И сказал Макаревич: «Те, кто сдвинулся, очень громко орут»

Накануне юбилея «Машины Времени» лидер группы обнаружил, что из советского рока мы попали в окружение «агрессивных мерзавцев»

 «Какой-то дурак в Фейсбуке написал: видно, плохи дела у «Машины Времени», раньше за деньги играли, теперь за бесплатно», —  рассказывает Андрей Макаревич. Завтра рок-группа празднует юбилей — 45 лет! И по этому случаю «накрывает» грандиозный опен-эйр в Лужниках, напротив Дворца спорта.

  А зовут всех на концерт бесплатно. Г-н Макаревич объясняет: «Юбилейный концерт на Красной площади, когда нам было 25 лет, тоже был бесплатный. Я считаю, что нехорошо пригласить друзей на свой день рождения, а потом взять с них за это деньги. Это некрасиво». Этими понятиями — красиво и некрасиво — он оценивает почти все в окружающем его мире, вызывая часто огонь на себя. 

— Андрей, в декабре мы праздновали твой личный юбилей — 60 лет. Многое вспоминали, ты сокрушался, что из тебя настырно пытаются сделать «политического деятеля». Прошло полгода, и вот очередное торжество — «Машине Времени» 45! 

- Ну, помимо песен хотелось бы, чтобы, раз юбилей, еще что-то запомнилось.  Мы составили программу из 45 песен (раз 45 лет!), никогда столько не играли, это где-то три с половиной часа. В этой связи пришлось восстановить много песен, которые мы не играли по 10–20–30 лет.

  Потом мы придумали, по-моему, хорошую красивую акцию для Фонда Чулпан Хаматовой «Подари жизнь», тем более что Всемирный день защиты детей будет сразу после концерта. К несчастью, детей у нас еще пока надо защищать.

 Я лично очень рассчитываю на всех людей, которые любят «Машину Времени», и очень надеюсь, что они нас в этой идее поддержат.  

— Так же, как произошло с песнями Галича, которые только что ты выпустил отдельным альбомом «Облака», не так ли?

— Абсолютно! Они приобрели просто какую-то обостренную злободневность. К большому сожалению. Но все ходит кругами.

— Такая же злободневность, похоже, возвращается и ко многим ранним сочинениям «Машины» — вроде «Костра», «Поворота», «Солнечного острова», «Лучшего дня». Получается, вместо «светлого будущего», о котором все мечтали вместе с песнями Галича, «Машины Времени» и многих других, мы скатываемся в «мрачное прошлое», злободневно описанное теми же песнями Галича, «Машины Времени» и многих других… Ужас же!

— Люди очень изменились, поэтому трудно сказать. Ничего не повторяется с точностью. На каждом витке есть много похожего, но есть вещи, которые очень сильно изменились. Мы не можем себе представить конец 70-х, скажем, с Интернетом. Тогда бы это были не 70-е, другой бы запах был у времени. С другой стороны, если нам завтра его отключат, я не очень удивлюсь. Но мы и без мобильных телефонов жили. Человек может и в пещере прожить, это только кажется, что мы без всего этого не сможем. Другой вопрос — зачем?

— В интервью по случаю твоего 60-летия в декабре ты сказал, что у тебя возникает ощущение зря прожитой жизни из-за «отката в прошлое», который уже виден в нашей стране невооруженным глазом. 

—  Ну не все же сошли с ума.

— Но есть ощущение, что таких становится все меньше, когда вокруг на любой аргумент или контраргумент слышишь только одно заклинание: «Зато Крым наш!»…

— Нет, их не стало меньше. Просто они не орут, а те, кто сдвинулся, очень громко орут.

— Но ты же сам признал, что твои знаменитые открытые письма, хотя и вызвали громадный резонанс в обществе, не принесли никакого результата. 

— Это потеряло смысл, потому что тем, кто считает так же, как и я, писать ничего не надо. С теми же, кто считает по-другому, сегодня разговаривать бессмысленно, потому что они никого не слышат, кроме себя. Я несколько раз пытался вызвать кого-то на нормальный диалог. Говорю: ребята, ну если я неправ, например, в своей позиции по Крыму, то я буду рад, если вы переубедите меня, но только доводами разума, а не истерикой и криками про патриотизм. Ни одного такого человека не нашлось, а ора было достаточно. Ну и чего с ними разговаривать?! Надо, чтобы они выдохнули и пелена с глаз и ушей у них упала. Это произойдет. Обязательно и довольно скоро.

— Одно из самых сильных моих впечатлений от поездки на последнее «Евровидение» в Копенгаген (помимо, разумеется, победительницы Кончиты Вурст) связано с реакцией многотысячного зала на любое упоминание страны России. Люди гудели, букали, топали ногами. С массовым, единодушным и сознательным проявлением такого отношения к нашей стране я, честно говоря, раньше за границей никогда не сталкивался…

— Очень обидно! Но есть еще отношение людей к тому, что происходит. И вот граждане мира, которые такие же люди, как и мы, к сожалению, сейчас относятся к России как к персонажу, который, пользуясь пожаром у соседа, отрезал у него кусок огорода.

— Сейчас в Крыму организуются фестивали, отправляются артистические десанты, хит Валерии «Мы вместе» неожиданно обрел второе дыхание и стал гимном этого процесса… А ты, сольно или с группой, будешь теперь выступать в Крыму?

— Пусть проводят эти фестивали. Нет. Меня звали, я не хочу пока туда ехать.

— Честно говоря, мы все-таки ждали еще одного открытого письма, когда началась вся эта свистопляска вокруг «Евровидения» и, как  написал Станислав Белковский, теперь у России есть два главных врага — «киевская хунта» и бородатая певица из Австрии Кончита Вурст…

— Я в Фейсбуке написал, что, ребята, вы просто показываете свою пещерность, и все. В конце концов, относитесь к этому спокойнее. Человек придумал идею, образ, сделал себе имя и деньги и над всеми вами сейчас хохочет, потому что, устраивая истерику, вы только повышаете его популярность, вы о нем говорите и заставляете говорить остальных. Успокойтесь!

— А почему, на твой взгляд, так возбудились? Но ведь  был, в конце концов, на том же «Евровидении» лесбо-дуэт «Тату», за который патриотично болела вся страна…

— Да, была и Дана Интернешнл… Давай объясню. Потому что наша РПЦ и наши патриоты нашли наконец, на чем плясать. Теперь, значит, надо плясать на гомосексуальных отношениях. Это, мол, противоречит нашей духовности и нашей идеологии.

— Инструмент консолидации «ядерного электората», серой толпы, слепо преданной и готовой на все?

— Конечно! Надо ж против кого-то настроить — против евреев, против гомосексуалистов, против национал-предателей… Какая разница, против кого. Главное, против кого-то.

— И ты тоже оказался недавно в списке «врагов России», вывешенном на огромном дадзыбао в центре Москвы. Не думал, не гадал? Ты, конечно, с иронией это прокомментировал, но разве не становится страшновато? Ведь вывесить в центре города громадное полотнище — ясно, что просто так, без отмашки и указаний, у нас это невозможно…

— Страшновато не было абсолютно. Удовольствия от этого я, конечно, не испытываю, но и никакой катастрофы в этом не вижу. Знаешь, мы ездим по стране, работаем. Я не заметил, чтобы зрителей у нас стало меньше, я не заметил, чтобы нас стали хуже принимать. А что где-то сидят какие-то гаврики, которые думают, что они умнее всех… Ну на здоровье! У нас большая страна, у меня есть возможность с ними не пересекаться.

— Но если так пойдет дальше, «не пересекаться» уже не получится. Заставят. Не кажется ли тебе, что к этому идет и прозвенели уже даже не первый и не второй звонки?

— И что ты предлагаешь? Бежать спасать человечество? Я не знаю, как спасти это человечество. Я могу за этим наблюдать и стараться не терять чувства юмора.

— А если сравнить с советскими временами?

— Знаешь, страшно не было никогда. Пожалуй, когда менты первый раз повязали, тогда, наверное, немножко перебздел. Году в 76-м, 77-м… На самом деле разница очень большая. Во времена советской власти, особенно в ее последние годы, никто в это всерьез не верил. А вот сейчас появились какие-то агрессивные мерзавцы, которые ведут за собой идиотов.

— А как «вязали» рокеров на подпольных концертах в советские времена? Через это же многие прошли.

— Все очень одинаково. Приезжали менты на сейшн, вырубали электричество, ловили всех у входа. Но хиппари-то разбегались в разные стороны. А мы-то от аппарата куда побежим, как птицы от гнезда? Это же самое ценное, что было у нас в жизни! Поэтому вязали вместе с аппаратом. И первый раз было непонятно, чем это закончится. А потом схема стала понятна, и заключалась она в том, что они ничего не могли сделать. Как ни странно, тогда к закону относились с гораздо большим уважением, чем сейчас. Сейчас ведь вообще на закон наплевать, а тогда все-таки формально им надо было доказать, чтобы дело какое-то получилось, что мы, скажем, продавали билеты. Тогда это — незаконная финансовая операция и мы подходим под статью. А мы не продавали билеты, мы же были «самодеятельностью», нам хватало ума с этим не связываться. А такой статьи, чтобы посадить людей за то, что они играют свою музыку, у них не было.

— Хотя именно за это режим и хотел вас посадить…

— Да, но ловили нас руками ОБХСС и с точки соблюдения буквы закона тогда все было гораздо лучше.

 Просто «золотая эпоха» закончилась. Закончилось религиозное поклонение рок-музыке и тем, кто ее делал. Отношение стало нормальным, как к любому другому жанру, более-менее популярному. Ничего страшного в этом не вижу.

 Ну да, племя рок-музыкантов — первой, второй, даже третьей волны — стареет. Иных уж нет… А рок, хотя он уже давно перерос границы сугубо молодежной субкультуры, старикам всё-таки играть нехорошо, и исключения только подтверждают правило. Джаз, например, можно играть в любом возрасте, а рок всё-таки противоестественно.

— Те, кто остался, потому и остались, что они заметны. Знаешь, я совершенно не навешиваю на себя этих категорий — рокер — не рокер, джаз — не джаз… Какая разница? Это музыка, и все. 

Публикуется в сокращении