Как поссорился Иван Владимиров с Иваном Поросюком

Добрейшей души человек Иван Владимиров!  Славное у него хозяйство! Когда сделаются летние жары, Иван Владимиров непременно отдыхает на крыше в одном исподнем — инспектирует, что происходит у него во дворе. Или же берет подзорную трубу, купленную у немца на Привозе, и проверяет, что делается на других дворах. Или же садится в бричку, в какой ездят одни холостяки и отставные подполковники, да и отправляется контролировать, работают ли на необъятных полях его крепостные: не пьют ли горькую в шинке жыда Янкеля; не чересчур ли портят здоровье тютюном на бесконечных перекурах; не носят ли их бабы кружевного белья, не говорят ли чего лишнего… а потом соберёт все свои наблюдения в особый реестрик, и подпишет снизу: «Запись сия сделана такого-то числа — непременно издать новый закон!».

А какой коттедж у Ивана Владимирова! С пристройками и сараюшками, с курятниками и конюшнею, есть даже овраг с глиною на строительство, и косогор с целой штольнею для добычи щебня и песка для всяких хозяйских нужд. А озеро, полное рыбы? А лес? Чего там только нет! Всякие кусты-деревья и всякая животина есть в том лесу!

Прошло уж более двадцати лет, как Иван Владимиров стал вдовцом. Наследников он так и не родил, зато у дворовой девки Гюльчатай есть целая куча детей, и все они бегают по двору, и всегда просят Ивана Владимирова: «Дай дэнги! Дэнги дай!» — и непременно получают или конфетку, или кусочек пирога, или подзатыльник.

А какой усердный прихожанин Иван Владимиров! Что ни воскресенье, так идёт в церковь, и после службы останавливается он у всех нищих и убогих на паперти и, когда спрашивает, к примеру, у сифилитической бабы, хочется ли ей водки или сардельки, она с готовностию тянет руку за подачкою. «Ступай себе с Богом, — отвечает ей Иван Владимиров, — чего ж ты стоишь? Я же тебя не бью!»

Он любит заходить на водку к соседу Ивану Поросюку, или к судье, или к городничему, и ему очень нравится, если кто-нибудь подарит ему какой гостинец. Но и сам он человек не шибко жадный, с удовольствием приглашает соседей на водку к себе, к тому ж, который год бесплатно дает тому же Ивану Поросюку керосин для лампы и дров для печки — ведь у него есть лес и керосиновая лавка, в какой управляется девка Гюльчатай!

Имеется у Ивана Владимирова самая настоящая страсть: голуби. Стоит на отшибе, возле гумна для них роскошная голубятня из отличного леса, и Иван Владимиров любит гонять их над гумном собственноручно, а среди голубей у него живет наиредчайший турман, принц малазийских кровей — гордость Ивана Владимирова.

Словом, быстро и не сосчитать всех забот у хозяина, и угодья свои он содержит в весьма большой строгости и порядке. По крайней мере, он сам в этом вполне уверен.

* * *

Очень, очень положительный гражданин и Иван Поросюк. Хозяйство его стоит прямо против хозяйства  Ивана Владимирова. Уж они такие приятели, такие добрые други, каких еще и свет не производил! Иван Поросюк никогда не был женат, даже и не имел такого намерения — жениться. Он имеет обыкновение лежать весь день на крыльце, а ежели и пойдёт по двору осмотреть хозяйство, то тут же возвращается опять на покой. В жару Иван Поросюк любит купаться в надувном бассейне рядом с крыльцом, сядет по горло в воду, велит поставить также в воду стол и самовар и пьёт чай в такой прохладе.

Несмотря на всяческую приязнь, Иван Владимиров и Иван Поросюк не так уж похожи между собою. Иван Владимиров худощав и ладно скроен, Иван Поросюк ниже, но зато раздался в ширину. Иван Владимиров говорит чрезвычайно приятно и со всяческими хитрыми оборотами, Иван Поросюк же, напротив, больше молчит, но зато если уж залепит словцо, то держись только — либо соврет, либо отольет пулю по-английски — очень уж любит он крепко выразиться на сём птичьем языке. Голова у Ивана Владимирова похожа на грушу хвостом вниз, голова Ивана Поросюка на грушу хвостом вверх.

Иван Владимиров любит сходить куда-нибудь на Восток, Иван Поросюк никуда не хочет идти, предпочитая путь на Запад. Иван Владимиров чрезвычайно спокоен и даже ироничен, и если чем бывает недоволен, то никогда не даст сразу заметить это. По виду же Ивана Поросюка чрезвычайно легко узнать, сердит ли он, или радуется чему-нибудь.

Добрые соседи одинаково не любят комаров и мух, и никогда не пропустят жыда с товарами, чтобы не купить у него баллончики против этих насекомых, выбранивши хорошенько его за то, что он исповедует иудейскую веру. Впрочем, несмотря на некоторые нестыковки, как Иван Владимиров, так и Иван Поросюк — просто отличные друзья, и великолепно ладят друг с другом!

* * *

Жарким летним утром, лёжа на крыше, Иван Владимиров пристально оглядывает своё хозяйство и думает серьезную мысль: «Бог ты мой, какой же я рачительный хозяин! Чего ж ещё нет у меня?» Задавши себе такой глубокомысленный вопрос, Иван Владимиров начинает смотреть в подзорную трубу во двор Ивана Поросюка. 

Там длинная дворовая баба выносит и развешивает выветривать залежалые вещи, среди бесконечного числа которых внимание Ивана Владимирова привлекает... вытертый до белизны «Шмайссер», в просторечии звавшийся MP-40.

«Эге!», — мыслит себе Иван Владимирович, «Никак, дед Ивана Поросюка-то в своё время знался с бандеровцами, или в полицаях служил! А у меня как раз в чулане лежит дедовский автомат «ППШ» — авось, пригодится для коллекции…»

Он внимательно рассматривает MP-40, взявши его у дворовой бабы, убеждается в полной его исправности, одевается и идёт к Ивану Поросюку выпросить понравившуюся вещь или обменять её на что-нибудь. Иван Поросюк отдыхает на разостланном на полу ковре безо всякой одежды. Приятели угощаются водкой и галушками со сметаною, Иван Владимиров хвалит погоду, Иван Поросюк посылает жару к чорту.

Иван Владимиров выговаривает соседу на богопротивные слова, но все же не отступает от задуманного, и просит отдать ему автомат, или обменять на пегую свинью с двумя мешками зерна в придачу. Иван Поросюк ни в какую не соглашается, рассуждениями о страшной нужности в хозяйстве «Шмайссера» только подстёгивая соседа. Иван Владимиров с досадою говорит: «Вы, Поросюк, разходились так со своим автоматом, как дурень с писаною торбою».

На это соседушка, умеющий рубануть лучше всякой катаны, отвечает: «А вы, Владимиров, настоящий кацап!» Это слово столь обижает Ивана Владимирова, что он теряет свое обычное спокойствие, совершенно выходит из себя, и называет Ивана Поросюка «бандеровцем». Далее друзья уже доходят до всяческих крайностей — Иван Поросюк зовёт даже бабу и хлопца, чтобы те взяли да и выставили соседа за двери. Вдобавок, Иван Поросюк обещает побить Ивану Владимирову морду, а тот в ответ, убегая, выставляет кукиш, и поминает про «Девятое Мая» и какой-то «Нюрнберг».

* * *

Итак, два почтенных мужа, ум, честь и совесть Новороссии, поссорились между собою! И за что?! Да за сущий вздор: за то, что один назвал другого кацапом, а тот обласкал его бандеровцем. Первое время бывших приятелей ещё тянет примириться, но к Ивану Поросюку приезжает Виктория Нуландовна с ее печеньками и пирожками, не бывшая ему ни свояченицей, ни кумой, однако ж, часто ездившая к нему, — она-то и шушукает Ивану Поросюку, чтоб он никогда не мирился и не мог простить своего соседа. К довершению всего, как будто с особенным намерением оскорбить недавнего приятеля, Иван Поросюк строит прямо на месте перелаза через плетень гусиный хлев.

Ночью Иван Владимиров крадётся с пилою в руке и подпиливает столбы хлева столь хитро и умело, что тот падает целиком, вместе со всеми гусями и страшным треском... прямо на двор Ивана Владимирова.

Весь следующий день Ивану Владимирову чудится, что ненавистный сосед отомстит ему и, по крайней мере, подожжёт его дом. Чтобы опередить Ивана Поросюка, он спешит в новороссийский поветовый суд, чтобы подать на соседа жалобу. После него с той же целью в суд является и Иван Поросюк...

Судья по очереди уговаривает соседей помириться (явно принимая, впрочем, сторону Ивана Поросюка), но оба совершенно непреклонны. Общее замешательство в суде завершает чрезвычайное происшествие: пегая свинья Ивана Владимирову вбегает в комнату, схватывает прошение Ивана Поросюка, и убегает с бумагой.
К Ивану Владимирову приходит городничий, обвиняя хозяина в поступке его свиньи и одновременно пытаясь уговорить примириться с соседом. Визит городничего, впрочем, не приносит успеха.

Следующим ясным утром, когда Иван Владимиров по обыкновению гоняет голубей над гумном, Иван Поросюк достает из чулана «Шмайссер», навинчивает на него глушитель от «Макарова» и, пригибаясь, бежит за амбар, откуда и выпускает в стаю голубей длинную, но почти бесшумную очередь. Любимец Ивана Владимирова — турман из Малайзии, падает замертво... и прямо в огород к Поросюку!

Иван Владимиров тут же подаёт жалобу уже от себя, будучи совершенно уверенным, что турмана застрелил этот мерзкий Поросюк; клянется, что сам он его никак не мог застрелить — и в доказательство готов предъявить суду свой дедовский ППШ, из которого уже семьдесят лет, как не стреляли. Бумагу, разумеется, кладут в шкаф, и она лежит там год, другой, третий...

Иван Поросюк возводит новый гусиный хлев, конфликт соседей крепнет. Вся Новороссия живёт одним желанием — примирить врагов, но это оказывается невозможным, потому что Виктория Нуландовна не только постоянно привозит Ивану Поросюку новые порции пирожков, но и еще подучила его скакать и прыгать на самом виду у Ивана Владимирова, распевая при этом обидные для него кричалки, на манер футбольных... что нам, как бы, намекает, что эти пирожки не совсем обычные.

Словом, теперь, где появляется Иван Владимиров — там не может быть Ивана Поросюка, и наоборот, соответственно. И весь божий мир почему-то уверен, что это именно Иван Владимиров подпилил гусиный хлев и застрелил малазийского турмана. И хотя Иван Владимиров все пытается показать каждому горожанину свой, основательно проржавевший, автомат ППШ — его почему-то никто не хочет слушать. Похоже на то, что это рука Виктории Нуландовны, снабжавшей своими пирожками не только Ивана Поросюка, но и добрую половину Новороссии...

На автопати, которую обычно даёт городничий, городское общество обманом сводит нос к носу враждующих соседей. Их почти что силком вынуждают протянуть друг другу руки в знак примирения, и это, вроде, удаётся. Делая недругу шаг на встречу, Иван Поросюк вспоминает: «Позвольте вам сказать по-дружески, Иван Владимиров! Вы обиделись за, чорт знает, что такое: за то, что я вас назвал кацапом...» 

Страшное несмываемое оскорбление вновь произнесено, Иван Владимиров в бешенстве, примирение, уже почти свершившееся, летит прямо к чорту в зубы!

Прошло десять лет. В праздничный день, на службе в церкви, в противуположных ее сторонах, совершенно разделённые прихожанами стоят два чахлых старца — Иван Владимиров и Иван Поросюк. Как же ударило по ним время! Буквально, паровым катком обоих придавило к земле. Но все их думы, все их время заняты судебной тяжбой, которая ведётся теперь уже в Нюрнберге, и даже в дурную погоду ездит туда Иван Поросюк в надежде решить дело в свою пользу. Ждёт благоприятных известий и Иван Владимиров...

В Новороссии — осень со своею депрессивной атмосферою: грязь и туман, бесконечный моросящий дождь, слезливое, без всяких просветов, небо........

Скучно на этом свете, господа!


___________
С любовью и уважением к великому классику, Гоголю Н.В.