В поисках рацио

 

Сдвиг в политике России легко объяснить подростковыми комплексами царя. Ну, обиделся человек. Обиделся на оппозицию: за что она на меня так взъелась? Обиделся на Украину: я к ней всей душой, а она, девка подлая, что? Обиделся на Запад: не уважают, гады! Козьи строят морды! Ну, и дальше – что рук нет что ли, разобраться?

Но, конечно, чтобы удовлетвориться таким объяснением, нужно иметь куда более веские подтверждения этой гипотезы, чем просто видимость правдоподобия. Ведь кроме монарха есть еще и элита – те самые "жадною толпой стоящие у трона". А у нее свои интересы и свои рычаги воздействия на солнцеликого. А кроме того, не так уж много было на земле в последние века монархов, строивших политику по своему капризу. Вот, например, в три четверти 18-го века Россией правили дамы. Но такой эмоциональности не было.

В общем, есть смысл попробовать поискать какие-то рациональные объяснения наблюдаемой подвижки. В чем здесь может быть логика?

Зачем нужна, например, фашизация общества – шовинистическая истерия. В ней, конечно, может быть свой смысл. Но только, когда трон качается. Тогда, да – имидж отца нации, собирателя земель, опоры и надёжи можно подложить под ножку трона, чтобы тот не слишком уж раскачивался. На какое-то время может совсем перестать качаться. Как было в 1914-м году, ровно сто лет назад.

Но тут вот какой вопрос – а разве трон так уж сильно качался? Да, что-то совсем этого не было видно. Если не считать заклинаний нескольких публицистов, принимавших желаемое за действительное, никаких иных признаков неустойчивости трона не было. Конечно, психологическое и культурное состояние общества было плачевным, и это не могло кончиться хорошо, но плохой конец, нависший над властью, не должен был прихлопнуть ее слишком быстро. Зачем же еще сильнее ухудшать это самое состояние общества и тем только ускорять приход плохого конца? Нелогично...

Какие еще могли быть резоны? Только не смейтесь – давайте рассмотрим официальную версию: "русский мир", "вставание с колен", "безопасность великой нашей державы" и прочее...

Получив 40 миллионов ненавидящих РФ сердец у самой нашей границы, нам стало безопасней? Продемонстрировав всему миру и, прежде всего, нашему советскому, русскому, на русском языке думающему и русской культурой воспитанному (не РФ-ой – русской) народу, свои замашки дворовой шпаны, мы стали для кого-то привлекательны? Не откололи ли мы от "русского мира" эти 40 миллионов?

А вместе с ними – и еще десятки миллионов в других бывших союзных республиках, которые увидели, что ничего, кроме позавчерашнего дня РФ предложить им не может.

А десятки миллионов в самой РФ, которые если уже не догадались, то догадаются завтра, что из такого государства надо делать ноги?

Вместе со своими якутскими алмазами, ханто-мансийской нефтью и прочим народным достоянием.

Ну, понятно, ВПК (военно-промышленный комплекс, как его звали в СССР), для которого война – мать родна, рад укреплению "обороноспособности": для него это чистые деньги, и деньги очень большие – пили, не хочу. С ВПК понятно. Но для страны в целом?.. Если такое наше "вставание с колен" для кого-то и хорошо, то только для геополитических конкурентов: пусть выдрючиваются (интересно, как это перевести на английский) – быстрее загнутся.

Что же получается?

Во внешней политике очевидно, что РФ ничего не выиграла. Гонка вооружений была бы очень полезна экономике Запада, американской, прежде всего. Но нам? Абсурд. (Если, конечно, понимать это "нам" не как узкую группу выгодополучателей.)

Во внутренней политике необходимость краткосрочного тактического выигрыша не диктовалась реальными обстоятельствами, а угроза долгосрочного стратегического проигрыша только возросла.

Отгородиться от мира частоколом ракет, чтобы отсидеться за ним в окружении всё больше деградирующего народа? Такого стратегического мышления не было и у советских геронтократов.

Так что никак рацио обнаружить не удается. Узкогрупповые интересы профессиональных патриотов, специалистов по обналичиванию патриотизма – да, такие интересы видны. Но интересов не то, что страны – но даже экономической и политической элиты в целом, не говоря уж об интересах самого царя, – нет, ничего такого не видно. Что уж тут говорить об интересах страны и народа!

Выходит, нет никакого рацио? Но о чем это говорит? Вообще-то – о том, что если бог хочет наказать, то лишает разума.

Такое уже было в русской истории. И когда совершенно утративший адекватность Николай Палкин полез в крымскую авантюру 160 лет назад. И когда его правнук Николай Кровавый через 60 лет пошел воевать германца. Тогда, правда, возможно, и не было такой эмоциональности при принятии судьбоносных для страны решений – больше было просто интеллектуальной неадекватности. Но всплеск шовинизма в русском обществе был вполне сопоставим с нынешним. Чего стоило только переименование Петербурга в Петроград!

Но мы не любим учить свою историю. Уж больно горькие уроки в ней таятся. Мы де горького не любим. Мы любим историей гордиться. А учить, учиться – это ниже нашего достоинства. Мы не только, как с грустью подметил Пушкин, "ленивы и нелюбопытны". Мы еще и очень чванливы.