Российский президент пытается сохранить контакт с западными лидерами, но говорить о новой политике рано
У мировых лидеров была сложная задача — найти правильную тональность в общении с Владимиром Путиным в Нормандии. Так «расставить бакены» перед политическими мелями, чтобы и не упасть лицом в пляжный песок в глазах общественного мнения, и аккуратно подтолкнуть «Влада» к более предсказуемой политической линии, не пережимая, но и не смягчая давления. Однако, во-первых, бремя общения и разруливания было перекинуто на Ангелу Меркель, Франсуа Олланда и отчасти Дэвида Кэмерона и, во-вторых, у мировых лидеров обнаружилась возможность счастливо переключиться на более важные дела — все-таки они приехали в Нормандию не русско-украинскую головоломку решать, а отмечать 70-летие крайне серьезного события, системообразующего для современной евроатлантической цивилизации.
Поэтому Путин испытывал гораздо более серьезные психологические проблемы: российский президент не Золушка, и сбежать с бала, оставив в залог многообещающую туфельку, он не мог. Приходилось довольствоваться ролью лидера, зажатого в толпе королевой Дании и герцогом Люксембургским, и крайне невежливо публично рассуждать о том, что не приехать в Нормандию было бы невежливо. В подтексте: а так-то я, конечно, с этими людьми ни за что на одну трибуну не сел бы. Путин был невероятно одинок в толпе мировых лидеров, коронованных особ и других товарищей.
Воссоединения Нормандии с Неманом не произошло.
Немного расслабился глава государства только в ходе встречи с нашими ветеранами Великой Отечественной, которая прошла там же, в Нормандии.
Политическая психология, решающая, так сказать, судьбы мира: с одной стороны,strong man продолжает вести себя независимо, оставаясь для мира одновременно ребусом, предметом ненависти и осторожного обхаживания; с другой стороны, главе российского государства нравилось и нравится, как большинству отечественных лидеров, как, в частности, Хрущеву и Брежневу, участвовать во всяких там «европейских концертах», быть принятым в приличных домах, ужинать с превратившимся за один вечер в Гаргантюа Олландом.
(Президент Франции за несколько часов сделал дубль по ужинам с Обамой и Путиным. А затем президент России получил на ланч горький шоколад в виде нового президента Украины Петра Порошенко.)
Эта остаточная космополитичность российского лидера спасительна для населения РФ.
Потому что если бы не международные амбиции Путина, право свободного въезда и выезда российских граждан давно было бы ограничено. Как и их конституционное право, например, иметь двойное гражданство. Как право на выезд работников органов внутренних дел и прокуратуры. Как биологически обусловленное право судей иметь родственников за границей.
Эта же остаточная космополитичность, а может быть, и экономический здравый смысл предопределили некоторую сдержанность, чтобы не сказать скованность, поведения главы российского государства в последние дни. И осторожность в комментариях по поводу встречи с Порошенко и вообще взаимоотношений с Украиной. И чрезмерные благодарности Олланду, высказанные в ходе встречи в Нормандии с ветеранами Великой Отечественной, за то что тот назвал вклад СССР в победу над нацизмом «решающим» (значит, ждал принижения роли и «фальсификаций истории»?).
Лед в отношениях с западными лидерами не сломан, да и не мог быть сломан.
Тем не менее попытки придерживаться правил хорошего тона в той ситуации, которая сложилась, — «атмосферно» обнадеживающие. Что вовсе не означает, будто Путин и дальше окажется аккуратным в высказываниях, а его появление в Нормандии — симптом смены политики. Тупики все те же. И никакая Меркель, даже вооруженная Кэмероном и Олландом, не знает, что, собственно, делать с Путиным и его политикой.
Больше того, этого не знает и сам Путин. Потому что как новая киевская власть не управляет своими отдельно взятыми отморозками, так и российский президент не может нести ответственность за эксцессы донецко-луганской вольницы, словно бы сошедшей со страниц уже не «Белой гвардии» Булгакова, а «Конармии» Бабеля.
Словом, санкции (или их обновление) покажут, кто и что думает о постнормандской политике Запада и России. А пока фамилию Путин очень быстро заменили в мировом новостном поле другие постсоветские фамилии — Порошенко и Шарапова.
Комментарии