Глядя на закат...

Я так хотела тебя увидеть снова, что часто принимала за тебя других людей. То, вздрогнув, я застывала, глядя в след темной машине, казалось, что за стеклом твой силуэт. То в мужчине, переходившем дорогу, я узнавала твой взмах руки и поворот головы. А однажды… Это уже походило на клинику, но мне показалось, что водитель, лежавший под автобусом, это ты. У тебя не было категории водитель автобуса, ты в принципе не мог лежать под этой махиной.

Но ведь я сама так решила и осуществила наш разбег. Сколько было можно терпеть вранье и измены.

А когда ты сказал, что тебя больше не тянет домой с работы, я поняла, что на нашей лодке не то, что в океане, а даже в озере делать нечего.

Что стоил твой подарок нашей машины приятелю, кстати, алкоголику и уголовнику вкупе, для поездки с друзьями в Казахстан. А какую жалостную историю ты рассказывал в милиции, когда писал заявление об угоне.

Когда ребята ГАИшники задержали твоего Витька и тот показал и документы на машину и комплект ключей и свидетеля, который при дарении присутствовал, ты начал извиняться и валить все на алкогольную амнезию…

Ваши драки с матерью – это вообще шедевры. Она орала даже когда ты проходил мимо ее комнаты, бедные соседи как они это терпели столько лет.

Я смогла это выдержать только пару лет.

Первый твой запой я восприняла как шутку. Я никогда не видела человека в таком состоянии. Потом это стало повторяться все чаще, все длительней и принимало все более мерзкий вид.

Куда делся мой дорогой ласковый муж, его заменил отвратительно пахнувший, мятый небритый мужик.

Именно благодаря тебе я первый раз в жизни прогуляла, я бегала от дома до твоей работы, искала тебя несколько часов, пока не услышала твой голос из квартиры на первом этаже, где жила толстенная бабища с двумя детьми, она недавно посадила мужа за избиение ее телесов…

Вот тогда я и поняла, что скрывалось за твоим скромным намеком, что ты «иногда можешь выпить лишнего». Я то считала, что это тоже самое, что и у меня и у моих близких бывало, голова утром побаливает, пить хочется. Правда, я на всю жизнь запомнила папины слова:

-Пить можешь, сколько вместится, но увижу, что опохмеляешься, убью!

Я выдержала несколько твоих ныряний в бутылку и, хотя ты даже в самом невменяемом состоянии ни разу на меня не замахнулся, я решила, что баста!

Собралась и убралась.

Но вот свое отношение к тебе я выжимала из себя по капле, как змеиный яд из раны.

Но и это я пережила. Все, что нас не убивает, делает нас сильней. А еще циничней и жестче. А еще осмотрительней и недоверчивей.

Но я смогла снова радоваться закатам и рассветам, цветам и птицам, поющим по утрам, когда я шла на работу.

И больше я никогда не прогуливала, не было причин.