиливает преступников. Справедливо, когда помощь бедным движима любовью, и преступно, когда к ней принуждают. От принудительной борьбы с бедностью выигрывают не бедные, а те, кто возглавляет такую борьбу с бедностью.

Наша задача смести эту «социальность», этот плеоназм «права человека», заменив всё это правом, справедливостью, как соблюдением граней.
Новый порядок – это полная свобода правых людей, в том числе от налогов, лицензий, регистраций, паспортов.
Новый порядок – это несвобода преступников, на которых должны лечь тяготы по содержанию государства.
Новый порядок – это классовое общество, где привилегированный класс – правые люди, а подавляемый и угнетаемый класс – преступники.
Новый порядок – это власть правых людей над преступниками.