Т-4 в СССР.

Согласно доктрине нацизма все "неполноценные" нации должны были исчезнуть с лица земли или быть порабощенны.

О славянском населении Польши и СССР вопрос стоял однозначно--полное уничтожение.

Нацисты конечно отдавали отчет в том что в ближайшие годы это нельзя будет осуществить,но массовые убийства граждан славянского происхождения поставили на поток.

Как известно способов было примерно два--банальный расстрел и газация.

Газовых камер на территории СССР было немного и поэтому для убийств мирных граждан нацисты изобрели особое средство--машины-душегубки,прямо в них запускали газ и убивали людей.

Я в одной из предыдущих статей упоминал о программе Т-4,программе уничтожения людей с психическим недугом и эта практика была постановленна и в СССР.

Убийства людей с душевным недугом во время войн на территории СССР одна из забытых страниц истории.

ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА "С"

Вскоре после начала войны в германских провинциях Померания, Восточная Пруссия, а также в оккупированной Польше спецкоманды СС в массовом порядке расстреливали немецких и польских пациентов лечебниц, а сами заведения освобождали для надобностей СС и вермахта .

В тылу были созданы оперативные группы A, B, C и D, подчинявшиеся войскам вермахта, которые в сотрудничестве и по согласованию с последним выполняли задачу «очистки» оккупированных территорий.

На территории Украины действовала группа "С".

Оперативная группа «C» подчинялась группе войск «Юг» и под командованием доктора Отто Раша и доктора Макса Томаса действовала в северной и южной Украине.

Она была ответственна за невероятную кровавую бойню еврейского населения Украины.

29 и 30 сентября 1941 года в Бабьем Яру в Киеве ими был убит 33 771 еврей.

Прочие акты ликвидации происходили и в психиатрической больнице Полтавы (были убиты 559 якобы неизлечимо больных, соответственно отобранных, есть мнение, что якобы имелось согласие главного врача (женщины) на ликвидацию части душевнобольных)

Игрени под Днепропетровском (1160 жертв, систематическое отравление медикаментами), Васильевки (320 жертв), Харькова (вначале расстреляли более 470 пациентов Сабуровой дачи

А позже более 70 пациентов и красноармейцев, переодетых в одежду душевнобольных), Сапогова под Курском (убийство голодом и медикаментами).

Кроме того, в приютах расстреливали детей-инвалидов, как, например, в Приславле под Днепропетровском (158 жертв)

Настало время психически больных людей и первой очередью шли евреи...

Первой специальной акцией, организованной немецкой полицией безопасности, можно считать уничтожение евреев-пациентов психиатрической больницы им. Павлова.

Из показаний главного врача больницы М. Танцюры на Киевском процессе:

«В средних числах октября 1941 года в больницу прибыли гестаповцы с приказом эвакуировать всех психбольных евреев в Винницу, где якобы должно было открыться отделение больницы для евреев...

Через три дня после получения этого приказа на территорию больницы явился большой отряд немцев, вооруженный большими палками. Они окружили отделение, в котором находились психически больные евреи, и начали выводить их...

Немцы заходили в отделение, вытаскивали психически больных, предварительно раздев с них верхнюю одежду, толкали их на крыльцо... Больные проходили через строй в лес, где были вырыты ямы, в них стреляли, и они падали в эти ямы.

Таким образом, немцами было уничтожено 308 человек психически больных евреев»

А вот как выглядела эта акция в глазах ее непосредственных исполнителей. Из приговора по делу бывших членов оперативной команды:

«Около 25 членов войск СС, в том числе два унтершарфюрера, поехали на одном грузовике. На втором грузовике ехали члены полиции порядка... Выехали примерно в 9 часов утра. После поездки, которая длилась около часа, машины остановились у больницы из красного кирпича, которая находилась в парке...

Больные выводились поодиночке украинским обслуживающим персоналом через заднюю дверь больницы. Это были мужчины и несколько женщин... Обвиняемый Егер и его товарищи-подводящие выломали себе в кустах прутья. Ими они указывали жертвам путь к месту казни, чтобы не касаться их руками...

Из больницы дорога длиной около 150 м вела, изгибаясь между кустами, к земляному возвышению. За кустами до места казни находилось только слабое оцепление. На возвышении была яма 5 м длиной, 2 м шириной и 1,2 м глубиной. За ямой стоял руководитель команды Мейер.

У ямы находился один полицейский чиновник. Он принимал больных и приказывал им раздеться. После раздевания он предлагал жертвам лечь в яму лицом вниз. Затем другие полицейские с края ямы убивали больных выстрелами из поставленных на одиночные выстрелы автоматов... Акция длилась около часа»

Как было сказано в «Донесении о событиях в СССР» № 132 от 12 ноября 1941 г.:

«Особенно сильную душевную нагрузку у уполномоченных членов команды 5 вызвала ликвидация 13.10.41 психбольных евреев из психбольницы в Киеве»

В период между октябрём 1941 и октябрём 1942 года в Киевской психиатрической больнице после разграбления продуктов был устроен массовый расстрел.

Это по меньшей мере, 785 жертв.

Через несколько дней после оккупации, в октябре 1941 года, приехали два немецких офицера в Преславскую психиатрическую колонию Приморского района Запорожской области для осмотра хозяйства этого учреждения. По их указанию были составлены списки на всех детей с указанием возраста и национальности.

30 октября 1941 года в колонию на автомашинах приехали вновь два немецких офицера с группой солдат.

Последовал приказ: собрать всех детей в столовую. Когда привели ребят, по списку начали называть детей еврейской национальности.

Немецкие солдаты выводили их группами по 10 человек за столовую колонии и там же, возле ям для закладки овощей на зиму, расстреливали их.

Всего было уничтожено 47 детей. После этого один офицер через переводчика потребовал от фельдшера указать больных и нетрудоспособных детей. Фельдшер указала на изолятор, в котором находилось 25 детей с признаками явного идиотизма, которых немцы также расстреляли.

В этот день всего было убито 78 детей.

А в начале 1942 г. немцы опять появились в больнице им. Павлова.Теперь их интересовали уже не только евреи.

Из показаний М. Танцюры на Киевском процессе:

«8 января 1942 г. на территории больницы появился отряд вооруженных немцев и машина. Машина подъехала к отделению, в нее вталкивали психически больных, машина закрывалась, включался какой-то мотор, и больные погибали. Объяснили, что когда машина начинает работать, выделяется газ СО и отравляет находящихся в ней людей...

Таким образом, одна машина пошла и взяла этих больных, вторая машина не смогла передвигаться, так как были снежные заносы.

С этой машины сбрасывались трупы отравленных в клуб [имеется в виду помещение больничного клуба.] как дрова. На следующий день приезжала грузовая машина, забирала эти трупы и отвозила в лес в общую яму.

Таким образом было уничтожено 300 чел. больных, но это еще был не конец, больные еще оставались»

Еще дважды, в марте и октябре 1942 г. душегубка приезжала в Кирилловскую больницу.

Всего, по оценке М. Танцюры, было уничтожено примерно 800-820 больных.

Однако этим трагедия Кирилловской больницы не ограничилась. Как сообщил в 1943 г. бывший кладовщик С. Матвеев

«кроме этих могил в Кирилловской роще еще массовые могилы военнопленных, погибших в немецком плену в 1941-1943 гг. во время пребывания их в госпитале в этой же больнице.

Число умерших от голода и холода, тифа и расстрелянных военнопленных и похороненных в роще, достигает нескольких тысяч»

Летом 1943 года на территории больницы гестаповцами были расстреляны последние 80 больных.

Таким образом, за период оккупации все 1300 больных были преднамеренно уничтожены физически. Кроме этого, на территории этой больницы было расстреляно много советских граждан .

15 марта 1942 года из г. Бердянска приехал гебитс-комиссар Вел вместе с двумя офицерами, осматривавшими ранее колонию. Они распорядились выслать к берегу моря взрослых детей для рытья четырёх ям размером 2 метра глубины и такой же ширины. Вслед за этим последовало распоряжение снять с детей всю хорошую одежду.

16 марта 1942 года в колонию опять приехал Вел и с ним офицер и семь солдат, они погрузили ребят в автомашины и вывезли их в сторону моря, возле выкопанных детьми ям их расстреляли.

В тот день было уничтожено 66 человек, в том числе один девятимесячный ребёнок.

Общее указание о газации в СССР.

После этого расстрела в колонии осталось всего 14 детей, которые были увезены немцами 29 апреля 1943 года в неизвестном направлении.

Всего фашисты расстреляли в Преславской психиатрической колонии 158 детей.

УБИЙСТВА В СИМФЕРОПОЛЕ И ОДЕССЕ

К моменту оккупации г. Симферополя в психиатрической больнице было свыше 900 больных.

Руководством больницы были приняты меры к выписке и передаче родственникам максимального количества больных. Таким образом было выписано свыше 100 человек, а остальные 800 человек остались в больнице.

С начала оккупации, начавшейся в ноябре 1941 года, все душевнобольные были немцами сняты со снабжения продуктами.

В результате этого больные начали погибать от голода и к началу марта 1942 года умерло около 400 человек.

7 марта 1942 года немцы отдали приказ собрать всех больных в отделения. Когда это было выполнено, то всех наличных больных в количестве 425 человек они вывезли и уничтожили в душегубках.

Случайно уцелело 12 больных, которые в это время были на работах вне территории больницы. Одновременно с 425 душевнобольными были вывезены и уничтожены профессор Н. С. Балабан, врачи Гусин и Гришина, а также фельдшер Втускович.

Помимо этого, в психиатрической колонии «Александровка», близ г. Белогорска, также было уничтожено около 60 имевшихся там душевнобольных.

Таким образом, немецкие оккупанты уничтожили в Симферопольской психиатрической больнице 485 душевнобольных и 4 человека медицинского персонала.

После уничтожения больных все помещения больницы были превращены в склады и больница практически перестала существовать.

Перед своим уходом немцы уничтожили почти все помещения больницы, твёрдый и мягкий инвентарь, оборудование и библиотеку.

Материальный ущерб, причинённый больнице за период оккупации, составил сумму свыше 6,5 млн. руб. в старых деньгах

Теже самые ужасы происходили и в Одессе.

Нелёгкой была судьба душевнобольных Одесской областной психиатрической больницы № 1 в период 1941–1945 годов. 16 октября 1941 года советские войска отошли из Одессы.

С первых дней оккупации начались зверские издевательства над мирными гражданами. На многих улицах были установлены виселицы.

В приказе командующего 6-й немецкой армией Вальтера фон Рейхенау от 13 ноября 1941 года «О поведении немецких войск на востоке» было указано, что

"снабжение местных жителей и военнопленных питанием есть никому не нужная гуманность"

А в циркулярном письме Кейтеля тогда указывалось, что человеческая жизнь в восточных странах абсолютно ничего не стоит.

25 тысяч одесситов было заживо сожжено в разных районах города. Ужасы войны сказались и на деятельности больницы.

Войдя туда, оккупанты везде поставили часовых и стали грабить продовольственные и вещевые склады. Вывезли легковые машины, киноаппаратуру, 2 рентгеновские установки, мягкую мебель, ковры и другие ценные вещи.

Как вспоминает врач Л. А. Харчева,

«они разрушили отопление и телефонную связь и вскоре вырубили на топливо старинную тополиную аллею. В переходах между павильонами была поставлена вооружённая охрана.

Чтобы пройти в павильон, нужно было миновать часового, который мог оскорбить или ударить. Однако идти было нужно, ведь в павильонах находились больные».

Транспорта в городе не было, трамваи и автобусы не работали, однако персонал ежедневно приходил пешком в больницу из разных, даже самых отдалённых уголков города. Им нужно было идти в больницу, так как здесь их ждали беспомощные пациенты.

В холодных, нетопленных отделениях без света находились больные, которых врачи и персонал посильно поддерживали добрым словом и всеми возможными средствами. Персоналу никто не платил за работу, но все аккуратно выходили в свои часы по графику, который был составлен ещё в мирное советское время.

Врач М. П. Андура рассказывала, что ни о каком лечении «не могло быть и речи». Главное было — не дать больным умереть с голоду.

В эти самые трудные дни больницей руководил профессор Е. А. Шевалёв, большой гуманист, до конца своих дней любивший больных и стремившийся всегда помочь им в беде.

Он прилагал все усилия, чтобы ещё теснее сплотить коллектив, прокормить больных, сохранить им жизнь, поддержать элементарные санитарно-гигиенические условия, чтобы не допустить возникновения инфекций.

Ведь в каждой палате содержалось около 100 человек.

На полу лежали матрацы, на которых и укладывали больных спать. В одном из углов содержали неопрятных. Освещалась эта палата одной маленькой коптилкой. Позднее для питания больных варили крапиву, потом раздобыли чечевицу.

При такой еде по тёмным коридорам больницы как тени бродили пациенты. Часть их не могла подняться и умирала от алиментарной дистрофии. За убылью больных 4 павильона пришлось наглухо заколотить.

ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА "В"

В зоне действия оперативной группы «B», действовавшей на территории Белоруссии, организованную связь между группой и отделом «эвтаназии T-4» можно убедительно доказать.

Оперативной группой «B» руководил Артур Небе — начальник уголовной полиции Рейха, входившей в систему главного управления безопасности.

А. Небе был важнейшим связующим звеном между главным управлением безопасности и Центральным бюро «эвтаназии T-4» и отвечал также за поставку газовых баллонов заведениям по умерщвлению.

Поэтому понятно, что он чувствовал себя призванным продолжить «уничтожение никчемных жизней» и в Советском Союзе.

После того, как было обнаружено, что массовые расстрелы, и в особенности расстрелы душевнобольных, представляют собой большую нагрузку на оперативные группы, что приводило к отказам выполнять приказ, запоям и психическим срывам

А. Небе по поручению Г. Гиммлера стал искать «более гуманные» или более эффективные методы уничтожения: в августе 1941 года Г. Гиммлер вместе с А. Небе присутствовал при массовом расстреле в минской тюрьме и получил при этом нервный шок.

После этого А. Небе вызвал в Минск эксперта по боеприпасам Ганса Шмидта и химика доктора Альберта Видманна, чтобы испытать взрывы и отравление газом как более эффективные формы умерщвления.

Эти приёмы умерщвления были испытаны на психически больных пациентах психиатрических больниц Минска и Могилёва.

А. Небе обосновал вызов А. Видманна, который уже работал в качестве специалиста по отравлению газом в Центральном бюро «эвтаназии T-4», тем, что он, А. Небе, не знает, что делать с имеющимися душевнобольными и не может потребовать от своих людей, чтобы они расстреливали неизлечимых психически больных

В сентябре 1941 года в лесу под Минском был произведён пробный подрыв по меньшей мере 24 пациентов Минской психиатрической больницы. Пациентов заперли в блиндаже и затем взорвали его.

Некоторые пациенты выжили после взрыва, и когда они, обливаясь кровью, попытались выкарабкаться, их вернули обратно и убили с помощью большего заряда взрывчатки. Однако из-за неуверенности в полном успехе и из-за того, что приходилось собирать далеко разбросанные части тела, этот метод не укоренился.

Немецкие «газгенвагены»,второй на снимке сделан в Польше но действовал и в СССР

А. Видманн вместе с А. Небе сразу после этого экспериментального взрыва опробовали умерщвление психически больных газообразной окисью углерода в психиатрической больнице Могилёва.

Лаборатория больницы была переоборудована в воздухонепроницаемую газовую камеру, в которую можно было впускать выхлопные газы автомобиля. Сначала там заперли по меньшей мере 5 пациентов.

После того, как оказалось, что выхлопных газов легкового автомобиля недостаточно, к металлическим шлангам, ведущим в газовую камеру, был подсоединён двигатель грузовика. Пациенты умерли за 8 минут.

Сколько пациентов было умерщвлено в ходе этого эксперимента на самом деле, в ходе судебного процесса в окружном суде в Штутгарте установить не смогли.

Сам А. Видманн дал в суде показание о том, что, по его мнению, это было продолжение акции эвтаназии на востоке. Фактически тогда и было отдано предпочтение отравлению газом как акции умерщвления, проводимой оперативной группой.

В общей сложности, помимо местных газовых камер, было задействовано 30 газовых «автомобилей-душегубок», в том числе и в оперативной группе «D», действовавшей на юге Украины, на Крымском полуострове и на Северном Кавказе.

В целом прослеживается многоступенчатый характер смертельного военного похода против пациентов психиатрических лечебниц.

Сначала военная администрация снижала продовольственное снабжение обитателей таких заведений до уровня ниже прожиточного минимума.

Так, например, врачи психиатрической больницы в Виннице в Украине получили указание военной администрации о выдаче лишь 100 г хлеба в день.

Запасы продовольствия больницы, имевшей большое подсобное хозяйство, были изъяты вермахтом.

В ответ на протесты врачей областной комиссар заявил:

«Для психически больных и 70 граммов слишком много».

Однако смерть от голода была недостаточно быстрой.

Осенью 1941 года 800 больных были расстреляны и 700 отравлены ядом.После этого вермахт использовал территорию больницы в качестве санатория и казино.

По другим данным, касающимся умерщвления психически больных в Винницкой областной психоневрологической больнице им. А. И. Ющенко,

«на территории больницы № 4 расстреляли и отравили в душегубках 1800 психически больных людей, а помещение отвели под казино для офицеров охраны ставки Гитлера»

После донесения оперативной группы «B» «особой обработке» подверглись 632 психически больных в Минске и 836 в Могилёве.

Более точная информация об умерщвлении имеется в трудовой колонии душевнобольных в Новинках, относящейся к Минской психиатрической больнице.

Убийствам предшествовал визит Г. Гиммлера, который осмотрел как отделение трудотерапии, так и отделение для хронических больных этой больницы, действующей самостоятельно на правах колонии.

Сначала, 18 сентября 1941 года, в бане больницы под надзором уже упоминающегося химика А. Видманна, были отравлены газом пациенты хронического отделения.

Врач Н. Н. Акимова ещё пыталась спасти больных отделения тяжёлых хроников, переводя их в отделение трудотерапии, но под угрозой применения силы ей пришлось покинуть больницу.

В тот же день, 18 сентября, из населения колонии были убиты в общей сложности 120 хронических больных, а все еврейские пациенты отделения трудотерапии были вывезены.

Впоследствии врач Н. Н. Акимова старалась как можно больше пациентов выписать к родным. Ситуация с питанием больных, не имеющих родственников, становилась всё сложнее.

В конце концов, 5 ноября 1941 года больницу окружили части полиции, рядом с больницей были выкопаны ямы, и оставшиеся пациенты были расстреляны

«Не помогли ни мольбы, ни просьбы. Все… вывели больных из палат, бросили их на машину, увезли и расстреляли. От ям беспрерывно доносились выстрелы. Этот день означал конец для пациентов и для больницы»

В ноябре и декабре 1941 года были увезены и расстреляны 400 пациентов 2-го клинического посёлка Минской психиатрической больницы. 300 пациентов были убиты взрывами

Оперативная группа «B» под руководством Артура Небе и Эриха Науманна действовала в тылу группы войск «Центр» и только до ноября 1941 года уничтожила 45 467 человек.

Недалеко от Москвы, в Лотошинске, окисью углерода, медикаментами, голодом, холодом и расстрелами были уничтожены пациенты больницы.

На пациентов, не погибших от холода, офицеры и солдаты вермахта устроили охоту на лошадях

ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА "А"

Оперативная группа «A» вначале под руководством доктора Бруно Штрекенбаха, а с 1942 года — Вальтера Йоста, вместе с группой войск «Север» действовала в Прибалтике.

Только в период с октября 1941 года по январь 1942 года они уничтожили, главным образом путём расстрела, 240 410 человек, в том числе 1 644 психически больных и душевнобольных инвалидов.

В психиатрической больнице в Черняковичах под Псковом пациентов под руководством немецкого врача Кольде отравили напитками и уколами. Больница была распущена.

Латвии были расстреляны пациенты больниц в Риге (709 пациентов), Даугавпилсе (760 пациентов) и Елгаве (425 пациентов), а больницы были переданы германскому вермахту под лазареты.

В Аглоне 544 пациента были ликвидированы с помощью сил латышской самообороны.

В ЦГАОР выявлен документ, подтверждающий массовое уничтожение немецкими оккупантами советских граждан, находившихся на излечении в Ленинградской психиатрической больнице им. П. П. Кащенко Никольского сельсовета. Всего было

«умерщвлено в этой больнице 1300 советских граждан… из бывших больных, а бывший больной Т. Поярчук — повешен за связь с партизанами»

Пострадали также больницы в населённых пунктах Мариамполь (Литва), Моготово, Макарьево (при участии германского вермахта) и им. П. П. Кащенко (850–900 пациентов, убиты инъекциями)

ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА "D"

Оперативная группа «D» под руководством Отто Олендорфа и Вальтера Биркампа действовала на юге Советского Союза и подчинялась 11-й армии.

Работала в основном с газовыми автомобилями. Были отравлены газом 425 пациентов психиатрической больницы в Симферополе, после того, как такое же количество умерло от голода.

Эта оперативная группа «D» докладывала об умерщвлении 810 «асоциальных типов, цыган, душевнобольных и саботажников» под Карасубаром в Крыму.

Были отравлены газом 632 пациента психиатрической больницы в Ставрополе (Кавказ).

9 августа 1942 года оперативная группа «D» отравила газом детей детского дома в Ейске на Азовском море, а также 54 тяжелобольных младенца в Спа-Терберде в Крыму

К сожалению, в рамках этой программы были также уничтожены десятки тысяч душевнобольных, проживающих на временно оккупированных территориях СССР.

МАССОВЫЕ УБИЙСТВА НА ТЕРРИТОРИИ РСФСР

В ЦГАОР имеется материал, документально подтверждающий злодеяния, совершённые на территории психиатрической лечебницы «Орловка» Петинского сельсовета Гремяченского района Воронежской области, составленный в августе 1943 года.

«Немецко-фашистские оккупанты в период с 4 июля 1942 года по январь 1943 года расстреляли на территории психолечебницы 720 советских граждан, в том числе 700 душевнобольных, находившихся на излечении в больнице — мужчин, женщин и детей; двух лечащих врачей Грузь Софью Ефимовну и Резникову Елизавету Львовну с полуторамесячным ребёнком, 13 раненых советских военнослужащих, взятых в плен, и пять мирных жителей, угнанных из г. Воронежа.

Среди уцелевших в больничном архиве документов найдены 104 листка с «историей болезни», на которой имеются пометки о смерти. На 91 листке в конце написано: «умер 14 июля 1942 года». На остальных листках помечено: «умер 15 июля 1942 года». Эти пометки были сделаны накануне расстрела душевнобольных. Далее идёт список расстрелянных душевнобольных»

Чудовищное злодеяние совершили гитлеровцы над больными в Бурашевской психиатрической больнице им. М. П. Литвинова (с. Бурашево Калининского района Тверской области).

530 душевнобольных по приказу немецких офицеров были зверски умерщвлены.

Заняв больницу, гитлеровцы сначала разграбили её продовольственные запасы и этим обрекли больных на голодную смерть, затем, приказав очистить несколько больничных корпусов, ворвались в них, сбрасывая с коек больных, которые не в состоянии сами были двигаться, многих больных закололи штыками и расстреляли тут же в палатах

А 80 больных, которых удалось вывезти в деревню Бреднево, расстреляли там на следующий день. Остальных больных фашисты в течение нескольких дней отравили и умертвили смертельными дозами наркотических средств (морфий, скополамин, веронал, амитал-натрий).

Массовое истребление людей фашистские людоеды производили по определённому плану. Если у больного процесс отравления шёл медленно, фашистские вандалы ускоряли его, насыпая своим жертвам в рот золу

С момента захвата немцами Черняковиченской психиатрической больницы Псковской области больные были лишены продуктов питания, а имевшееся больничное хозяйство, обеспечивавшее больных, было разграблено оккупантами.

В силу искусственно созданных немцами условий больные были обречены на голодную смерть и некоторые из них погибли.

Однако усилиями местных советских граждан, без ведома немецко-фашитских захватчиков, существование больных поддерживалось.

Немецкое командование, начиная с октября 1941 года, стало применять способ отравления больных под видом «экспериментального лечения», назначая больным питьё, имеющее вид кофе.

Указанное питьё давалось в количестве 50 см3 на приём внутрь. Больные, получившие назначенное «лечение», через 2–3 дня погибали. Несмотря на то, что средство давалось под видом «лечебного», больные догадывались о том, что их отравляют, и выражали протест.

Это «экспериментальное лечение» продолжалось до февраля 1942 года, причём немцы этот способ умерщвления больных неоднократно проверяли, справляясь у исполнителей отравления о смертельных исходах.

Найдя это средство отравления малоэффективным, немцы перешли к другому, более активному способу умерщвления — к отравлению больных скополамином, вводя его под кожу в плечо. Больные, получившие укол, погибали через 8–12 часов.

Во главе процесса умерщвления психически больных в этой больнице стоял немецкий врач Кольде. Погибшие больные выносились в морг, откуда отвозились и сбрасывались в ямы по 20–40 трупов в каждую. Одежда с трупов снималась и их сбрасывали в ямы без одежды и белья.

8 мая 1942 года Черняковиченская психиатрическая больница как лечебное учреждение была ликвидирована

С первых же дней временной оккупации немецко-фашистскими захватчиками Московской областной психиатрической больницы (с. Микулино Лотошинского района Московской области), в течение всего октября и начала ноября 1941 года немецкие военные власти и их сообщники организовали массовое умерщвление больных, находившихся на излечении в этой больнице.

Массовое умерщвление больных началось с их отравления окисью углерода, для чего больные были насильственно собраны в одном из корпусов больницы и подвергнуты действию газа в специальных герметически закупоренных помещениях здания корпуса, от чего в страшных мучениях погибли десятки больных.

Так как такой способ умерщвления показался организаторам слишком медленным и малодейственным, то они решили использовать все возможные способы для полного уничтожения больных.

Они травили их различными ядами. Затем слабых больных запирали в корпусах больницы и, оставаясь по нескольку дней запертыми, они умирали от голода и жажды.

Другая группа больных разгонялась по территории больницы и не допускалась в помещения, в результате чего тут же около больницы они замерзали.

На тех же больных, которые уцелели и ещё бродили по парку, немецкие офицеры и солдаты верхом на конях организовали охоту, подстреливая их из-за кустов и доставляя себе таким образом «достойное» развлечение.

Эта жуткая, средневековая расправа завершилась, наконец, массовым организованным расстрелом 264 оставшихся больных.

Завербованные для этой цели пособники обманным путём, якобы для перевозки в другую больницу, а также с помощью насилий и угроз рассаживали больных в повозки, отвозили в овраг и там под командой немецких офицеров и солдат расстреливали их, сваливая в кучу и закапывая, что продолжалось несколько дней.

Следует отметить, что каждому из сообщников, отвозивших больных к месту расстрела, немцы выдавали ровно по одному патрону на больного.

Оставшихся в живых, раненых и слабых больных, заживо погребали под землю. Совершенно случайно от этого расстрела уцелело 5 больных.

Таким образом, в общей сложности всеми вышеописанными способами — голодом, холодом, отравлением и расстрелом — было уничтожено около 700 душевнобольных Лотошинской психиатрической больницы»

Сразу после освобождения г. Курска от немецко-фашистских оккупантов стало известно о злодейском массовом умерщвлении больных Сапоговской областной психиатрической больницы, организованном немецкими властями.

Через несколько дней после оккупации г. Курска, а именно 8 ноября 1941 года, немецкий комендант города Флях и немецкий старший гарнизонный врач Керн вызвали к себе врачей этой больницы и предложили немедленно приступить к умерщвлению больных, находившихся на излечении в больнице.

Керн заявил, что он разрешает оставить в больнице не более 200–250 человек, и то наиболее выносливых и трудоспособных, обосновывая это тем, что по существующим в Германии законам все неизлечимые душевные больные подлежат физическому уничтожению, а остальные душевные больные — стерилизации.

Эти законы полностью распространяются и на оккупированные немцами территории. Аналогичное распоряжение передал от имени немецких властей посредник, переводчик немецкой комендатуры Вегеман.

Керн сказал, что больных этой «больницы следует умертвить, а мёртвые в продуктах не нуждаются». Тогда была прекращена выдача пищи больным и в больнице началась смертность на почве голода. Директор больницы привёл больницу к упадку и разложению.

Несмотря на наличие топлива, в сильные холода больница не отапливалась, больные замерзали, в палатах появился лёд. Больничные вещи и вещи, принадлежащие больным, массово расхищали.

Душевнобольные, запертые в палатах и лишённые пищи, начали пухнуть от голода и умирать.

Керн ежедневно интересовался, сколько умерло больных, и если в этот день умерло мало, то он обвинял врачей в том, что они «плохо помогают больным умирать», и требовал, чтобы «фиксировалась смертность».

От голода умерло до 400 человек.

В результате 18 декабря 1941 года на почве голода умерло 350 больных, однако это не удовлетворило немецкие власти и 18 декабря 1941 года был отдан категорический приказ немедленно приступить к массовому умерщвлению больных.

В этот же день было начато умерщвление душевнобольных, которое производилось путём введения в пищу яда — усиленной дозы опия и дачи под видом лекарства хлоралгидрата в 70% концентрации, который в такой концентрации в течение максимум суток с момента его приёма приводил к смертельному исходу.

Если же смерть у больного не наступала, ему вторично давали порцию хлоралгидрата.

Таким образом, в течение трёх суток было умерщвлено 650 человек.

Трупы отравленных были зарыты на территории больницы в щелях бомбоубежища, куда они сваливались вместе с трупами больных, умерших от голода, что доказано Комиссией Прокуратуры СССР, производившей раскопку этих щелей и обнаружившей похороненные в большом количестве человеческие останки. Больница фактически была ликвидирована, а оставшиеся 57 человек были перевезены в местечко Свобода

4 августа 1942 года в Ставропольскую психиатрическую больницу явились два немецких военных врача в сопровождении заведующего медотделом городской управы д-ра Шульца и переводчика и приказали подготовить всех душевнобольных для отправки в сёла Донское и Пролетарское, так как по существующим немецким законам душевнобольные в городе и возле города находиться не могут.

Больные должны отправляться только в одной больничной одежде без каких-либо вещей и без работников психиатрической больницы, так как в больницах сёл Донское и Пролетарское есть всё необходимое оборудование и немецкий медицинский персонал.

5 августа 1942 года в психиатрическую больницу приехали немецкие солдаты команды СС во главе с оберфельдфебелем Герингом на больших крытых автомашинах. Автомашины герметически закрывались, внутри были обиты оцинкованной жестью, без окон и без сидений.

Немцы сажали в автомашины по 70–75 больных, не проверяя по спискам и не требуя никаких других документов. После посадки больных двери автомашины немедленно закрывались и запирались на замок, крики посаженных в автомашины больных прекращались вскоре после пуска мотора автомашины.

Через час–два автомобили возвращались за следующими партиями больных.

Таким путём 5, 7 и 10 августа 1942 года из городского отделения, октябрьского отделения психиатрической больницы, из городского патронажа и из патронажа на хуторе Молочном было вывезено 632 душевнобольных, в том числе и дети, а всё имущество больницы — мягкий, твёрдый инвентарь и продукты — было расхищено.

22 августа 1942 года по распоряжению немецкого гестапо фельдфебелем Шмитцем были таким же путём вывезены 12 человек душевнобольных, поступивших в психиатрическую больницу после 10 августа 1942 года.

20 октября 1942 года из психиатрической больницы была вывезена ещё одна, последняя; партия вновь поступивших душевнобольных в количестве 16 человек тем же фельдфебелем Шмитцем.

Всего из Ставропольской психиатрической больницы было изъято и вывезено 660 человек; психиатрическая больница была закрыта. Душевнобольные, вывезенные из Ставропольской психиатрической больницы, в сёла Донское и Пролетарское не попали, а были умерщвлены.

Умерщвление душевнобольных Ставропольской психиатрической больницы было произведено путём отравления окисью углерода из выхлопной трубы в отверстии пола герметически закрытых автомашин.

Установлено, что непосредственными участниками уничтожения 660 душевнобольных Ставропольской психиатрической больницы являлись оберфельдфебель Геринг и фельдфебель Шмитц.

При отступлении немцев 21 января 1943 года из г. Ставрополя Ставропольская психиатрическая больница, построенная ещё в 1907 году, немецко-фашистскими захватчиками, к сожалению, была полностью уничтожена

СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ

Врач Минской психиатрической больницы Н. Н. Акимова по делу уничтожения больных в трудовой психиатрической колонии Новинки свидетельствует следующее.

«Больные были уничтожены в Новинках в 2 приёма. Первый раз уничтожение происходило путём отравления газом, второй раз были уничтожены остальные больные путём расстрела. Началось уничтожение больных после посещения в августе месяце колонии Новинки шефом СС полиции Г. Гиммлером.

Он осмотрел хронические и рабочее отделения колонии Новинки и уехал. В начале сентября колонию посетил генеральный комиссар Кубе в сопровождении врача генерального комиссариата Вебера.

17 сентября в час ночи меня вызвал шеф местной полицейской бригады Вернер Воленбах, находившийся в колонии, и предложил сделать обход отделений колонии. В то время колония насчитывала около 300 человек больных.

Больные были размещены в 2 рабочих отделениях — мужском и женском. Метод лечения к ним применялся — трудовой процесс. Они обрабатывали землю, которая принадлежала колонии.

Остальные 2 отделения состояли из хроников, тоже мужчин и женщин. В. Воленбах был в нетрезвом состоянии. Когда мы пришли с ним в хроническое женское отделение и стали ходить по палатам, в коридор вышла одна больная и попросила у него закурить.

Я стала успокаивать больную, просила её возвратиться в палату, но она меня не послушала. Тогда В. Воленбах вынул пистолет и на моих глазах больную застрелил. Он приказал ночью захоронить убитую, смыть кровь.

Я была сильно потрясена случившимся и на рассвете поехала во Вторую больницу посоветоваться с главным врачом больницы, как же в дальнейшем бороться с такими поступками немцев. Но главный врач — доктор Афонский ответил, что на немцев нам теперь жаловаться совершенно некуда.

Возвратившись в колонию 18 сентября, я заметила на её территории необычайную обстановку. На дворе, обычно оживлённом, абсолютно никого не было, а возле конторы и на территории колонии стояло несколько грузовых и легковых машин.

Я пошла по пустынной территории и недалеко от маленького хронического отделения встретила второго врача колонии — доктора Китаевича.

Он был страшно взволнован и рассказал мне, что приблизительно за полчаса до моего возвращения на территорию колонии приехал офицер СС полиции в сопровождении химика и приказал доктору Китаевичу подготовить человек 20 больных на предмет испытания действия какого-то газа.

Больных было приказано привести в помещение бани, находящейся тут же на территории колонии, а всех жителей с территории колонии убрать в свои дома.

Я пошла вместе с доктором Китаевичем к бане, возле которой стояли грузовые и легковые машины. Около машин возился немец, назвавший себя химиком. От машины отходил шланг к дверям бани.

Из окна бани шла другая труба к генератору другой машины. Баня была герметически закрыта, в ней было помещено несколько человек больных.

Через полчаса немцы открыли двери бани и стали бросать на машины трупы. Машины с трупами ушли с территории колонии.

Когда я возвращалась в отделение, мне встретился тот офицер, который руководил отравлением больных. Он говорил по-русски и возмущённо накинулся на меня, спрашивая, на каком основании я шатаюсь на территории, в то время как отдан приказ, чтобы никого не было. Я ему ответила, что хожу по колонии потому, что являюсь главным врачом и желаю знать, что тут происходит с моими больными. Он мне ответил, что это меня не касается, и предложил мне сейчас же убраться.

Я пошла всё-таки в тяжёлое хроническое отделение для того, чтобы отобрать более сознательных больных, перевести их в рабочее отделение и этим спасти.

Я уже наметила нескольких больных, но в это время тот самый офицер в сопровождении шефа местной полиции стал барабанить в окно, предлагая мне немедленно уйти, и при этом заявил:

«Если Вы немедленно не уйдёте, вас уберут». Я ему стала объяснять, что я здесь являюсь врачом и желаю лечить больных. Он мне сказал, что ему всё равно и что если я не послушаюсь его, то он меня отправит вместе с больными. Я вынуждена была уйти.

В этот день они уничтожили хронических больных в количестве 120 человек, а на следующее утро вывозили на машине евреев, находившихся в рабочем отделении. Тех больных, которые не были уничтожены путём отравления газом, немцы расстреливали.

Таким образом, первый раз было уничтожено около 200 больных. Остались больные рабочего отделения.

В конце октября на территорию колонии была послана бригада жандармерии, шефом её являлся Шмидт, а его заместителем — Митман. Жандармы неоднократно заходили в рабочее отделение и избивали больных нагайками.

Больных, которые имели родных и могли кое-как самостоятельно работать, я совместно с доктором Китаевичем вывезла из больницы. Остальные больные, которые никого не имели, оставались у нас и их надо было кормить. 4 ноября я поехала в городскую управу для того, чтобы выписать продукты на больных.

В управе мне заявили, что продуктов они выдавать не будут, так как больница закрыта. Я попросила начальника отдела здоровья при городской управе пройти со мной в генеральный комиссариат к Веберу для того, чтобы выяснить этот вопрос.

Начальник и его сотрудники отказались со мной идти в генеральный комиссариат, и я пошла к Веберу одна. В то время его не было, и меня принял его заместитель. Он мне разрешил продлить кредит до 15 ноября и выписал питание.

Но ввиду того, что рабочий день кончался, я с этой бумажкой поехала домой. Когда я приехала в колонию, то увидела, что больные очень встревожены. Они заявили мне о том, что их заставляли рыть какие-то ямы недалеко от больницы, приблизительно на расстоянии 1 км.

Им объяснили, что эти ямы роют для установления каких-то пушек. Я, уже наученная горьким опытом предыдущего уничтожения, тоже очень расстроилась и взволновалась. Я спросила немца В. Воленбаха, что здесь происходит. Он меня успокоил и заявил, что ямы вырыты для установления орудий. Я успокоилась, успокоила больных и ушла домой.

На рассвете следующего дня, т. е. 5 ноября 1941 года, ко мне пришёл хозяйственник и заявил о том, чтобы я в колонию не ходила, потому что туда приехала большая полицейская группа, которая окружила колонию и будет расстреливать больных.

Я вышла из дому часов в 6 утра, но в колонию не входила, я находилась около ларька, недалеко от больницы. Я заметила следующую картину: возле рабочего отделения, где размещались мужчины, стояла большая охрана из полицейских.

Как я уже показала, в рабочем отделении находились сознательные больные. Видя угрожающую им опасность, больные пытались выскочить через окна второго этажа, но и тех, кто выскакивал, сейчас же схватывали, бросали в машину и отвозили к тому месту, где была вырыта яма.

То же самое происходило и с женщинами. Никакие мольбы и просьбы не помогали. Все, в том числе и Митман, выводили больных из комнат, бросали их в машину, отвозили и расстреливали. Беспрерывно с места расположения ямы были слышны выстрелы. В этот день было покончено с больными и с больницей»

О. И. Ольшевский, главный врач Минской областной психиатрической больницы, свидетельствует об уничтожении фашистскими захватчиками душевнобольных граждан, находившихся на излечении в г. Минске, во 2-м клиническом городке, в ноябре–декабре 1941 года, следующее.

«…События, о которых я расскажу, относятся к ноябрю и декабрю 1941 года. Произошли они в г. Минске, во 2-м клиническом городке, где и работал врачом. Осенью 1941 года в психиатрическом отделении 2-й клинической больницы было около 400 больных, которых по состоянию здоровья нельзя было отпустить домой. Приблизительно в ноябре месяце военными немецкими властями было предписано подготовить к отправке в г. Могилёв и в трудовую колонию Новинки больных, страдающих хроническими заболеваниями.

Спустя несколько дней отделение, в котором находились больные, было окружено отрядами полиции и началась погрузка больных на подошедшие крытые машины. Погрузка больных производилась в грубой, жестокой форме, сопровождавшейся угрозами применения оружия, резиновых палок как в отношении персонала, так и в отношении больных. Всего было вывезено около 300 человек, причём в это число, независимо от состояния здоровья, вошли все больные евреи.

Вечером этого же дня от людей, сопровождавших машины, хотя им было запрещено под угрозой смерти что-либо рассказывать, мне стало известно, что все больные были уничтожены на ст. Колодищи путём применения взрывчатых веществ.

В первых числах декабря того же 1941 года отделение снова было неожиданно окружено отрядом полиции и началось изъятие больных. Больных было взято около 100 человек. О дальнейшей судьбе этих больных я не знаю, так как попытки вступить в объяснение были не допущены под угрозой расстрела на месте. Но, судя по тому, что в декабре месяце больные выводились из отделения в одном белье и усаживались в не отеплённые машины, было ясно, что больные вывозились на уничтожение.

Следовательно, в ноябре и декабре 1941 года из 2-го клинического городка было вывезено и уничтожено около 400 ни в чем не повинных, беспомощных, тяжело больных людей…»

Следует отметить, что в десятках других психиатрических больниц, не отмеченных в данной статье, были уничтожены все пациенты, здания и сооружения разрушены, а имущество разграблено.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По приблизительным оценкам в Польше было убито 20000 пациентов психиатрических лечебниц, и 20000 в Советском Союзе,к этому добавляются 40000 жертв «эвтаназии» в окупированной Франции.

Это при учете 200 000 уничтоженных в Германии.

Это лишь короткое перечисление зверств нацистов над мирными гражданами СССР.

Об этом довольно быстро забыли--но время напомнить.