Халява. Враг врага - друг

Халява. Здесь, сейчас,

 немедленно! (или враг  врага)

Когда торгаш продает волшебные вещи дикарям, он нарушает порядок вещей.

Он нарушает порядок. Вещи - трофеи раздает вождь племени, элита.

Конечно не каждый дикарь может купить, но взять. Если давать взаймы или для видимости просто так, то данное племя скоро развалится. Не будет стимула идти на охоту.

Если племя живет войной, то  и вступать на тропу войны. Это развращение на самом низком уровне. В середине же подарок элите можно смело рассматривать как взятку. А взятку дают не просто  так. Взятку дают, чтобы иметь с подарка дивиденд.

Если подарок адресуется лицу высшего круга из особ особо приближенных, то вероятным результатом сделки может быть межплеменная или же по  другому гражданская  война. Во время войны или после нее будет снят большой навар.

В  этом смысл любой взятки. А смысл геополитической взятки еще больше.

Каждое  последующее и нижестоящее звено в получении подарка это бунт на  определенном уровне. В нашем случае если это ремид, то это бунт на уровне феодала. Конфликт на уровне элиты. Если это массовые зерефы, то это бунт на уровне народа. Массовый  бунт неповиновения.

Червь можно возбудить не только подарком осязаемым, который можно потрогать. Черни можно  подарки обещать. Давать не сразу, а потом. Можно вообще не давать, но она будет верить, что получит то, что хочет.   Например, эти подарки могут быть запечатлены в мифах, что через некоторое время каждый страждущий  или каждый

 герой получит за свои страдания или подвиги награду. В финале одно и то же. В финале награда - подарок. В идеологии это награда, в торговле это подарок. В первом случае мы имеем дело с мифом, во  втором с реальностью. Первая часть более возвышенная, вторая приземленная. В первом случае речь может идти о религии, вдохновляющей на жертвы, об идеологии, что оправдывает жертвы во имя светлого будущего, а во втором чисто конкретное предложение продать себя и услуги здесь, сейчас, немедленно. Что понравится народу, как вы думаете?

Здесь, сейчас, немедленно.

Если мы имеем дело с рефажным или либеральным методом, отрицающим и страдания и жертвы, а  только удовольствия взамен, то он адресован всем, то есть он тотален по отношению к инстинктам и, казалось бы, ближе  или понятнее самой просто рефлективности, то есть зерефам.

Люди, которых учили отвечать за проступки или хотя бы за собственный труд отвечать, получающие  награду по труду или по выслуге, теперь получают  выгоды от продажи сразу... И впадают в самое настоящее сумасшествие. Это подобно наркотическому опьянению. Вот приблизительная картинка:

" Солдаты, казаки и вольные недуром ломились в ворота, лезли через кирпичные стены. Во дворе упившиеся не падали — падать было некуда — стояли, подпирая друг друга, качались, как гурт скота. Некоторые умудрялись и все-таки падали; их затаптывали насмерть.

В самом помещении пьяные гудели и кишели, будто раки в корзине. Колебался свет стеариновых свечей, на стенах под сетками поблескивали термометры и фильтры. В бродильных чанах спирт-сырец отливал синеватым огнем. Черпали котелками, пригоршнями, картузами, сапогами, а иные, припав, пили прямо как лошади на водопое. В спирту плавали упущенные шапки, варежки, окурки. На дне самого большого чана был отчетливо виден затонувший драгун лейб-гвардии Преображенского полка в шинели, в сапогах со шпорами и с вещевым мешком, перекинутым через голову.

Кругом блаженный смех, объятья, ругань, слезы… Во дворе жаждущие ревели, подобны львам, с боем ломились в двери, в окна.

— Выходи, кто сыт… Сам нажрался, другому дай!

Тут драка, там драка: куда летит оторванная штанина, куда — рукав, куда — красная сопля… Сгоряча — под дождем и снегом — шли в реку купаться, тонули. Многих на рельсах подавило. Пьяные, разогнав администрацию и служащих, захватили вокзал и держали его в своих руках трое суток.

Ночью над винными складами взлетел сверкающий сребристый столб пламени… В здании — взрывы, вопли пьяных, яростный и мятежный пляс раскованного огня.

Огромная толпа окружила лютое пожарище и ждала, все сгорит или нет. Один казак не вытерпел и ринулся вперед.

— Куда лезешь? — ухватили его за полы черкески. — Сгоришь…

— Богу я не нужен, а черту не поддамся… Пусти, не сгорю, не березовый! — Оставив в руках держателей черкеску, он кинулся в огонь. Только его и видали."

"Россия кровью  умытая"

Опасность появления торгаша или ремида другой культуры и цивилизации более опасна дикарям. Эти люди как дети. Конечно они не сразу могут понять выгоды от обретенного счастья. Хорошо воспитанные или правильные дикари получают удовольствие и счастье от любви к родным, близким  людям от племени. Их с пеленок приучают любить и знать конкретных людей, их лица и отдаваться конкретному занятию. Если это охота, то охоте, если рыбалка рыбалке, если это война, то значит воевать и не знать трусости. И вот появляются торгаши и дают им рыбу, мясо, золото, то есть цели. После получения начинается другой вопрос. Вопрос иерархии. Вот потому то с приходом рынка так называемая племенная элита начинает накапливать средства в неограниченном количестве, потому что единственным критерием власти и внушения становятся деньги. Ну и предметы роскоши. Если к предметам роскоши приобщаются все, это означает, что рабами будут другие. Но кто? Рабов теперь нужно поискать. Но самое главное средства накапливаются безразмерно и нерационально, бесконечно и необъяснимо. Но это всего лишь подчинение более древнему  закону и не закону вовсе, а рефлективности.

Вожди первобытных племен никогда не накапливали. Их наделяли только ответственностью .Их  потомков наделяли ответственностью, так как он  якобы благородных кровей.

А благородным людям не гоже радоваться радостям черни. В смысле не радостям народа, а в смысле символам радости толпы. Этим и отличается я элита от остальной массы.

Таким образом, самым выгодным вкладом  торгашей является вложение в массы.  Это "филантропическая акция" или безвозмездная передача средств сначала не понятна даже грамотным дикарям. Условным дикарям, ибо любая грамостность это уже ремидность. Но ремидность ремидности рознь. Потому что  уровни рефлективности в разных цивилизациях разная. Отсюда вытекает, что  прикормленный бесплатно зереф становится врагом своего  непосредственного ремида, наставника и хозяина. Или враг моего врага мой друг. Кто кормит, тот и танцует. Это тотальная калька с картинки великого открытия Колумба. Проявляется довольно причудливая картинка. Самый последний дикарь , изгой и неумеха племени становится другом  и союзником самого блистательного и обеспеченного ремида чужеземца. Они, это  малообеспеченные и зависимые от бюджета служащие и наёмные работники, например, будут за нового господина и его культуру только потому, что в иерархии и социальном статусе своего народа, они никто. И все городские во втором поколении становятся никем. Потому эта страсть к цивилизационному миру априори  или в плане. У этих людей есть не только разу и фантазия. Разум им подсказывает, что шабашу провинциалов скоро конец. Что так не будет долго продолжатся. Потому они повторяют как мантры слова "свобода", "демократия". Хотя сами в этом мало смыслят. Ну, какие они демократы. Просто в идеале они мечтают стать равными. В  это самое время  другие толпы самых черствых их соотечественников занимаются прямым накопительством и соревнуются в дорогих покупках и удовольствиях, их торгаш назвал кредитом "элитой". На его знамени написано "горе неудачникам!"

Все кто были в традиционной  иерархии никем. Кто не успел даже получить образование, те реализуют свои мечты совершенным волшебным образом.  Самые крайние провинциалы смотрят на эти дары истории и причуды геополитики только с ракурса своего взгляда да мир. Все блага элиты, которая в это время накапливает Средства, чтобы в будущем выяснить, кто из них  самая - самая  и достойная (в традиционном ключе) теперь доступны буквально всем. То, что казалось элитарным и недоступным, те же дефициты, теперь доступны. Самое шикарное жилье, что только мечталось и снилось, теперь доступно, неважно  как, можно "накопить" на работе,  на руководящей как правило (коррупция),  можно наторговать (ценовой грабеж),  можно, наконец, взять в банке в займы просто как подарок.    

Как видим,  символическую взятку и подарки получают почти все от торгаша рефага. Только самые удачливые из дикарей получают возможность накапливать средства за счет сверх эксплуатации своих же соплеменников. Они условная элита, на время, пока не созреют институты. Парии, грамотные  и цивилизованные ремиды  получают лишь гранты. Но они более перспективные, потому что логичны, понимают логику событий. Потому что понимают, за что они продаются здесь, сейчас и немедленно.

 Вот что такое  подарки, дарованные  просто так. Но бесплатных сыров не бывает - мы уже знаем. Тем, кто остался без подарков, а таких единицы, остается наблюдать, как празднуют удачу со всех сторон. Радостные лица при этом почему то злые, их обладатели готовы унизить, затоптать, загрызть, то есть показать свой новый статус столь радикально. Что, разве не видишь, кто едет, освободи дорогу! Разве не видишь, кто  живет в этом районе! Разве не видишь, кто ходит в эту школу!

Злые лица толкают друг друга, а еще недавно ведь здоровались  и обнимались. Вот что такое подарки  Колумба. Дикари отблагодарят своих добродетелей от всей души. 

Конечно и консервативным революционерам  также придется наблюдать, как радуются зерефы и ремиды каждый по своему и  в меру поставленной цели. Ведь  эти цели выбиты в них их предками, буквально вычеканены в родовых генах, живут в крови и показываются не только в реакциях на раздражения. Традиционные ценности живучи, ведь они показывают не общую культуру, а ремидность. Рефлективность. Готовность элиты ответить на подарки, принять или выкинуть халяву.

Конечно весь первобытный мир вместе со своими знаками, которые внешне не очевидны, но работают, рано - поздно придет к своему главному знаку.             Если это охота, то это будет охота, если рыбалка, то рыбалка и если война, то будет война. Подарки  немного закрывают это традиционную картинку истории, но лишь усиливают результаты  и продолжение того же самого  после окончания, но более интенсивно. Конечно феодалу с накоплениями будут противостоять точно такие же феодалы с точно такими же накоплениями. И    народ будет против феодалов, но с феодалом - политиком во главе. И всякий чернец будет за чужеземного господина и  кричать свобода и демократия, только потому, что он уже поел те самые недоступные дефициты  и запомнил на завтра. Запомнил, благодаря какому торгашу, ему стало доступны фраки: бирки, марки лейблы. Точно такое же здесь, сейчас и немедленно будет проявляться нетерпимости, еще большей интенсивности  силы,  но с той же первобытной страстью. Вас отталкивали на улице, в очереди, перекрестке или на приеме эти   выскочки? Те, что проходили, проезжали и толкали на самом  культурном уровне ярко бескультурно и гудели в след?  Только поэтому  что он "избранные "   на пять исторических минут. Они пользуются этими минутами со всей страстью и  дикостью природы. 

П.С.

А консервативным революционерам остается найти  людей без подарков. Всего лишь. Всех трезвых людей без оглядки на их племя. По всей Евразии. Потому  ревконам в традиционной и даже первобытной среде нужно быть больше интернационалистами, чем патриотами. Но в данном случае интернационализм  есть патриотизм. В дефиците одной массовой рефлексии, можно и нужно собирать у другого народа лучшие экземпляры.   Учится другими словам не грех.