Западный особый военный округ Красной Армии накануне и в первые дни войны

Начиная с лета 1940 года, немецко-фашистская Германия планомерно готовилась к войне с СССР. Она непрерывно усиливала группировку своих войск вблизи с границей Советского Союза на западном направлении. С 25 мая 1941 года укрепление группировки происходило преимущественно артиллерийскими и авиационными частями, главным образом, в районах Иоганесбург, Прасныш, Млава, Цеханов, Варшава и одновременно была форсирована подготовка театра военных действий путём строительства оборонительных сооружений, установок зенитных и противотанковых орудий непосредственно на линии госграницы, усиления охраны её полевыми частями, ремонта и расширения дорог, мостов, завоза боеприпасов, горючего, организации мер ПВО.

Обеспокоенный увеличением немецкой группировки у границы СССР, командующий Западным Особым военным округом (ЗапОВО) генерал армии Д.Г. Павлов в донесении № 867 от 18 февраля 1941 года на имя И.В. Сталина, председателя В.М. Молотова и наркома обороны С.К. Тимошенко, предложил, что необходимо западный театр военных действий по-настоящему привести в действительно оборонительное состояние, путём создания ряда оборонительных полос на глубину 200-300 км, построив противотанковые рвы, надолбы, плотины для заболачивания, эскарпы, полевые оборонительные сооружения» и привлечь организованно к работе учащихся 10-х классов и высших учебных заведений на оборонительное и дорожное строительство вместо отпуска на каникулы, создав из них взводы, роты, батальоны под командованием командиров из воинских частей. Перевозку и питание их организовать за счёт государства [5, № 7, с.20].

Дмитрий Геннадьевич неоднократно возбуждал вопрос перед Москвой и о передислокации войск округа из глубины в приграничные районы и каждый раз получал отрицательный ответ. Запрет не позволил 113-й, 121-й, 143-й и 50-й стрелковым дивизиям выйти вовремя в намеченные районы [6, № 2, с.20]..

Однако подвижек не было. Более того всё это раздражало Москву, где, видимо, считали, что методом «тайной дипломатии» можно перехитрить Гитлера и удержать его от нападения на СССРлетом 1941 года.

Нарком обороны маршал С.К. Тимошенко, начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков выступали также за приведение войск приграничных округов в боевую готовность и развёртывание их первых эшелонов по планам прикрытия. Происходили тяжёлые разговоры со Сталиным. Он медлил, а иногда грубо прерывал их. Так, 13 июня, когда в присутствии Г.К. Жукова С. К. Тимошенко предложил Сталину войска рассредоточить по планам прикрытия границ, тот сказал: «Сейчас этого делать не следует, мы готовим сообщение ТАСС и завтра опубликуем его».

В сообщении слухи о войне между Германией и СССР объявлялись не имевшими основания, а источники их, особенно английская печать, клеймились как заинтересованные в разжигании германо-советского конфликта.

Этот документ никак не вязался с активизацией приготовлений Германии к войне. Учитывая это, Тимошенко и Жуков доложили Сталину 15 июня «о необходимости приведения войск в полную боевую готовность». В ответ прозвучало: «С Германией у нас Договор о ненападении, Германия увязла по уши в войне на Западе, и я не верю в то, что Гитлер рискнёт создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз».

В результате ошибки, допущенной руководством страны в оценке военно-стратегической обстановки, Вооружённые Силы СССР запаздывали с созданием исходной группировки войск в приграничных районах, предусмотренных предвоенными планами, потому что военно-политическое руководство было вынуждено избегать любых действий, которые могли бы ускорить выступление Германии, с тем, чтобы выиграть время, необходимое для создания группировки, способной противостоять вермахту. 15 мая 1941 года Генеральным штабом была издана директива, запрещающая какое-либо перемещение в пределах западных военных округов во избежание срыва плановой боевой подготовки частей их мобилизационной готовности. Попытки командующих военных округов выдвинуть к границе хоть какие-то дополнительные силы жёстко пресекались (Из заключения специалистов Института истории Министерства обороны РФ)[7,№ 22].

Потеряв надежду побудить Сталина изменить свою позицию, граничащую с самоубийством, руководство Наркомата обороны попыталось было на свой страх и риск повысить боеготовность в приграничных округах [4, с. 103,104]. Однако ничего с этого не получилось. Узнав от Берия, что Киевский Особый военный округ (КОВО) начал по звонку маршала С.К. Тимошенко развёртывание войск, Сталин дал указание немедленно отменить это распоряжение, Тимошенко объявить выговор, а Жукову – немедленно вызвать к телефону командующего КОВО генерала армии М.П. Кирпоноса, отвести войска и наказать виновных. Другие командующие больше поступать так не стали. Говорили, дайте приказ. Кто его даст, кто хотел положить голову на плаху?!

Отмечу ещё один немаловажный факт, приведший ЗапОВО к трагедии уже в первые дни войны, – это то, что в своё время Сталин отвёрг предложенный Генштабом РККА план организации обороны западной границы, не согласился он и с его выводом, что в случае нападения, главный удар противником будет нанесён на Смоленско-Московском направлении, а не на Киевском[3, с. 14].

Ошибка политического руководства привёла к прорыву полосы прикрытия границы и вклинения войск противника на большую глубину внутрь территории нашей страны и к большим людским потерям уже в первый день войны. Роковую роль сыграла в этом неподготовленность частей и соединений к отражению нападения и неумение командования войск прикрытия распорядиться правильно имеющимися силами и средствами. Более всего на исход боёв повлияло то обстоятельство, что театр боевых действий войск ЗапОВО не был подготовлен полностью. Известно, что новые рубежи на новых границах нашего государства не были готовы. Старым рубежам уже значения не придавали. Если к этому прибавить, что полным ходом шло перевооружении войск округа, то становится ясным, в какую сложную обстановку попал Г.К. Павлов, не имея для этого надлежащей подготовки. Раньше он командовал танковой бригадой, которая в своём составе насчитывала три батальона танков и один батальон мотопехоты, то есть, попросту говоря, полк. Потом за какие то два-три года, часть которых была проведена советником в Испании, он был поставлен во главу всех бронетанковых сил Красной Армии, а потом назначен командующим ЗапОВО, с огромным количеством войск всяких родов [1, с.60-61].

В состав округа входило 24 стрелковых, 12 танковых, 6 моторизированных, 2 кавалерийских дивизий. В среднем на одну дивизию приходилось 14 км [2, с.130-131]. Войска находились в стадии организационных мероприятий, формировалось 5 танковых, воздушно- десантный корпус. Всё это велось в спешке, без учета реальных возможностей экономики. К 22 июня 1941 года до штатной численности по танкам большинство корпусов доведено не было. В них не хватало автомобилей и тягачей (считалось, что они будут получены из народного хозяйства с началом войны). Командиры корпусов, дивизий и полков не имели достаточных навыков управления частями, организации взаимодействия со стрелковыми дивизиями, артиллерией и авиацией. Вопросы снабжения танковых «монстров» топливом, их техобеспечения не были до конца продуманы.

В связи с одновременным развертыванием большого количества корпусов в округе не хватало средних и младших командиров-танкистов и танковых техников. Укомплектованность механизированных корпусов офицерами-танкистами доставляла 45- 55 процентов, сержантами – 19 - 36 процентов.

Части округа к военным действиям были подготовлены, за исключением вновь сформированных – 17, 20, 13, 11-го мехкорпусов. Причём в 13-м и 11-м корпусах по одной дивизии было подготовлено, а остальные, получив новобранцев, имели только небольшую материальную часть, и то не везде. 14-й мехкорпус имел слабо подготовленную только одну мотодивизию и стрелковые полки танковых дивизий (из показаний генерала армии Г.К. Павлова на допросе 7 июля 1941 года).

Вступи Красная Армия в войну с вермахтом с хорошо сколоченными танковыми бригадами,- отмечает исследователь Владимир Воронов в статье «Считаю это просто провокацией…», - может быть, исход начального периода войны и не был бы столь трагичен. Он утверждает также, что танковые бригады в РККА не были такими уж слабыми по численности боевых машин. В 1939 - 1940 годах имелись тяжелые танковые бригады (183 танка Т-28 или 148 Т-35) и легкие танковые (278 танков БТ или 267 Т-26). При оснащении бригад танками Т-34 и KB, которые уже начали поступать в войска ЗапОВО, командование Западного фронта имело бы в своем распоряжении компактные и легкоуправляемые части, способные к успешным контрнаступательным действиям – разумеется, при умелом управлении ими. И с ним можно согласиться.

Приведём для сравнения: танковая дивизия вермахта имела в начале войны в своем штате, как правило, один танковый полк в составе двух батальонов (147 танков по штату) или трехбатальонного состава (209 танков).

Штат советской танковой дивизии 1941 года предполагал наличие в ней 63 машин[8,№ 8].

К началу войны авиация округа имела два бомбардировочных, одну истребительную, три смешанных авиадивизий и 8 корпусных авиационных эскадрилий. Кроме того, формировались два истребительных и одна бомбардировочная авиационные дивизии. На самолётах новых типов переучивались: в частях бомбардировочной авиации – 13, в истребительных – 5 полков, в штурмовой – 1 полк [2, с.26]. Очень много самолётов находилось в стадии сборки и облётов и, естественно, не могло быть в первый день войны привлечено к боевым действиям.

В качестве примера, как укомплектовывались полки из бывших гражданских лётчиков и какие занятия с ними проводились приведу 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк, дислоцировавшийся в Смоленске на территории ЗапОВО, командиром которого был назначен в феврале 1941 года А.Е. Голованов (в последствии главный маршал авиации).

В полк прибыло шестьдесят бывших гражданских летчиков, уже одетых в военную форму. Среди них были штурманы, стрелки-радисты, стрелки, технический состав, командные кадры. К февралю полк был полностью укомплектован и приступил к боевой подготовке. Летный состав очень быстро овладел самолетами Ил-4. Это было вполне естественно, так как каждый из них имел большой практический опыт в летном деле. Главной задачей была подготовка штурманов и стрелков-радистов. По двенадцать часов в сутки шли практические занятия со штурманами и радистами по радионавигации и связи. Заместитель командира полка по радионавигации и связи Н.А. Байкузов работал почти круглые сутки. Два «Дугласа» были переоборудованы в летающие лаборатории для штурманов, где одновременно могли работать двенадцать человек, постигая «тайны» радионавигации, не мешая друг другу. В казармах, классах, на квартирах были установлены зуммеры для тренировки по радиосвязи. Работа шла полным ходом. Голованов лично занимался с командирами эскадрилий отработкой элементов слепых полетов непосредственно в воздухе. Байкузов работал с руководящим штурманским составом, практически обучая людей умению пользоваться всеми средствами и способами радионавигации в слепом полете [1, с.47].

Вместе с тем по округу большинство осуществляемых мероприятий по коренной реорганизации и перевооружению авиации было нарушено. По этой причине ВВС ЗапОВО оказались в весьма затруднительном положении. Строительство аэродромов было незакончено, маневр авиации ограничен, а перестройка авиационного тыла проведена не полностью.

Стремление командования ВВС приграничных округов проводить освоение новых типов самолётов, поступавших с заводов непосредственно на аэродромах округов, приводило к скапливанию большого числа устаревших самолётов, расположенных недалеко от госграницы. На отдельных аэродромах ЗапОВО находилось до 100 и более самолётов, причём при переучивании значительная часть самолётов, устаревших конструкций, оставалась без экипажей. Это и стало основной причиной того, что во время нападения противника они не могли подняться в воздух и являлись незащищёнными объектами воздействия немецкой авиации. Всё это резко ограничивало боевые возможности советских ВВС [2, с.28].

Начало войны было чрезвычайно тяжёлым для войск прикрытия ЗапОВО. На западном направлении в непосредственной близости от границы располагались лишь отдельные роты, батальоны, занимавшиеся оборонительными работами. Части и соединения первого эшелона 4-й, 3-й и 10-й армий ЗапОВО находились в местах постоянной дислокации. Большинство дивизий находилось на значительном расстоянии от границы.

Первый сигнал из Москвы «ожидать» был получен в штабе округа в 23.00 21 июня 1941 года. Командующий 4-й армии лично по телефону передал указание начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии «поднять дивизию по тревоге» и выводить в район сбора. Но было уже поздно. Перед рассветом 22 июня 1941 года началась война.

Соединения и части 4-й армии, занимавшие оборону на левом фланге Западного фронта, оказались на направлении главного удара группы армий «Центр». На четыре советские стрелковые дивизии обрушились десять немецких соединений, в том числе и четыре танковых.

Использовав фактор внезапности, немецкие бомбардировщики нанесли массированные удары рано утром 22 июня по 26 советским аэродромам ЗапОВО, на которых базировались наиболее подготовленные и боеспособные истребительные авиационные полки, осваивающие новые типы самолётов – МиГ-3 и Як-1. Отдельные аэродромы (Тарново, Долубово), расположенные в непосредственной близости от государственной границы, были обстреляны даже тяжелыми орудиями полевой артиллерии врага.

Несмотря на весьма сложную обстановку, ВВС фронта совершили в этот день 1900 самолето-вылетов. Бомбардировочные соединения нанесли удары по немецкой авиации на аэродромах Соколув, Седлец, Луков, Бяла Подляска, а также по скоплениям танковых колонн врага в районах Цехановец, Константинув, Августов, Сувалки, а истребительная авиация фронта отражала многочисленные налеты фашистских бомбардировщиков и уничтожила за день более 100 немецких самолетов.

Многие советские летчики, когда все средства борьбы были уже израсходованы, смело и решительно шли на таран, чтобы только не допустить врага к прикрываемым объектам и сухопутным войскам. В числе первых среди них были заместитель командира эскадрильи 123-го истребительного авиационного полка лейтенант П. С. Рябцев, заместитель командира эскадрильи по политчасти старший политрук А. С. Данилов и летчик младший лейтенант Ц. В. Кокорев [2, с.135].

Линия фронта, а стало быть, и фронт отсутствовали. Лишь на отдельных участках шли локальные бои. «Они были видны лётчикам сверху по вспышкам огня, вылетавшим из жерл пушек и минометов»[1, с.54].

В последующие дни приграничных сражений основные усилия авиации фронта были сосредоточены на уничтожении мощной танковой группировки противника в Сувалкинском выступе. Противник, не ожидавший налетов с воздуха, потерял много танков и солдат.

25 июня, в период нанесения контрудара советскими частями 11-го и 6-го механизированных корпусов в районе Гродно, авиационные полки 12-й и 13-й бомбардировочных авиационных дивизий, 43-й истребительной авиационной дивизии, 3-го корпуса дальнебомбардировочной авиации совершили 780 самолето-вылетов и уничтожили вместе около 30 танков, 16 орудий и до 60 автомашин с живой силой врага [2, с.136.].

Советские наземные войска в течение всей операции планомерно отступали, ожесточённо сражаясь с противником, нередко контратакуя его и неся большие потери. Так, на начало боевых действий фронт имел 625000 человек. К концу операции людские потери фронта составляли: безвозвратные – 341012 чел., санитарные – 76717 чел., всего – 417729 человек. Военно-воздушные силы фронта за 18 дней (до 9 июля) боевых действий потеряли 1777 самолётов. Суточные потери при этом составляли в среднем 99 боевых машин. Глубина отхода советских войск за время операции составляла 450-600 км, а ширина фронта – 450-800 км .[9, С.163,368]

Разгром войск Западного фронта, как утверждает ветеран контрразведки Борис Александрович Сыромятников в книге «Трагедия СМЕРШа», вышедшей в свет в 2009 году, во многом стал возможен потому, что части 128-й стрелковой дивизии (11-я армия) Северо-Западного фронта, находившейся на стыке с Западным фронтом, не выдержали превосходящих сил танковых соединений вермахта. Ситуацию мог бы спасти 29-й стрелковый корпус, сформированный на базе частей бывшей Литовской армии, но его личный состав с оружием в руках разбежался по лесам. Поэтому командование ПрибОВО не сумело создать группировку для ликвидации прорыва на своём левом крыле, в стыке с войсками ЗапОВО. Третья танковая группа и три механизированные дивизии плюс 4 пехотные соединения ударили во фланг 3-й армии Западного фронта[5,№7].

Таким образом, войска Западного фронта были вынуждены отходить на восток, но упорным сопротивлением, поддерживаемые авиацией, нанесли ощутимый урон группе армий «Центр», замедлили темпы наступления, дали возможность советскому Главнокомандованию развернуть войска второго стратегического эшелона на рубеже р. Западная Двина, Днепр.

К причинам трагедии следует отнести ошибку в оценке военно-стратегической обстановки Сталиным и его приближением, а также запрет на вывод первых эшелонов войск к границе, согласно предвоенному плану, слабое управление войсками со стороны командования округом, командующих армиями и командиров соединений, их растерянность, неумение принимать решения, адекватные обстановке, неудовлетворительная работа разведки, отсутствие связи и взаимодействия, репрессии 1937, 1941 годов в армии.

В трагедии на границе виновны не только генералы Д.Г. Павлов, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьев А.А. Коробков, Н.А. Клич, которых приговорили в июле к расстрелу и расстреляли, а потом приговор отменили 31 июля 1957года за отсутствием в деянии состава преступления, но и Сталин, Наркомат и Генеральный штаб.