Посконные сказки

 Наступил уж вечер. За окнами темень съела дома, деревья, заборы. Стужа загнала всех животин по убежищам. Тишь. Тишь, какой не услышишь в людных поселениях, где машины, где людской гомон слышен и по ночам. В избе тепло, догорают дрова в печи, в стеклах окон прыгают последние чертики угасающего огня.

- Пора самовар ставить, Олёшка, тащщы полено на лучину.

Лешка резво попрыгал на мост* за дровами. Дедо налил в самовар воды, засыпал уголья, настрогал лучины.

Я всегда любила смотреть, как разжигается самовар. Этот ежевечерний ритуал почему-то почти завораживал. Вот лучина загорелась, вот она уже летит в жерло пузана, вот уж угли начинают светиться как бы изнутри.

А как шумит самовар! Сначала молчит, потом начинает шипеть едва слышно, потом все громче и громче. Набрав полный голос, он вдруг замолкает. Выжидает мгновение, и, наконец, в его нутре начинает клокотать вода.

- Скипел!

И вот он уже на почетном месте – посреди стола. Дедо сидит на скамье под иконой, разливает кипяток. Кипяток! И ни как иначе. Для деда все, что не обжигает - «ополоски».

Чай непременно надо пить из блюдечка, с сахаром «в прикуску», и мы фыркаем и хрюкаем, втягивая в себя горячее сквозь зубы, в которых сахар.

- Ой, робятешки, нончи конфеты, пряники всякие, а раньше то - сахар по праздникам. – дед расколол щипчиками головку сахара на четыре части.

- Дедо, сказку сегодня расскажешь? Ну пожалуйста………..!

- Ну ищщо.. Напугаю на ночь, спать не будете! – дед напустил на себя суровость, а глаза лучились смехом.

-Дедоооо……..

-Дедушкоооо….., - дружным хором заканючили мы.

- Эко вы упрямые! А знаете, что непослушных детей лешаки могут проучить?

- Дедо, какие лешаки? – захихикали мы – сказки это.

- Ну ужо погодите.. Гм… Расскажу чёво….

- А какие они, лешаки?

-Лешие то? Да, говорят, ежели покажутся – как человек обычный, токмо с рогами, а чаще и не покажутся, заведут в глушь…… И со мной было раз, лешак водил…

- Дедо! Сочиняешь, нету никаких леших.

Как нету? Не приведи господи…. Ладно бы кто, а я лес знаю, всю жись по лесу, а тут пошёл на Сидороськую, лыко драть. Поперек дороги Ульяна перебежала, а она тетка недобрая, чёво-то прокричала в след. Туда дошел, лыка надрал и обратно.

Смеркаться ужо начало, до дому то всего ничего, километра четыре, иду, на лыжах – быстро, скоро уж деревня должна. Смотрю – дом-развалина. Не должно тут дома! Сидороськая! Опять… Круга дал…. Тут и смекнул – лешак водит, видно Ульяна помелом своим пособила. А чёво тут делать? А надо уважить лешово. Я и говорю: « Дедушко, не серчай, покажи дорогу нерадивому, а тетке Ульяне добро передай». Тут как и светлей стало, и легче. Дорогу в один дух пробежал.

А потом прослышал, что Ульяна приболела после того..

Нельзя поминать духов. В Городище случай был. Дети пропали…. Ночью пропали и пропали. Проснулися все в ихней избе, а робятешек то и нет, испужались. Мальчик да девочка. Искать стали. Благо лето было. Два дни искали, а тут и вспомнил отец, что ругалси да и скажи: «Идите к лешему». Покаялся, вернуть деток у лешево попросил, спать легли, а какой сон? Тут двери скрипят – дети пришли. Ооооооооо, обрадели все! Спрашивают, как да почему. А дети и говорят: «Разбудила нас тётенька, за руки взяла, да и в лесу водить стала, ягодами кормила, из лужи поила. Как во сне все. А тут и домой привела, говорит, слушайтесь отца, мать, очень оне за вас просили, а то бы и стали вы моими лешачатами».

- Довго сидим… А ну ко спать. Полазьте на полати.

- Дедооо, еще !…

- Спать пора! Завтре ищщо сказки, были будут. Токо слушаться!

Мы залезли на полати. Дед взгромоздился на печь.

- Спите с богом, робятёшки.

- Дедушка, а почему ты всегда говоришь: «Спите с богом»?

- Ну как …………., а спите с чертом тогда …..

Полежала минуту, другую, третью. В темени что-то мерещится….. Жутко..

- Дедо, не могу спать, скажи мне «спи с богом»

- Спите с богом! Спите с богом!

……

* мост - Крытая холодная часть дома соединяющая жилую избу и хозяйственную часть - сеновал, скотный двор

 PS: И к чему я запостила рассказ? Просто вспомнила о нем при обсуждении темы аморальности сказок. Думается мне, что сказка, вырванная из среды, теряет часть, и  немалую, своего смысла, который зависит от того в какой момент она рассказана и от  подачи расказчика. Сказка в старые времена была и развлечением и воспитанием.