Надежда умирает последней

 Кухня у них проходная, так часто бывает маленьких домах, мы сидим за столом, пьем пиво. На улице жара, пиво холодное. И все бы ничего, если бы не тяжелый разговор с моим приятелем.

Пятнадцать лет семейной жизни – коту под хвост. Сын не приходит, весь город говорит о том, что он спился. Стоит уйти с работы, как тут же начинаются разговоры, что он опять напился.

Все началось несколько лет назад. Он до сих пор не знает, почему повелся на странного очень плохо одетого парня, своего ровесника. Взял его на работу и был страшно доволен, что тот старается вникнуть в работу, интересуется всеми, даже самыми мелкими нюансами работы по налоговым льготам и разным способам уменьшения налогов. Дело было не в сокрытии доходов для уменьшения сумм выплат, а в системе использования слабостей налогового законодательства. Такая интересная игра.

Сергей с удовольствием вникал во все, потом неожиданно выяснилось, что от услуг моего друга отказалось государственное учреждение, где он работал в течение почти десяти лет, и его место предложили именно Сергею. Сергей – варяг, он приехал в этот город со спортивной сумкой и паспортом. И вот такие неожиданности начали происходить, как только он освоился. Он очень часто оказывался под рукой, когда надо было куда-то съездить, напечатать, размножить. Был постоянно в курсе всех дел, что вела фирма. И как-то исподволь оказался в курсе отношений моего приятеля с женой и тещей.

Однажды, на моих глазах, он вышел из машины, которую мой друг подарил своей жене. Машина, городская малолитражка, ему была явно мала, но он сиял улыбкой, которая убеждала окружающих, что он на вершине мечты. Яна тоже улыбалась. Можно было подумать, что молодые позируют перед камерой.

Нет, Сергей не женился на ней после ухода мужа, его вариант был предпочтительней. Его жена, молодая женщина с ребенком, владелица, единоличная, очень приличного дома с большим участком земли.

Нахлебавшись радости жизни матери-одиночки, она боготворила Сергея, она не сводила с него глаз.

Но вот не удивиться, что муж занят работой, когда такая роскошная женщина проводит время в одиночестве, он не упускал возможности. Как кислота разъедает ткань, так и его слова действовали на молодую жену друга.

Кто из нас не пьет? Правильно, только леченные. Но мы пьем и не лечимся. Вот и сейчас мы попиваем пивко и не спеша говорим обо всем и не о чем. Мне не нравится выражение его глаз, они утратили ехидную улыбочку, которая всегда в них вспыхивала. Поза слишком расслабленна для человека, который увлекается горным велосипедом, мне так импонировала его собранность, ее не видно.

И вдруг:

- Слушай, я жить не хочу. Меня ничего не держит здесь.

У меня дыхание остановилось.

- Ты что, братан? Ты все, что есть у твоего сына, у твоей матери нет никого, кроме тебя.

- Я, - он как будто меня не слышал, - утром открываю глаза и думаю, как было бы хорошо никогда их не открывать.

- Не смей об этом думать и, слышишь, никогда не говори об этом вслух.

Мы, молча, допили пиво и он меня проводил.

Мы пожали друг другу руки и он пошел обратно, а я гляжу ему вслед и меня не оставляет мысль, что мы попрощались…