Почему переход на отечественные продукты приведет к росту цен

Владимир Путин второй раз за четыре года вводит в крутое пике отечественный продовольственный бизнес. Ровно четыре года назад (с разницей в два дня) он ввел эмбарго на экспорт зерновых и муки из-за пожаров и аномальной засухи лета 2010 года. Цель была самая что ни на есть благородная — защитить отечественный рынок от скачка цен и дефицита продуктов питания (высокие мировые цены подталкивали производителей зерна продавать его на экспорт, а не на внутреннем рынке). Что получилось на самом деле? Цены на зерно на внутреннем рынке уже через полгода обновляли исторические максимумы. Экспортеры срывали контракты поставки зерновых один за другим. На бумаге зерна в стране было достаточно, однако на Юге его было слишком много, а в Сибири и Поволжье — не хватало. Удорожание зерна как корма повлекло за собой рост цен на мясо. Не отставали и ритейлеры: цены на макароны, хлеб, а также молоко и молочные продукты росли как на дрожжах. В итоге за эмбарго заплатил потребитель — после его отмены цены на продукты питания так и не снизились.

Чего стоит ожидать от нынешнего эмбарго — теперь на импорт уже готовых продуктов питания с Запада?

На первый взгляд, потребитель должен только выиграть: производить будем все в России, высокого качества по доступным ценам. Что не сможем произвести сами, купим у других по принципу «незаменимых нет». Но с чем страна столкнется на практике?

Мясо и птица

Всего в 2006-2012 годах в производство свинины было вложено не менее 300 млрд рублей частных инвестиций, в том числе более 200 млрд рублей в виде субсидируемых кредитов. В птицеводство за это же время бизнес инвестировал только кредитных ресурсов свыше 300 млрд рублей. Здесь работает принцип проектного финансирования: 20-30% собственных средств, 70-80% — кредиты. Срок окупаемости проектов 5-8 лет. Один только «Мираторг» инвестировал в эти два направления свыше 50 млрд рублей. Три года назад ВЭБ открыл финансирование компании на 18,4 млрд рублей для строительства комплекса по производству говядины общей стоимостью 24 млрд рублей. «Черкизово» весной 2011 года приступило к созданию кластера по производству мяса птицы в Липецкой области стоимостью 19,5 млрд рублей.

Хотя ввоз импортного мяса в Россию и без того квотируется, отечественным компаниям нынешний запрет на руку.

Де-факто он позволит продавцу диктовать условия. Наиболее чувствительным здесь окажется сегмент свинины: доля ее импорта составляла 24-26%, из которых 42% приходилось на Канаду, попавшую под санкции, еще столько же — на Бразилию. Теоретически последняя может покрыть недостающие объемы, но не в одночасье.

Молоко

С молоком ситуация иная. После распада СССР поголовье молочного стада неуклонно падает, несмотря на субсидии. Причина — долгие сроки окупаемости производства, а отсюда и непривлекательность отрасли для инвесторов, в отличие от птицеводства и свиноводства. Для сравнения: на современных комплексах цыпленок вырастает в пригодную для продажи курицу примерно за 40 дней, поросенок в свинью — за полгода. Корова же начинает давать молоко только через полтора года. Большего времени требует только производство говядины — порядка 2-3 лет.

Уже летом 2013 года в так называемый сезон «большого» молока (коровы дают потомство в конце весны) впервые в истории России цены на сырое молоко не упали, а продолжили расти, сообщал тогда Национальный союз производителей молока.

Спустя полгода, зимой 2014 года, цены на молоко, произведенное в России, оказались примерно на 10% выше, чем на мировом рынке, говорит председатель правления союза Андрей Даниленко. Крупнейшие переработчики молока — Danon и PepsiCo вынуждены стимулировать производителей премией за качество и объем, которая может достигать 40% от базовой стоимости.

А ведь сейчас под эмбарго попали не только молочные продукты, но и сухое молоко, без которого не обойтись, например, при производстве йогуртов.

Как пишут «Ведомости», не прошло и суток с момента введения запрета, как цены на «молочку» в оптовом звене выросли на 10-15%.

Рыба

Одним из крупнейших оптовых поставщиков охлажденной и мороженой рыбы является ГК «Русское море» Максима Воробьева и Глеба Франка. Первый — сын сенатора и брат губернатора Московской области, его партнер — зять миллиардера Геннадия Тимченко 6. По данным самой компании, «Русское море» — крупнейший импортер охлажденной красной рыбы в Россию (26% рынка в денежном выражении), причем значительную долю в этих поставках занимает лосось из Норвегии, знает близкий к компании источник.

Хотя компания и развивает собственное производство красной рыбы, в общей выручке «Русского моря» на него приходится чуть более 1% — 139 млн рублей против 11,3 млрд рублей от продажи красной рыбы. По прогнозам, на проектные мощности предприятия компании выйдут не раньше 2018 года. И даже тогда на искусственно выращенную на фермах «Русского моря» рыбу будет приходится до 13% российского рынка охлажденного лосося в товарном выражении. Сегодня, по оценке председателя медиахолдинга Fishnews Эдуарда Климова, потребление красной рыбы в России составляет около 400 000 тонн, половину которого составляет норвежский импорт.

Цепная реакция

Если цены повышает производитель сырья, то в этот процесс включается вся цепочка. Когда во время продовольственного кризиса 2010-2011 годов подскочили мировые цены практически на всю биржевую сельскохозяйственную продукцию, российские переработчики поднимали цены двумя путями: обычным переписыванием прайс-листов и уменьшением массы товара в упаковке.

Именно тогда появились молоко, соки и растительное масло объемом 0,9-0,95 л вместо 1 л, шоколадные плитки весом 90-95 г вместо 100 г, бакалея в фасовках по 0,8-0,9 кг вместо 1 кг.

Последнее звено — ритейл. Как рассказывал Forbes в декабре 2013 года владелец одного из производителей водки, повышение акциза на спирт и НДС в бутылке водки на 24 рубля дает автоматическое повышение цены минимум на 39 рублей.

«Дистрибуция  накручивает порядка 18-25% уже от новой стоимости, дальше — розница с ее 30%. Все это без учета интересов производителя. А мы что? Поэтому тоже добавляем», — сокрушался тогда собеседник Forbes.

Правительство, конечно, может ограничить наценку на социально значимые товары, например, на молоко и мясо. В действительности это будет означать, что «сдержавшись» на молоке, участники рынка отыграются на колбасах, йогурте, сырах и детском питании, потому что на детях никогда не экономят.

Премьер-министр Дмитрий Медведев уже поспешил предостеречь производителей, переработчиков и сети о недопущении роста цен на продукты питания и заверил население, что дефицита товаров не будет. Однако вряд ли сельхозпроизводители, каждый раз сетующие на свою тяжелую судьбу, а вместе с ними и все остальные, кто получил реальный шанс заработать, не воспользуются им.