ОТВЕТ ВЕТРА

ОТВЕТ ВЕТРА.

1.

   Прошло пятьдесят лет, когда Виктор Семёнович – тогда шестнадцатилетний Виктор – ночью, незаметно от спавших родителей,  вытолкал старый «Москвич» со двора после выпускного школьного вечера  и уехал со Светланой – одноклассницей - в степную балку Глубокая, расположенную в десяти километрах от посёлка Гремучий, притулившегося у подножья невысоких бугров, заросших бурьяном и полынью.   

   Отец Виктора - Семён Дмитриевич - коренастый, с замутненным, хмельным взглядом, работал в депо мастером,  но мимо бусугарни (пивной) не проскакивал и после получки порой  осаживал в ней всю зарплату.

- Деньги - прах, - на упрёки отвечал Семён Дмитриевич, - и в прах идут.

    Отец Светланы – Иван Фёдорович, районный прокурор, двухметровый мужик с протезом вместо левой ноги. Поселковые выпивохи побаивались его. В разговорах с ними он не чикался, а снимал протез и объяснял, что, если кого-нибудь заметит в бусугарне под завязку, то оденет протез ему на голову.

- Как же Вы, Иван Фёдорович, без протеза ходить будете?

- Ты не думай о том, как я ходить буду, а о том, как ты ходить станешь.

   Пересеклись на Светлане и Викторе прокурорская дорожка: отец Виктора  пьяница, и сын будет пьяницей, из гнилого корня и гниль течёт, Софья Ивановна, мать Светланы, худенькая, малоразговорчивая, сопротивлялась мужу: " Ваня, да ведь твой отец в пристежку с лошадьми бегал, ты же не запрягся. Деповские по - своему высказывались: "Куда нам до прокурорской дочки, живём возле оврага, как бы в овраг не свалиться." Вера Борисовна,мать Виктора,в молодую пору поселковая красавица с цыганской шалью, в мужнино хмельное время слетевшая с красоты, вздыхала, но мужу не перечила.

   Из  Глубокой возвратились Виктор и Светлана  в посёлок под вечер на второй день, одурманенные запахом весенней балки и уверенные, что убегать  от родителей, о чём они раньше думали, теперь не будут.

- Свет, - сказал тогда Виктор, - наделали мы делов.

- Эти дела нам и помогут. Моему отцу и матери никто не указывал, кого любить и за кого замуж выходить, а мне указывают.

   Не всё прошло гладко, а с зазубринами.

- С Виктором была, - спросила  Софья Ивановна, увидев дочь с сияющим лицом.

- Да, - ответила Светлана, - в балке.

- Успела.

- А что нам оставалось делать? Отец против. Теперь будет за. Рожу внучку или внука вам.

   Иван Фёдорович грохнул протезом об пол, бросил: "Со двора не выпущу " и через месяц добился перевода в Киев.

   Месяц, два… писем от Светланы не было. А куда писать Виктору?

   2.

   С того времени заморозилась в его памяти  Светлана и оттаяла, когда он два года назад, приехав в посёлок, увидел церковь. В разговорах он узнал, что церковь построила Светлана.

- Верующая и благочестивая женщина, - сказал отяжелевший от приносов прихожан батюшка, вытирая после стакана водки полой рясы согревшиеся губы. – Денег дала. Кирпич таскала, цемент. И молиться успевала. Не то, что я грешный. Прихожан святой водой пою, а себя хмельным.

   От  батюшки Виктор Семёнович узнал  номер  мобильника Светланы.

   Поднимать воспоминания или оставить всё так, как есть. Шагнёшь в прошлое, а вдруг зацепишься, вначале слегка пошатнешься, а потом  кувырком  покатишься.

- Живу в N, - по телефону ответила Светлана.

- А почему не писала из Киева?  

- Я в больнице после отъезда год пролежала без памяти. Ничего не помнила. Когда родила сына, опять попала на год в больницу. Вот так получилось. Болезнь стёрла тебя из памяти,  а когда восстановилась, тебя в посёлке уже не было. Родители твои умерли. Куда писать. Вышла замуж. Муж умер пять лет назад. Остался сын Вадим.

  Короткий, словно канцелярский отчёт.

- Взрослый?

- С балки Глубокой.

   Так и продолжались бы телефонные разговоры, если бы не вспыхнул Юго-Восток Украины. Занервничал Виктор Семёнович, не выдержал и рассказал жене Марине. 

   Женился Виктор Семёнович на Марине, когда ещё учился в Высшей школе. Его карьера была быстрой, но нелёгкой. Частые отлучки за границу. С женой жизнь складывалась не безупречно. Не ленился он заглянуть на сторону. Вначале накапливалось и выливалось из души Марины, а потом на сына Сергея оглянулась.

- Вадим – твой сын? – спросила Марина.

  Могла бы и не спрашивать, если бы в лицо мужа смотрела, а не вспыхнувшие глаза прятала.

- Выходит, что мой. Бомбят там, разносят. Дозвониться не получается.

- Решение уже принял, - сказала Марина. -  Поедешь.

- Да.

- Как   добираться будешь?

   Словно допрос.

- Мне не привыкать.

   За свою службу Виктор Семёнович повоевал не мало, но говорить об этом не любил.

- А если с тобой что-нибудь случится? Как же мне и Серёжке жить?

- Не случиться. Дело в другом. Если у них там ничего нет, а если даже и есть, оставаться нельзя. Заберу  их сюда.

   Вздёрнулась Марина.

- А как ты их там найдешь?  Адрес не знаешь.

- Подумаю.

- Уговаривать тебя бесполезно, - вздохнула Марина, - от своего никогда  не отступаешь.

3.

   Ростов. Всколыхнулась  память, выплеснула картинку семидесятых годов: дети русских эмигрантов - немцы, французы, бельгийцы ... Виктор работал переводчиком, и ушла вглубь, словно крючком, утащила. Шумно в Ростове, но не дымится город.

   На железнодорожном вокзале Виктора Семёновича встречал Володя Закуткин. Вместе учились в Вышке. Просечённый сединой волос. Просевший в росте. Тяжелая правая рука с  двумя пальцами, но глаза не замялись, чистой воды озёрные.

- Напрасно ты затеял это, Вить, - под рюмку вечером сказал Володя. – Адреса не знаешь, а по осколкам и развалинам человека не найдешь.

- Ты бы не поехал?

- Поехал бы.

- Так что ж меня отговариваешь?

- Да так. Слово под руку попало.

   Слово на языке, а в душе: четвертушка от их сотни офицеров осталась. Каждый год собираются на встречу. И каждый год один пустой стул, да прибавляется.

   На следующий день Виктор Семёнович в хлюпающем «Запорожце», две недели небритый, в сером потасканном костюме, выехал из Ростова.

- Вылитый дед, - сказал Володя при прощании. – Только лысины и бороды до пояса не хватает. Давай провожу до русской таможни.

- Сейчас один человек рота, а два – батальон. А  «Запорожец», как  «Град». Вернуть его не обещаю.

- Хрен с ним. На свалке для тебя купил после твоего звонка.

  Через русские таможенные флажки и украинские Виктор Семёнович  проехал без петушиных криков.  Хлестнули с одной стороны « дома сидел бы, старый пердун». С другой -  не забаловали:  хлюпающего «Запорожца»  на зачистку взяли.

   N встретил его удушливой  гарью и дымом. Красивый был город, когда Виктор Семёнович десять лет назад, возвращаясь из Бердянска, проезжал его, а сейчас размесили. Знал бы он тогда, что Светлана и Вадим в нём!

   Месяц кружил Виктор Семёнович.   В Ростове он понадеялся на Николая  Шишкина, адрес которого дал Володя,  но дом Николая слизало пламя. На чужой земле выжил, а на родной спёкся. Прав оказался Володя: по осколкам и развалинам человека не найдешь.  Однажды его остановили.

- Ты что тут вынюхиваешь, дед?

- Да какой с меня нюхач. Заблудился среди камней. Улицу свою не найду.

- Да что улица, дед. Зато простор какой, воздуха сколько свободного стало.

   Промолчал Виктор Семёнович, вспоминил улицы с неубранными трупами.

   Безрезультатный месяц и опять в Ростов. Дорогой он всматривался в лица бегущих с Украины. Все они были на одно лицо: отпечатанное страхом.  Надежда его не оставляла.  С Закруткиным по ростовским лагерям беженцев ездил.

- Такого мы с тобой не видели, Вить.

- Мы же с тобой по земле ходим, а не поверху летаем.

- А как там? Я же по телевизору только вижу.

- Как будто не догадываешься. Там, как и здесь.  Тут палатки, там развалины. Это с виду, а, по-сути, у всех войн,одна и та же душа.

    Прошел ещё не один день и  вернулся домой Виктор Семёнович. Вытер пот. Марина вздохнула.

    Стал Виктор Семёнович от звонков вздрагивать. Прижмёт мобильник к уху. Голоса знакомые, да не те.