О той войне незнаменитой

 

Пытаясь разобраться в причинах сегодняшнего отношения к событиям на Украине, я вдруг со стыдом припомнил историю больше чем 20-летней давности.

Немногие из нас, но все же не так чтобы уж совсем немногие, стыдятся первой чеченской войны. О ней, о войне развязанной «демократическим президентом» в славные 90-е, как-то неприятно вспоминать: начинает рушиться миф про хорошего Ельцина и плохого Путина.

Но была война, о которой не вспоминает вообще никто – война в Абхазии. И была она в самые светлые демократические годы – 92-й и 93-й. Но никто – включая и меня, конечно – не обратил на ту войну никакого внимания тогда, да и сегодня не вспоминает. Но я расскажу о себе.

Среди всех советских республик я больше всего любил Грузию. Прежде всего – за щедрость души. Я объездил и обошел ее едва ли не всю – кроме Тушетии: с Тушетией у нас не получилось: не нашли тропы, а когда нашли, не было уже времени.

Любил я и Абхазию – как часть Грузии, иначе ее трудно было воспринимать. Разные грузинские провинции довольно сильно отличаются друг от друга: горная Хевсуретия кажется совсем не такой, как приморские Аджария или Гурия, но всё это – одна страна, один народ. Так же и с Абхазией: не совсем похоже, но одно и то же. Этнических грузин там было 43%, абхазов – 17% (перепись 79-го года). Но для приезжего, и даже для частого гостя, каким был я, отличить одних от других было невозможно. Там и русских-то от грузин можно было отличить разве что по внешности. Я уж не говорю про греков или евреев. Всё это был один народ.

Конечно, исторически этот народ сложился не при Адаме. История Абхазии 19-20-го веков сложна и трагична: ее и завоевывали, и колонизировали, и депортировали... Но к времени Брежнева всё успокоилось – этот был цветущий и очень богатый край без намеков на какую-то внутреннюю напряженность. Ну, или – почти без намеков.

В общем, я любил и Грузию, и Абхазию. Но в 90-93-м годах жизнь была такой кипучей, так много происходило и так много было о чем думать и чем заниматься, что я просто не обратил внимание на тот огонь, который разгорался и был разжигаем в Абхазии в самые светлые демократические годы. То есть телевизор и газеты что-то сообщали. Но особенно задумываться о происходящем мне было недосуг. А происходило вот что.

В августе 90-го, за год до падения СССР, когда это падение еще нельзя было себе представить, Абхазия объявила о суверенитете, приняла Декларацию и объявила себя союзной республикой, а не автономной республикой в составе Грузии. Тогда, в 90-м многие делали что-то такое. Например, Башкирия объявила себя не частью РСФСР, а Башкирской ССР. Бурятия – Бурятской ССР, правда в составе РСФСР...

А началось всё на год раньше, в 89-м, когда охваченная после тбилисских событий идеей независимости Грузия в первый раз повела себя в Абхазии ненужно агрессивно. В 91-м году огонь продолжал разгораться: Грузия стремилась к выходу из СССР, а негрузинская часть населения Абхазии была склонна сохранить СССР и отделиться от Грузии, пугавшей негрузин ростом того, чего раньше не было вовсе – грузинского национализма. Продолжил он разгораться и в 92-м, после свержения Гамсахурдия, чья политика в отношении абхазского вопроса казалась еще более-менее взвешенной, и возвращением в Грузию Шеварнадзе.

В августе 92-го года Грузия решила отстаивать свою территориальную целостность силой.

И, наверное, отстояла бы. Если бы не «братская помощь народа РФ народу Абхазии». «Братскую помощь» оказали горские народы (прежде всего, чеченцы под руководством еще только начинавшего свою карьеру Шамиля Басаева; в Абхазии он побывал и командующим одним из фронтов, и замминистра обороны Абхазии) и их товарищи по оружию – казаки. Вам ничего всё это не напоминает?

В активной фазе война продолжилась год – по сентябрь 93-го года, и еще около года ушло на окочательное успокоение ситуации, в результате которой Абхазия стала по сути протекторатом РФ, в каком статусе пребывает и сегодня. Для грузинских 45-ти процентов населения Абхазии война стала великой трагедией: число убитых точно не известно и сегодня (называют цифру 10 тысяч), остальные (250 тысяч – половина населения Абхазии) были вынуждены бежать. Женщины, дети, старики... Родившиеся и прожившие всю жизнь на этой земле.

Но я хочу рассказать не о войне – о себе. В мае 92-го я побывал в Западной Абхазии – от Гагр до Афона: воздух уже был напитан предчувствием войны. И по мере того, как война шла, я знал об этом: в те годы телевизор еще вполне можно было смотреть. Помню, что я с грустью наблюдал все эти события в такой любимой мной стране. Правда, информация о них была очень куцей. А интернета тогда не было. Но при желании, думаю, информацию добыть было бы можно.

А еще можно было просто задуматься и сообразить, что поразительная сила «абхазского сопротивления», не имевшего изначально никакого оружия, может объясняться только одним: что РФ ведет против Грузии необъявленную войну, «помогая» людьми и оружием. Что завоевали Абхазию граждане РФ, вооруженные оружием из РФ и прошедшие вместе с оружием через границу РФ и Грузии (Чечня с Абхазией не граничит).

Можно обо всем этом было бы догадаться. И возмутиться. Но у меня было очень много других дел. И я не задумался. Не догадался. И не возмутился.

И не только я. Я не помню никого, кто выступил бы против политики РФ в отношении Грузии – принуждению к участию в СНГ (Грузия изначально в него не вошла) всеми возможными методами. Включая и те, которые обернулись смертью тысяч людей. Политики, проводимой самым демократическим правительством. Ну, с коммунистами-националистами понятно – с них взятки гладки. Но ведь и демократы не выступали против. Вот что пишут сейчас об этом сами абхазы: «Большую пропагандистскую и иную работу по оказанию помощи страдающему народу Абхазии проводили известные политические деятели России: Сергей Бабурин, Елена Боннер, Владимир Жириновский, Константин Затулин, Геннадий Зюганов, Валерия Новодворская, ныне покойная Галина Старовойтова...». Как вам компания?

Но я не о компании – я о себе. Я-то что? Ведь можно было бы во всем разобраться, понять, может быть, даже и попытаться что-то сказать публично. Но я ничего этого не сделал. Ну, не выступил – это еще ладно, в те годы я и представить не мог, чем буду заниматься через 20 лет. Но – понять, понять-то, что происходит, я, тридцатипятилетний ученый вполне демократических убеждений был просто обязан. Не понял. Не стал заморачиваться с пониманием. Слишком много было других, более важных дел. Вот за что сегодня стыдно...

Не здесь ли ключ к пониманию отношения общества РФ к тому, что происходит сегодня на Украине?