Рустем Вахитов: Тупик национализма. Кризис на Украине и уроки для России

Комментарий от ОД  «Молодая Евразия»: Данная статья советуется к прочтению всем русским «патриотам», а также всем «не-русским» националистам. Статья очень грамотно объясняет, что такой истинный патриотизм в евразийском духе. Главный посыл в том, что России нужно построить не нации-государства, а «коллективную империю». Отмечаем, что автор сам башкир и давний лидер Евразийского Движения.

Последние события на Украине, где победа прозападной оппозиции привела к глубокому общенациональному и общегосударственному кризису, вызвали волну националистической (не путать с патриотической) риторики в России. Лидеры общественных движений, идеологи и публицисты будто сговорившись, рассуждают о необходимости защиты русских (или, как иногда еще лукаво выражаются, «русскоязычного населения») на Украине. Призывы к объединению разделенного русского народа в одном национальном русском государстве звучат теперь не со страниц маргинальных националистических изданий в Интернете, а со страниц вполне респектабельных, практически официальных газет, где еще недавно лозунг «Россия для русских!» назывался абсурдным. Идеологи русского национализма, которые раньше негласно считались нежелательными персонами в крупных СМИ, публикуются в федеральных газетах, приглашаются на федеральные телеканалы. В самих этих газетах откровенно во всеуслышание звучат заявления о том, что никакого украинского народа и украинского языка якобы нет и что «украинство» — это проект австро-венгерской разведки и «детище проклятых большевиков». Прошу понять меня правильно; я вовсе не являюсь поклонником Степана Бандеры, но отрицать существование целого народа, имеющего свой собственный язык, многовековую культуру, литературную традицию – разве это не верх самого оголтелого национализма?

Наконец, сам президент России В.В. Путин в своем знаменитом обращении к Федеральному Собранию от 18 марта 2014, где он заявил о присоединении Крыма к России, заговорил на языке идеологемы русского национализма, начав рассуждать об объединении разделенного русского народа в рамках одного государства. То же самое повторилось через месяц во время его «прямой линии».

Еще раз хочу пояснить свою позицию. Я был и остаюсь сторонником евразийской интеграции, то есть воссоединения постсоветских территорий (разве что за исключением прибалтийских республик). Я вовсе не отрицаю за любым государством, в том числе и за Россией, права на защиту своих граждан или на роль миротворца в конфликте, который ведет к гуманитарной катастрофе прямо у его границ. Я признаю, что мирное население нужно защищать, пусть даже путем ввода воинских контингентов, если есть реальная опасность для их жизни, здоровья и т.д. Я только против того, чтобы при этом людей, находящихся перед лицом угрозы их жизням, делили бы по национальному признаку и против того, чтоб это возможное воссозданное евразийское государство было национальным государством. Обратите внимание, практически никто из тех, кто в России публично поддержал известные действия В.В. Путина (исключение составил глава Чечни Рамзан Кадыров, который заявил о необходимости защиты и самого украинского народа «от расползающейся по всей стране угрозы развязывания кровавого конфликта» ), не говорит о том, что российские войска должны обеспечить безопасность всему населению тех регионов Украины, где рухнет государственная власть и начнется хаос (вне зависимости от того, правильна ли эта оценка ситуации). Речь идет лишь о помощи русским или в крайнем случае русскоязычным. Получается, что если о помощи попросят украиноязычные, татароязычные, венгероязычные и какие-либо иные жители, то гипотетические российские миротворцы им… откажут. Звучит как абсурд, но именно это логически вытекает из несмолкающих заявлений о помощи русским и русскоязычным.. Русские националисты, конечно, выдвинут встречный аргумент – мол, украиноязычным пусть помогает их национальное государство – Украина, но разве не наши «националистические ястребы» каждый день талдычат, что такого государства уже нет и что украинские милиция, спецслужбы и армия недееспособны?

Это и есть постепенное превращение русского национализма в государственную политику России. Так на волне «патриотических настроений» последних нескольких «военных» недель в России укрепился, вырос и практически легитимизировался русский этнонационализм (именно эта разновидность национализма господствует в России и на постсоветском пространстве и поэтому в дальнейшем я просто буду называть его национализмом, хотя, строго говоря, с точки зрения науки это неверно). А в ответ – начинают заявлять о себе национализмы нерусские – более мелкие, но столь же зловредные. Так, организация татарских националистов «Азатлык» еще в декабре прошлого года поддержала сторонников киевского Евромайдана, выйдя на улицы Казани с лозунгами «За нашу и вашу свободу!» и «Мы тоже хотим в Европу!», а в марте «Азатлык» вкупе с «Мили меджлисом татарского народа» обратилась к «татарам Крыма, Идель-Урала и Сибири» с поддержкой проукраинской позиции крымско-татарского меджлиса. Среди прочего в их обращении говорилось: «Для татаpcкoго миpа, покa cyщеcтвyет этa поcлeдняя в миpе империя, вceгдa будeт существoвать угpoза этнoцида, пoтери языкa, кyльтуpы и любых форм гocyдаpcтвeннoсти». К сожалению, подобные настроения в национальных республиках будут расти по мере того, как в центре будет укреплять позиции русский национализм, просто в силу элементарного закона равенства действия и противодействия, который распространяется не только на физические, но и на политические явления… И тогда под сомнением окажется не только проект евразийской интеграции, но и само бытие Российской Федерации и виной всему будет исключительно идеология национализма.

Национализм у нас принято воспринимать как ксенофобию, то есть как эмоционально-негативное отношение к представителям других народов. Такое отношение к нему сильно преуменьшает его опасность и совершенно не соответствует его сущности. В действительности связь между национализмом и ксенофобией случайная. Националист может быть вполне свободным от ксенофобских стереотипов и напротив, противник национализма в области идеологии и политики, в быту может сохранять отдельные ксенофобские пережитки. Национализм – это просто политическая идеология, которая предполагает, что высшей формой развития каждого народа является обретение им своего собственного национального государства (или как выразился Эрнест Геллнер, отождествляет этническое и политическое). При этом, как уже говорилось, националист может не иметь ничего против других народов, и даже более того, может считать, что и другие народы достойны того, чтоб обрести свое государство (при том условии, конечно, если эти народы и их государства не представляют собой препятствия для строительства государства его собственного народа). Но судьба других народов его не интересует, его интересует лишь будущность собственного народа, которую он считает твердо защищенной, только если его народ создаст свое собственное государство. Пусть даже ценой этого будут боль и страдания других народов, которые будут подвергнуты ущемлению в правах, ассимиляции или прямому геноциду.

В этом и состоит подлинная опасность и вред национализма, на что обратил внимание британский историк Арнольд Тойнби. Более или менее безболезненно националистический проект может реализоваться лишь на территориях, где народы проживают компактно и отдельно от других народов. Так дело и обстояло в Западной Европе XVIII-XIX веков, где и родилась идеология политического национализма. Поэтому образование таких национальных государств, как Германия или Италия, и прошло относительно спокойно и бескровно, без гуманитарных катастроф, межэтнических конфликтов и этнических чисток (хотя и здесь не обошлось без трудностей, так на территории Германии, например, компактно поживали и проживают лужицкие сербы, которых немецкие националисты всегда стремились ассимилировать).

Однако раздельное проживание народов на нашей планете скорее исключение, чем правило. Во всех остальных регионах мира этническая карта напоминает лоскутное одеяло. Разные народы живут вперемешку, и попытка образовать на этих территориях государства-нации неизбежно ведет к межэтническим конфликтам, взрыву ксенофобии, чисткам и гражданским войнам. Тойнби пишет, что путь западного политического института национального государства в Восточную Европу, Юго-Восточную Азию и Индию был усеян «шипами гонений, резни и лишений». И это совершеннейшая правда. Более тысячелетия мусульмане и индуисты уживались вместе, хотя отличия между ними сводятся не только к исповеданию разных религий, их культуры столь непохожи, что многие говорят, что это два разных народа. Попытка создать национальное государство индусов на руинах Британской Индии привела к кровавым столкновениям, унесшим жизни около 1 миллиона человек и разделению Британской Индии на Индийский Союз (позднее «Республика Индия») и Доминион Пакистан (позднее «Исламская республика Пакистан»).

Создание на базе метрополии политэтнической Османской империи турецкого государства, во главу угла которого Ататюрком и его сторонниками была положена идеология турецкого национализма, повлекло за собой затяжной курдско-турецкий конфликт.

Курдские восстания против турецкого правительства, не желавшего признавать даже права курдов называться своим этнонимом (правительство объявило курдов «горными турками»), не утихали все 1920-30-е гг., а в 1984 году, с появлением Курдской рабочей партии, вооруженная борьба вспыхнула с невиданной остротой. К 2008 году насчитывалось уже 40 000 жертв этой войны.

Распад многонациональной Югославии на ряд национальных государств в 1990-е гг. сопровождался гражданскими войнами и этническими чистками. Новоявленные государства стремились стать моноэтническими и изгоняли за свои границы представителей нетитульной национальности. Одних только беженцев в постсоциалистической Югославии было около 2, 3 миллиона человек.

То же самое касается и республик бывшего СССР. Везде, где обретшие независимость постсоветские республики взяли курс на строительство национальных государств и взяли на вооружение идеологию национализма (в этом направлении НЕ пошли только три постсоветских государства – Российская Федерация, Белоруссия и Казахстан), сложилась взрывоопасная ситуация. В государствах Центральной Азии межэтнические конфликты были приостановлены и законсервированы в силу того, что там сложились авторитарные режимы, подавляющие любые проявления нестабильности в обществе. В государствах Прибалтики взрыву на почве межэтнической розни не дало произойти вступление этих республик в Евросоюз и – будем откровенны – те материальные бонусы, которые получило от этого вступления дискриминируемое русское население. Но в тех государствах, где националистическая политика сосуществовала с либеральными послаблениями и где Европа не могла предоставить «защитную подушку», ситуация вышла из-под контроля. Это, прежде всего, Молдавия, Грузия и теперь — Украина.

Как уже неоднократно отмечали эксперты, Украина, как и другие постсоветские республики, свою независимость не завоевала в долгой борьбе. Она получила ее от тогдашнего президента России Б.Н.Ельцина, который, дабы победить своего политического оппонента М.С.Горбачева, инициировал раздел Советского Союза между элитами союзных республик. Партийно-хозяйственная элита бывшей социалистической Украины не была готова к независимости и не имела сколько-нибудь внятной идеологии для сборки и удержания украинского общества и государства. Зато ее имела националистическая украинская интеллигенция, которая заметно укрепилась за годы перестройки. Проект «независимая Украина» и возник за счет компромисса партийно-хозяйственной советской элиты, которая получила в распоряжение ресурсы бывшей УССР, и националистической, в основном западноукраинской интеллигенции, которая получила возможность проводить политику украинизации. Конечно, политика эта проводилась с гораздо меньшей твердостью, чем в новоявленных государствах Балтии, но все же она имела место быть – начиная с перевода государственного делопроизводства на украинский язык и кончая притеснениями неукраинцев в карьерном плане. Вместе с тем, несмотря на то, что, казалось, для этой политики были все условия — согласно переписи 2005 года в Республике Украина проживало 77,82% украинцев и лишь 17,28% русских, она встретила тихий саботаж в Крыму и на Юго-Востоке Украины и привела к тому, что между Восточной и Западной Украиной пролегла трещина. Эта трещина превратилась в пропасть после февральского госпереворота 2014 года, когда восставший Майдан привел во власть политиков националистической ориентации, на что Крым ответил просьбой принять его в состав России, а Юго-Восток – многочисленными захватами государственных учреждений и зданий и вооруженным сопротивлением милиции и армии, а затем и попыткой отделения ряда областей.

Именно политика украинского национализма, суть которой в том, что Украина – государство украинцев, а все остальные и, прежде всего, русские должны существовать в нем на правах нацменьшинств, фактически уже привела к распаду Украины (как еще ранее политика молдавского национализма привела к отделению от Молдавии Приднестровья, а политика грузинского национализма – к отпадению от Грузии Южной Осетии и Абхазии). И это должно послужить уроком и для России.

Растущий на волне российско-украинского конфликта русский национализм ожидаем и объясним, однако, он и крайне опасен. Россия, как и Украина – многонациональное государство. Все разговоры о том, что русских в РФ около 80% и поэтому Россию можно считать моноэтническим государством, разбиваются о тот простой факт, что и украинцев на Украине было почти 78%, но попытки создать Украину для украинцев закончились тем, что теперь показывает каждый час «Россия-24» — горящими покрышками около госадминистраций в Донецке и Луганске и брутальными мужчинами в масках и с автоматами. Попытки создать Россию для русских также ни к чему хорошему не приведут… Впрочем, есть о чем задуматься и националистам из республик России – татарским, башкирским, якутским, кавказским, всем, кто исподволь вынашивает планы создать свои собственные национальные государства в случае ослабления федеральной власти. Проект «Татарии для татар» или «Башкирии для башкир» ждет та же печальная судьба, что и проект «Украина для украинцев». Просто потому, что институт национального государства не приживается на нашей евразийской почве в силу слишком сложного ее этнического состава (не говоря уже о ментальном отторжении, потому что в основе национал-демократизма – дух западной буржуазности).

Нам нужно не «национальное государство», а империя. Слово «империя» в прежние времена было связано с негативными коннотациями и теперь зачастую воспринимается как обозначение жестокого государства, эксплуатирующего инородческие окраины. На самом деле таковы были только империи капиталистического Запада, которые возникли уже на базе национальных государств. К ним все многообразие видов империй не сводится. В наши дни все чаще слово «империя» употребляется в смысле — многонациональное государство, где этническая принадлежность человека не играет существенной роли в политической жизни. В этом смысле империей были и Московская Русь, охотно принимавшая бежавших из Орды татарских князей, и СССР, где важнее всего была верность идеологии и партии, а вовсе не кровь и цвет волос. Россия была и должна остаться такой империей и воссоединение постсоветского пространства должно происходить за счет расширения империи, а не создания моноэтнического русского национального государства, захватывающего окраины других постсоветских республик. В этом плане присоединение Крыма к России, да еще и сопровождаемое националистической риторикой – было не самым правильным и сильным шагом. Обозреватель газеты «Советская Россия» А. Фролов по этому поводу справедливо заметил, что у Путина была прекрасная возможность создать новое конфедеративное государство на базе договора между Россией, независимой Республикой Крым, Южной Осетией и Абхазией, к которому потом, возможно, присоединились бы Казахстан и Белоруссия. Это было бы настоящим собиранием постсоветских территорий в составе нового союзного государства, а не националистической экспансией. И сейчас не поздно России, твердо обозначив свои приоритеты на утверждение многонационального государства, «дома всех народов», двинуться по этому пути. Есть только одно условие для этого.

Империя, в отличие от буржуазных национальных государств, ориентированных на создание комфорта для граждан, предполагает существование общей Идеи, которая лежит в основе бытия такой державы, придает смысл ее бытию. Идеей дореволюционной России были православие и самодержавие, идеей советской России – социализм. Современной путинской России пока что нечего предложить народам бывшего СССР в качестве идеологии, которая заставила бы их отбросить опасные националистические иллюзии и двинуться навстречу объединению в рамках нового союзного государства, как бы оно ни называлось, ну хоть Евразийский Союз. Экономические выгоды, про которые любят поговорить наши евразоинтеграторы, эту роль выполнить не могут. Экономика не объединяет, а разъединяет. На рынке каждый стремится к реализации собственных интересов, а интересы другого готов учитывать лишь в той мере, в какой они соответствуют его собственным. Поведение очень уж далекое от идеала солидарности… Подлинное объединение возможно не на уровне материи, а на уровне духа, не в сфере интересов, а в сфере идей. Но ужесточение цензуры в современной России, продолжающееся уже несколько лет, вряд ли способствует выработке такой евразийской идеологии. Она требует свободы идейных дискуссий, и другого пути создания идеологии не было и нет. В этих дискуссиях могут и должны принимать участие и представители проевразийски настроенных интеллектуальных элит других государств постсоветского пространства. Только так мы приблизим желаемое – создание нового союзного государства на просторах бывшего СССР.

Если же все останется как есть, то для обоснования интеграции Россия станет использовать все, что находится под рукой – а это и есть идея создания русского национального государства, которое объединило бы всех русских постсоветского пространства. И тогда вместо нового государства мы получим эскалацию межнациональных конфликтов на всей территории срединной Евразии…