О религии

На модерации Отложенный
Многие православные обижаются на то, что, ругая православие, мы ругаем их самих. Отвечаю: православие - это религия, представителем которой является православная церковь, и мы критикуем действия РПЦ, а не идею христианства, лежащую в основе этой религии. Разумеется, мы не говорим, что все в православной церкви выступают за насильственное установление своего мировоззрения и сращивание с государственной властью, но, если вы сами не поддерживаете политику, слова и действия тех, кто составляет основу православной церкви, кто является вашими пастырями, то как вы можете сами зваться православными и воспринимать критику в адрес церкви на свой счёт?
 
В своё время несоответствие католической церкви тем высоким стандартам морали, которое задаёт христианство, привело к тому, что значительная часть верующих начала реформацию, отделяя себя от политики поддержки феодальных устоев, стяжательства и несоответствия жизни духовных сановников. Может быть, стоит задуматься над тем же христианам в православной церкви?
 
Различие поиска истины в науке и религии в том, что в науке сомнение поощряется, поскольку ведёт к развитию.  Первое правило теории познания Декарта гласит: "всё подвергай сомнению!". В религии же сомнение носит негативный характер, поскольку её основой является безусловная вера в традиции и заветы прошлого.
 
В науке поиск истины сопровождается предъявлением объективных доказательств и, если это доказательство найдено, то остаётся только одна точка зрения. Ведь законы гравитации безусловно влияют на всех нас и с этим не поспоришь. Если нашему разуму предъявлен аргумент, против которого мы не можем найти возражения, вроде того, что все материальные тела вблизи планеты имеют притяжение вниз, к её центру, то нам не остаётся ничего иного, кроме как воспринять это в качестве знания. При этом учёные всегда могут подвергнуть это утверждение сомнению, предложив свою научную теорию и набор доказательств.
 
Религия же пока не имеет безусловного доказательства. Нам говорят, что Бог есть и, даже предполагая, что он действительно есть, никто не может быть в этом уверен. Как говорится в одном старом анекдоте: "Если вы говорите с Богом - это молитва, а если Бог говорит с вами - это шизофрения". В религиозном наследии нам даются легенды о том, как исполнялись молитвы, как пророки творили чудеса и как Бог являлся людям. Вполне возможно, что это было, но, согласитесь, довольно просто уверовать в силу тяжести, видя, как раз за разом яблоко падает с дерева вниз, и довольно тяжело отказать праву разума в сомнении, когда Бог не отвечает каждый раз, когда к нему обращаются в молитве.
 
Сам апостол Павел в одиннадцатой главе послания к евреям пишет, что "вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". А в евангелии от Матфея 17:20 Иисус говорит: "...истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…" Зачастую те люди, которые называют себя верующими, не то, что гору, но даже и комара с головы не могут согнать силою своей веры, однако преподносят для разума постулаты религии, как некое абсолютное знание, истинное для всех.
 
Сотворённый Богом или эволюцией разум не может стерпеть надругательство и неуважение к его праву на сомнение. В случае, если человек религиозен, то отказ от сомнения - это неуважение к Богу, сотворившему его, а в ином случае отказ от сомнения - это неуважение к самому себе, к своей природе, к своему мировоззрению. Принуждение же к восприятию религиозных догматов, традиций и моральных устоев является ничем иным, как оскорблением личности, стремлением к её уничтожению.
 
Отсутствие возможности доказательства религиозной истины порождает множество сущностей: христианство, буддизм, индуизм, ислам и так далее, разделяясь на более мелкие деноминации - католицизм, православие, протестантизм, махаяна, тхеровада и далее. Поскольку никто не может привести безусловного доказательства своей правоты в выборе религии, то и сама религия может быть лишь личным, но не общественным выбором, даже в том случае, если большая часть общества её поддерживает.
 
Приведём такой пример.
 
Алине Милан было 23 года. 3 месяца назад ей поставили диагноз – альвеококкоз печени: прорастание альвеококка нижней полой вены и всех печеночных вен (необходима срочная трансплантация печени, что в России не практикуется). В октябре прошлого года на благотворительных началах Алину отправили в медицинский центр «Сураски» в Тель-Авиве, Израиль. Перед отъездом врачи предупредили маму Алины, что дочке осталось жить не больше двух недель в лучшем случае. Когда Алину готовили к перелету в Израиль перед ней и мамой был поставлен серьезный выбор. У них была возможность получить израильское гражданство и тогда медицинскую помощь им оказали бы бесплатно. Для этого нужно просто заполнить анкету, в одном из пунктов которой значилась графа «вероисповедание». По законам страны стать гражданином Израиля может только иудей или атеист. Алина наотрез отказалась заполнять анкету. «Я не сниму крест и не буду отрекаться, оно того не стоит». Она умерла 14 марта 2011 года.
 
Эта грустная история демонстрирует нам личный выбор человека, основанный на вере, который следует уважать, каково бы не было наше личное отношение к ситуации.
Но что происходит, когда то, что должно быть личным выбором, установляет диктат над общественным?
 
В XIX в., когда против оспы, унесшей миллионы жизней, медицина нашла средство в виде прививок, папа Лев XII заявил, что «оспа —суд божий над грехами людей… прививки — вызов небу и божьей воле! ...Соприкосновение со скотом — есть осквернение творца». При папе Пии VII оспопрививание в Италии было запрещено. В Монреале в 1885 году во время вспышки оспы католическое население под влиянием духовенства отказалось от прививок. Вопреки здравому смыслу была устроена торжественная процессия с молебствием — словом, созданы благоприятные условия для распространения инфекции. Более трезво настроенные протестанты почти не пострадали от эпидемии, так как сразу же подверглись вакцинации.
 
И по сегодняшний день часть религиозного населения воспринимает медицину в штыки. Например, в апреле 2013 года в Нижнем Новгороде зарегистрировано 12 случаев заболевания корью, в том числе 9 детей до 14 лет. Примечательно, что все эти нижегородцы не делали прививок от кори по религиозным убеждениям. Пять заболевших детей учатся в общеобразовательном учреждении религиозной организации «Гнилицкая православная гимназия имени святителя Николая Чудотворца» во 2-4-х классах. Родители их отказываются от каких-либо профилактик, исходя из своих религиозных убеждений.
 
Нормально - когда вы строго придерживаетесь своего мировоззрения, ненормально - когда вы принуждаете других придерживаться его, лишая их права на разум, которым их наделил Бог, уничтожая их личность и подвергая опасности их жизнь.
 
Когда религия приобретает общественный характер, то она же тут же блокирует любые общественные изменения, вынуждая либо подчиниться себе, либо активно противоборствовать. Её роль - это защита устаревших и отмирающих общественных форм и сил. Так, религия традиционно отводила женщине место у очага, пока женщина не заявила о своём праве быть не только матерью и женой, но и занимать активную роль в обществе, будучи профессионалом, бизнесменом, политиком наравне с мужчинами. Сегодня эта роль женщин нам кажется обыденной, но ещё в начале 20 века участницы движения за право женщин голосовать на выборах постоянно подвергались арестам и тюремному заключению даже за тривиальные проявления поддержки. Сегодня аналогичным репрессиям подвергаются представители нетрадиционной сексуальной ориентации и всё также религия, как и за сотню лет до этого, устрашает общественным крахом любые их попытки отстоять свои права.
 
Действуя таким образом, церковь выглядит как старуха, пытающаяся надеть на свежее молодое девичье тело свой наряд двадцатилетней давности с уверенностью, что этот наряд всё ещё в моде. И, поскольку под неоспоримыми аргументами разума церковь в ходе истории вынуждена сдавать шаг за шагом свои позиции, то её главным аргументом в этой дискуссии становится не что иное, как насилие.
 
Поскольку религия основана на вере и индивидуальном выборе, а не на убедительной аргументации и разумных доводах, то инструментом её распространения становится активное навязывание своего мировоззрения, напрямую зависящее от того, насколько влиятельна церковь. Тем самым становится понятным историческое стремление церкви к накоплению капитала и сращиванию с органами государственной власти, ведущее к сопричастности к государственной монополии на насилие.
 
Мы знаем из истории и видим в современной действительности, как, укрепляясь финансово и приобретая силу, церковь тут же сбрасывает личину смирения и прибегает к насилию, чтобы установить диктатуру своих взглядов, заложить свой фольклор в основу государственной идеологии. Не имея возможности разумно обосновать своё существование, она использует тот инструмент, который ей доступен: угнетение инакомыслящих, принуждение к вере, принуждение к своему взгляду на моральные устои и традиции, возводя всё то, что должно быть личным, в статус общественного.
 
В итоге фольклор подменяет собой научный опыт и знания, а иллюзия навязывается нам как окончательная и бесповоротная версия реальности.
 
Но в ответ на принуждение homo sapiens заявляет о своём праве на сомнение и сопротивление, о своём праве быть homo liber. В его борьбе нет желания навязать своё мировоззрение, лишь стремление обезопасить свою личность и свою жизнь. В этой борьбе нет места угнетению личности, поскольку она исходит из того, что каждый свободен верить в то, во что пожелает, но целью этой борьбы является уничтожение любых претензий религии на власть, будь то сращивание с государственным аппаратом или же накопление и использование капитала в своих интересах. Мы должны бороться против любых попыток религии стать государственной идеологией, потому что личные взгляды не должны стать общественными догматами.
 
И наша борьба не является борьбой против верующих, против религиозных основ или против самого Бога. Стяжательство, властолюбие и насилие несовместимы с основами веры. Тот, кто стремится к ним, сам же определяет себя, как лицемера и лжеца, а против лжи и лицемерия следует бороться не только человеку знания, но и человеку веры.