В Лондоне живут по московскому времени

В сборнике в честь перекрестного Года России и Великобритании русская и английская проза соседствует с очерками жизни наших эмигрантов

Фото: ИЗВЕСТИЯ

Знаете ли вы, что такое чай четвертого отлива, ангрусский язык и почему типичных британцев не интересует их родная столица? Если нет, читайте «Лондон: время московское». Изданием с таким названием издательство АСТ отметило перекрестный Год России и Великобритании. 

Согласно аннотации составителя, главреда журнала «Сноб» Сергея Николаевича,   «литературный сборник задуман как коллективное объяснение в любви к Англии, к Лондону, к великой английской литературе, с которой у русских писателей всегда были особые отношения».

По сути, «коллективное  объяснение» представляет собой три совершенно самостоятельных сборника, объединенные в увесистый том. Любители современной англоязычной прозы могут прочесть «Английскую коллекцию» (рассказы Дэвида Томаса, Арчи Блэка, Кааро Уоррен, Мишель Голдсмит и др.); приверженцы русской словесности откроют раздел «Диккенс: русское прочтение» (Марина Степнова, Эдуард Лимонов, Александр Кабаков, Александр Терехов и др.).

Справедливости ради стоит сказать, что «русское прочтение» ограничивается литературоведческом трудом Дмитрия Быкова, посвященным последнему роману Диккенса, и немногими ссылками на сюжеты и персонажи британского классика в остальных текстах. В целом же это вполне самодостаточная, качественная русская проза. С Диккенсом ее роднит гуманистический посыл, но в равной степени он роднит ее и с гениями отечественной литературы. 

А вот «Наши в городе» — очерки занятий и нравов русских обитателей  британской столицы  — безусловное ноу-хау издания, стопроцентно отвечающее заявленной теме. Русский взгляд на Лондон и лондонцев многолик, как многолики его носители — философ, писатель, аукционная деятельница, олигарх-изгнанник, летописцы светской жизни и т.п. В Лондон они попали разными путями, но все живут там продолжительное время. Каждый строит свой британский мир, рисует свой портрет «типичного британца» и расставляет индивидуальные акценты в повествовании. 

Александр Пятигорский («Беспринципный Лондон») ведет друзей по любимым местам Лондона. Экскурс в историю архитектуры Гровенор-сквер, где новые дома встраивались в старые, перерастает в рассказ о местном характере. «Сознательный эклектизм, — определяет данный стиль философ. — Англичанину всегда тяжело ломать — это и трудно, и неэкономично». 

О чем-то таком читатель догадывался, но то, что англичане, у которых «вековая репутация сдержанных и молчаливых, самые большие трепачи на свете», для многих станет неожиданностью. «Они бываю молчаливыми, только когда говорить не с кем», — сообщает автор, вошедший в круг удостоенных беседы.

Рассказ потомка первой русской эмиграции, князя Никиты Лобанова-Ростовского («Монолог патриота Лондона») содержит емкие определения основ британской жизни. Лондонский снобизм, во мнению  князя, — это «лояльность и верность дружбе», «коренной тип лондонца  — таксист кэба, говорящий на диалекте кокни, и представитель номенклатуры», «эталон настоящего лондонца — принадлежность к клубам». 

Особо отмечает автор «уникальную атмосферу независимости и терпимости», которая «организует и смиряет его взрывной русский характер». Но политкорректностью князь, несмотря на «смирение», не блещет: без обиняков советует новоявленным лондонцам избавиться от акцента и «быть готовым расстаться со своими национальными характеристиками. Чалма, халаты, хиджаб, паранджа — всё это малосовместимо с жизнью в цивилизованном Лондоне».

Писатель Зиновий Зиник («Встреча с оригиналом»), проживший в Британии 40 лет, решает упомянутую проблему просто: не хочешь сталкиваться с чужим миром, не тревожь его. «Здесь нет единого города, это разные миры, и в каждом районе, и в каждом таком мире заключен еще один мир, и в нем — еще один. Это напоминает русскую матрешку. Но только эта матрешка не одна — их тут много».

По «матрешечному» принципу подобраны и иллюстрации к изданию, разглядывать их в деталях — отдельное удовольствие. На развороте, как правило, две картинки — современная и историческая. Или одна, совместившая историю и современность. Панкующий гражданин с розовым ирокезом вглядывается в мемориальную доску на Перси Серкус: «Здесь в 1905 году жил основатель СССР Ульянов-Ленин». Благообразные джентльмены в цилиндрах на скачках в Аскотте соседствуют с экипированными по последней полицейской моде блюстителями порядка, маленькие герои Диккенса с картины Уильяма МакДаффа (1862) — с детским портретом одного из авторов сборника, Оуэна Мэттьюса, сделанным в 1973-м. Граница между мирами весьма условна, так что наглядно видна незыблемая связь времен и традиций, о которой пишет практически каждый русский лондонец. 

Очерк Оуэна Мэттьюса «Приют изгнанников» завершает галерею «Наших в городе». Мама журналиста — русская, отец — англичанин, то есть по праву рождения он по обе стороны обзора. Вглядевшись в истории русских эмигрантов — от Герцена до Чичваркина, Мэттьюс делает неутешительный вывод: «Лондон радушно принимает иностранцев, но не ассимилирует их всерьез. Сознание того, что они никогда не станут своими, делает жизнь многих лондонских русских не очень счастливой». Однако «наши», судя по текстам, счастливы. Статус «свой среди чужих, чужой среди своих» только добавляет им в кровь адреналина.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/573243#ixzz36DnDpQqN