И еще один профиль Сталина

К 75-летию ВДНХ в Центральном павильоне освободили из-за фанерной обшивки огромный горельеф работы Евгения Вучетича, забытый на десятилетия и практически неизвестный согражданам. Отреставрировав, его вновь хотят вернуть городу и миру. Правда, пока не решено, в каком виде: с профилем Сталина или без. В современной России любой выбор неизбежно будет истолкован в логике политики — как истории, опрокинутой в будущее.

Смысл действия

Горельеф Вучетича «Советскому народу, знаменосцу мира — слава!» — воистину монументальное произведение в стилистике «советского ампира», доведенного здесь практически до апофеоза. Пафос недавней победы в Великой Отечественной войне, пафос торжества великой страны и великого народа одухотворяет всю композицию. Глядя на нее, понимаешь, что скульптура тоже есть застывшая музыка, в данном случае торжественная и величавая.

Задний план образуют архитектурные ведуты новой советской Москвы с классическими портиками и высотными зданиями, среди которых угадывается так и не построенный Дворец Советов. На переднем плане — многочисленные, разноликие, торжествующие и радостные представители советского народа, знаменосца мира. А в центре композиции — советский герб и огромное знамя.

На этом знамени — портреты основоположников марксизма-ленинизма. В той триединой версии, которую многие из нас помнят с детства: Маркс, Энгельс, Ленин. Но до 1956 года основоположниками принято было считать четверых. Поэтому

горельеф Вучетича, созданный в первой половине 1950-х, имеет две версии, и обе авторские. С портретом Сталина на знамени и без него.

Такое редактирование после хрущевских разоблачений «культа личности» в 1956-м пережили многие произведения советского искусства, и не только монументального. Даже из песни, как в «Трактористах», оказалось, можно выкинуть слово, то есть фамилию.

И вот теперь, как цитируют СМИ гендиректора ОАО «ВДНХ» Владимира Погребенко, специалисты и ученые должны решить, нужно ли возвращать горельефу первоначальный облик, т.е. поднимать Сталина на знамя.

Если бы это был просто методический, экспертный, реставрационный вопрос, можно полагать, его вполне доверили бы решать ученым. Но вопрос этот затрагивает такие материи, что ответ на него в нашем буйном обществе обязательно будет политическим. Или будет истолкован как политический, что, в общем, одно и то же.

Это вопрос из той же серии, что и «Надо ли вернуть на место памятник Дзержинского, чтобы восстановить композиционную законченность Лубянской площади?» Или «Нужно ли вернуть Волгограду имя Сталина, чтобы восстановить историческую справедливость, мы же чтим героев не Волгоградской, а Сталинградской битвы?»

С одной стороны, иногда кажется, что символы и имена политиков недавнего по российским меркам прошлого, даже в контексте прошлого давнего, не так уж и важны современникам. Никого же не смущает, что вокруг Санкт-Петербурга простирается Ленинградская область, а Екатеринбург является центром области Свердловской, что за «Охотным Рядом» следует «Библиотека имени Ленина» и т.п. — примерам нет числа.

С другой стороны, все понимают, что памятник Дзержинского в центре столицы России или имя Сталина на карте Российской Федерации — это политический акт. Причем не по смыслу символа-имени, а по смыслу действия. Возвращения. Реставрации.

Видимо, именно поэтому идеи с памятником на Лубянской площади и именем города-героя на Волге годами обсуждаются, но не воплощаются в жизнь.

Конечно, горельеф на ВДНХ — объект не того масштаба.

Но действие, если оно последует, неизбежно будет истолковано в той же логике. В логике политики — как истории, опрокинутой в будущее.

Действие смысла

В центре Лондона есть памятник королю Карлу I, жертве «Славной революции», обезглавленному на площади. А сравнительно недалеко от этого места стоит памятник лорду-протектору Оливеру Кромвелю, который казнил Карла I. Три с половиной столетия назад за Карла, как, впрочем, и за Кромвеля, английские граждане готовы были умирать и убивать. А сегодня памятники жертвы и ее губителя стоят рядом, и это никого не удивляет и не задевает.

Но возможно ли вообразить соседство памятников жертв и палачей в Освенциме?

Нет. Эта историческая рана в отличие от предыдущей не затянулась, и вряд ли когда-нибудь затянется.

В России на Бородинском поле и в Малоярославце — местах двух генеральных сражений Отечественной войны 1812 года — стоят памятники солдатам и офицерам великой армии Наполеона. В окрестностях Севастополя — памятники британским, французским и турецким военным, погибшим в Крымской кампании. Памятники врагов, памятники врагам. И это никого не коробит.

Но можно ли вообразить памятник солдатам вермахта на Мамаевом кургане или на Прохоровском поле? Нет, эта рана для нас пока не затянулась и неизвестно, когда затянется.

И дело не только во временной дистанции, но и в степени страдания, даже воспоминание о котором причиняет боль.

Памятник Дзержинскому на площади или профиль Сталина на знамени в Центральном павильоне ВДНХ того же рода, того же ряда. Еще не пришло время, когда в России их могут воспринимать как чисто художественные артефакты. И те, кто не понимает этого, вольно или невольно ковыряются в незажившей исторической ране.

Если бы Деникин взял Москву

Что же до методических вопросов, то аргументы о «возвращении памятнику первоначального облика» отнюдь не всегда приемлемы. Если всерьез задаться подобной целью, то надо, к примеру, поснимать шатры с кремлевских башен. Мир сойдет с ума, зато все будет выглядеть в соответствии с методой, как в XV веке. Не надо.

Неотъемлемая часть, например, исторического облика ВСХВ-ВДНХ — памятник тому же Сталину на главной площади, примерно на месте макета гагаринской ракеты. Или, кстати, над входом на станцию метро «Бауманская» доныне красуется торжественная цитата. А имя автора под ней сбито, хотя угадывается по углублениям в стене. Будем возвращать?

В 2013 году возле самого Кремля в Александровском саду произошла очень странная реставрация. Ей подвергся гранитный обелиск, первоначально установленный в честь 300-летия династии Романовых, а после революции переделанный в памятник революционным мыслителям и философам всех времен и народов; именами их в 1918-м заменили имена царей.

Так вот то, что произошло в Александровском саду в 2013 году, было бы простительно и понятно, если бы, например, дело было в 1919-м. Если бы Деникин тогда не повернул вспять от Орла, а взял Москву и велел уничтожить свежие следы ненавистной советской власти.

Трудно заподозрить реставраторов 2013 года и экспертов, одобривших их действия, в аналогичной ненависти к «ленинскому плану монументальной пропаганды», но имена мыслителей с обелиска запросто стесали и «восстановили» имена царей.

В результате подлинный артефакт 1918 года перестал существовать, а память династии Романовых оказалась почтена откровенным «новоделом» 2014-го, который можно было соорудить, не прикасаясь к историческому обелиску.

Так что я искренне надеюсь, что ученые и специалисты, привлеченные ОАО «ВДНХ» к решению непростого методического вопроса, выскажутся за неприкосновенность последней авторской редакции. Не нужно править историю вторично и задним числом, не нужно уничтожать ее следы и делать вид, что горельеф Вучетича рождается заново и в первозданном обличье.

Спокойнее будет всем: и горельефу, и историкам, и советскому народу — знаменосцу мира.

Автор — координатор «Архнадзора», член Совета при президенте РФ по культуре и искусству