Моя деревенька

 Я иду по пыльной дороге, на улице ни души. Вот, вяло помахивая хвостом, прошла собака, в переулке гуси, около них старенькая бабулечка. Не смотря на жару на ней стеганая жилетка- душегрейка, цветная, из старых запасов, турецкая юбка и резиновые татарские галоши, ну которые глубокие, они надеты на толстые вязаные носки. На голове платочек. Лицо загорелое до черноты и шоколадные глаза не слишком выделяются. Это наша соседка. Вернее соседка моего двоюродного брата.

Она за всю свою жизнь так и не научилась бездельничать. Раньше у нее в очередь стояли за ткаными паласами, которые были полностью сделаны ее маленькими хлопотливыми ручками. Состригла шерсть, помыла, покрасила, вычесала, спряла, придумала узор и воплотила его в башкирский палас… Цвета яркие, узоры не отличались сложностью, но так гармонично смотрелись, глаз не оторвать.

Поворачиваю за угол, со мной здоровается дядя Миша, это он мне, когда я сюда приехала, подарил пару кроликов, которых мой малыш звал «колики» и все таскал им цветочки одуванчиков.

У него случилось несчастье в семье, и он уже не тот веселый балагур, он пьет.

Теперь я иду вдоль заборов богатых. Высота заборов позволяет увидеть только второй этаж и мансардные окна, и хотя новых хозяев обязали беречь двухсотлетние дубы, что росли здесь, деревья засыхают одно за другим, за забором они не выживают.

Вся центральная улица в сплошных железных заборах, палисадники остались только перед несколькими старенькими домами.

Новые жители настроили теплиц и бассейнов, нижняя деревня в результате осталась без воды, но это не заботит власти.

Не заботит никого и то, что деревня, кроме богатых, живет за счет пенсионеров.

Работы нет, скот теперь негде пасти, все распахали под участки.

А ведь в свое время народ здесь жировал. Детский санаторий, расположенный справой стороны деревни снабжался с местных полей и огородов, здесь был табун кобылиц и детей отпаивали кумысом. Теперь система закупок убила на корню все огородное хозяйство. Огромное овощехранилище по новому плану отошло одинокой бабе, так как было рядом с ее домом… Им не пользуются, скоро оно рухнет.

Через железную дорогу от деревни находятся озера. Они умирают. Садоводы их убивают, сбрасывая туда весь мусор, железяки и прочие отходы.

Родник уже погиб.

Как только исчез лесник, так власти распорядились, все пошло кувырком. Садоводы вывозят землю, раскапывают земляничные поляны в поисках глины. Исчезли заросли малины, ежевики, больше нет шиповника, боярышника.

Так как из-за водохранилищ разливы реки стали редкостью, то высохло большое болото, на котором гнездились уточки и жили цапли. Рыбу теперь ловят сетями, ту, что еще осталась…

Не убираются упавшие деревья, они гниют и заражают здоровый лес, повсюду мусор, грязь, следы машин можно увидеть в самых неожиданных местах.

Нет больше дикого лука и чеснока, даже щавель редкость.

Земля вокруг санатория оказалась распродана, хотя по закону она не подлежит продаже.

Это не жалоба на жизнь, я просто описываю то, что вижу отъехав на сорок километров от города…