ХАОС ИЛИ ИМПЕРИЯ?

Фрэнсис Паркер Йоки (18 сентября 1917 – 16 июня 1960) был американским политическим мыслителем и полемистом, известным, в первую очередь, своей нео-шпенгерианской книгой «Империя: Философия Истории и Политики», изданной под псевдонимом Улик Варандж в 1948. Эта книга на 600 страниц приводит доводы в пользу основанного на культуре, тоталитарного пути для сохранения Западной культуры.

Четвертая глава. Америка

Использование американской внешней политики с 1933 года

Как уже упоминалось в главе о культурном паразитизме, антисемитские эксцессы в России после Русско-японской войны (1904-1905) привели к разрыву дипломатических отношений между Россией и Соединенными Штатами Америки. Так как никогда прежде эксцессы расового, культурного, национального или религиозного характера, направленные против нееврейских частей населения в России или любой другой стране, не приводили к тому, что американское правительство разрывало дипломатические отношения, этот факт можно было толковать только как показательный пример культурного искажения. Побуждение к этому сенсационному шагу международного значения исходило от определенных элементов в окружении тогдашнего президента Теодора Рузвельта, которые принадлежали к тому же единству культуры-государства-нации-народа-расы, что и жертвы погрома.

Историки могут проследить появление культурно-патологических явлений в американской внешней политике примерно с 1900 года. Здесь, тем не менее, мы рассмотрим период с 1933 года, года, который был судьбоносным как для Америки, так и для Европы.

Первым не рутинным действием революционного режима, после предварительного укрепления его власти, стало дипломатическое признание большевистской России. Для явно рассерженной американской общественности это решение скрашивалось тем, что это, мол, было лишь политически совершенно безобидным рутинным действием без идеологического значения. В действительности это стало началом сотрудничества Вашингтона и Москвы, продолжавшееся, с лишь поверхностными перерывами, до тех пор, пока русские и американские армии не встретились в сердце запада, втоптав в пыль и Лондон, и Берлин.

В 1936 году большевистская революция и европейский авторитарный дух двадцатого столетия столкнулись на полях сражений в Испании. Функционеры расположенного в Америке режима частным образом выражали свои симпатии Красной Испании. Однако недвусмысленная оппозиция католической церкви против американской помощи испанским большевикам предотвратила интервенцию. Католическая церковь в Америке насчитывает двадцать миллионов приверженцев, а искажающий культуру режим еще не достаточно укрепил свою власть и потому пока не мог пойти на внутриполитический конфликт, который повлекла бы за собой его интервенция. Режим как раз готовился провести  во второй раз президентские выборы, и в предвыборной борьбе ему еще противостояли большие организованные группы. Ошибка во внешней политике в тот момент могла бы оказаться для него роковой. Благодаря своим превосходным предвыборным приемам режим остался у власти. В октябре 1937 года открыто началась подготовка к Второй мировой войне. Официально было заявлено, что американское правительство устанавливает «карантин для агрессоров». Органы пропаганды уже идентифицировали слово «агрессор» с Европой и с хранителями европейского будущего. Чтобы удовлетворить национальные элементы, Япония также причислялась к агрессорам, но режим по-прежнему снабжал Японию жизненно важными видами сырья для ее военной промышленности, одновременно отказываясь от продажи сырья в Европу и бойкотируя импорт европейских товаров, поступавшие из областей, которыми не правил искажающий культуру режим.

Осенью 1938 года политическая сцена для мировой войны была готова. Пропаганда почти половины Европы была приведена под контроль Вашингтона, и правительства почти половины Европы стали марионетками Вашингтона. Присоединение Богемии к Европе, результат взаимного соглашения четырех европейских руководителей, которые самостоятельно принимали свои собственные решения, пресекло, вопреки самой тщательной подготовке, планы вашингтонского режима. Но американское казначейство находилось в распоряжении у режима в форме «стабилизационного фонда», и режим мог использовать его миллиарды, не будучи обязан отчитываться об этом.  Субсидии, которые его пропагандисты получали в европейских странах, теперь возросли настолько, что вследствие этого вскоре почти половину Европы убедили ненавидеть руководителей, предотвративших внутриевропейскую войну.

Так как непосредственной возможности для войны в Западной Европе не было, для следующего инцидента требовалось восточное соседнее государство, и поэтому Польша оказалась втянутой в планы Вашингтона. Польское правительство, якобы защитник национальных интересов Польши, вызвало безнадежную войну, и непосредственно после этого Россия публично согласилась с разделом Польши. Правительство, инициировавшее начало войны, после этого сразу исчезло, и никто больше никогда ничего о нем не слышал. Оно заработало себе свою пенсию. Но в то время, однако, внутренняя американская пропаганда распространяла утверждения, что Польша якобы могла бы оказывать сопротивление в течение долгих лет.

В 1940 году война становилась серьезной. Франция и Нидерланды за несколько недель оказались отрезаны от Америки. Американскому режиму пришлось прийти к выводу, что его контроль над Европой потерпел значительный ущерб. Кроме того, он имел дело с собственным населением, которое не только не проявляло военного восторга, но с явно враждебным духом сопротивлялось любому вмешательству в войну, которую сама вашингтонская диктатура и спровоцировала. Вследствие этого линия движения сторонников невмешательства (нейтралитета) была принята даже культурным губителем, а пропаганда выдумывала, что экспорт боевой техники был способом удержаться в стороне от войны. Другими словами: такое ограниченное участие якобы и было невмешательством. Для населения без политического сознания в стране без традиции, государства и высокой истории это звучало убедительно, и направленное жестко против вмешательства настроение масс было, таким образом, поставлено на службу интервенционистских планов Вашингтона. Ограниченное участие становилось все меньше ограниченным. Закон, который национальные элементы приняли задолго до войны, чтобы предотвратить этот вид военного участия, был отодвинут циничным способом. Американские экспедиционные войска были посланы за границу, американским кораблям было приказано атаковать европейские корабли в открытом море, торговые суда европейского происхождения конфисковались – и все это исходило от правительства, которое всему миру зачитывало прямо-таки папские энциклики в защиту международного права.

После того, как театр военных действий распространился на большевистскую Россию, отношения с Европой были разорваны в течение двух недель. Но внутриполитическая ситуация все еще препятствовала Вашингтону приступить к непосредственному участию в войне, а Европа не поддалась на провокации той необъявленной войны, которую Америка вела на море. Единственный оставшийся американский бастион в Европе был британским островом, и он удерживался только политическими и финансовыми средствами и путями, которые могли быть прерваны в любой момент. Чтобы война не смогла закончиться европейской победой над азиатской Россией, требовалось непосредственное вмешательство Америки с использованием всего ее военного потенциала.Европейская победа привела бы к общему урегулированию всех старых политических спорных вопросов Западной Европы и вследствие этого к европейскому единству культуры-нации-государства-народа-расы при авторитарной политической основе, неприступной для культурного искажения, что, кроме того, уже одним своим примером неизбежно вызвало бы американскую национальную революцию против искажающего культуру режима.

Так как все усилия сделать из Европы врага с помощью необъявленной войны не принесли желаемого результата, они теперь стремились вызвать войну на Дальнем Востоке, чтобы после такого обходного маневра добиться участия в настоящей войне, войне против европейской цивилизации. C этой целью в ноябре 1941 года японскому правительству был предъявлен ультиматум, который потребовал от Японии освободить все территории, захваченные японцами с июля 1936 года. Ответом Японии было уничтожение американских линкоров в Пёрл-Харборе в декабре 1941 года. Общественные и официальные расследования, проведенные после войны национальной стороной, привели логичные доказательства того, что вашингтонский режим знал о предстоящем нападении и ему был известен даже день нападения, так как он мог читать японские радиограммы.

Тем не менее, режим не принял военных мер предосторожности и цинично пожертвовал тысячами американских солдат и матросов. Машина пропаганды была уже подготовлена к тому, чтобы обвинить Европу в японском нападении, но объявление войны Европой спустя несколько дней после этого нападения, сделало такую пропаганду бессмысленной.

С тех пор 80 % американских военных усилий были направлены на войну против ненавистной европейской цивилизации. Австралия и Индия оставались без внимания, за исключением слабых мероприятий для прикрытия от второй волны японского наступления, которой так и не произошло. Но если бы она случилась, то белое население Австралии оказалось бы под управлением Японии – вследствие патологического искажения западной цивилизации. Европейцам следовало бы запомнить знаменательное заявление американского командующего (Дугласа Макартура – прим. перев.), которое он сделал летом 1942 года как раз в этой находящейся под угрозой части белого мира: «Будущее цивилизации покоится на славных знаменах русской армии». Из этого становится очевидным, что и для высокопоставленных военных однородность мышления – это тоже необходимое предварительное условие.

*

Ведение войны Америкой, на высшем уровне, резко отличалось от  принципов чести, всегда являвшихся определяющим фактором в действиях европейских наций и их руководителей. Главный удар по Европе был нанесен самолетами-бомбардировщиками, дислоцировавшимися на европейском острове, который был занят в 1942 году американскими войсками. Воздушные бомбардировки почти полностью направлялись только против европейского гражданского населения, хотя было прекрасно известно, что этим нельзя достичь никакого приемлемого решения. Американская пресса кровожадно вещала о «block-busters» («разрушителях жилых кварталов»), имея в виду бомбы, каждая из которых могла уничтожить целый жилой квартал и убить несколько сотен людей. С гордостью демонстрировались фотографии, где можно было видеть результаты этого позорного ведения войны против семей и жилых мест. Раскручивалась пропаганда, что каждый, кто сопротивлялся армиям или идеологии Америки, является преступником, и должен будет отвечать на «судебном процессе» за свои «преступления».

Европе не в новинку была американская пропаганда ужасов – распространение измышлений о зверствах. Вследствие низкого интеллектуального уровня из-за культурного искажения и культурной реакции в Америке что-то подобного рода воспринимается буквально, тогда как в Европе понимают, что это собой представляет – а именно, массовая пропаганда для малоразвитых. Так американская пресса распространяла во время Первой мировой войны истории об ужасах, которые совершили – естественно – противники американских войск. Как место происшествия этих историй была избрана Бельгия, и утверждалось, что немецкие оккупационные войска распинали на крестах мирных бельгийцев. Но и это еще не все: грудным детям отрубили руки и так далее. В Америке все это приняли настолько серьезно, что после войны в Бельгию отправилась делегация американских журналистов, чтобы расследовать эти истории, и потом она сообщила американской общественности, что они оказались ложью. Потому в Европе не приняли всерьез тезис, что каждый, кто сопротивляется Америке, в силу самого этого факта является преступником. Но он послужил для того, чтобы подготовить американский народ к преступлениям, которым предстояло совершиться после войны в Европе.

Наконец, руководство, годами рассказывавшее о «военных преступлениях», ведя одновременно войну против гражданского населения, в 1945 году вооружилось снарядом, который можно было использовать только против гражданских лиц – атомной бомбой. В тогдашних тактических условиях эта бомба не могла применяться против вооруженных сил, а только против крупных городов, где во время войны практически не было мужчин в  годном к военной службе возрасте. Эту бомбу сбросили без каких-либо эмоций и без предупреждения, и за несколько секунд она уничтожила сотни тысяч гражданских лиц.

После Второй мировой войны американская внешняя политика по-прежнему шла тем же путем. С оккупированной Европой обращались как с территорией, отданной на разграбление. Фабрики демонтировались и машины отправлялись в Россию; другие технические устройства подрывались, что было частью обдуманного политического плана разрушения европейского промышленного потенциала. С населением обращались как с неполноценными людьми, и против него применялась политика искусственного голода, продолжавшаяся даже еще в 1948 году.  Хотя Америка, без каких-либо моральных обязательств, вывозила продукты во все части мира, она, тем не менее, отказывалась поставлять  достаточное количество продовольствия в оккупированную Европу, чтобы помочь людям там выжить. Установленные продовольственные нормы были далеки от необходимого для здоровья качественного и количественного минимума, и вскоре истощение, кожные болезни, инфекционные заболевания и заболевания упадка начали вызывать смерть миллионов. В первом диком опьянении «победой» американская армия даже запрещала своим солдатам разговаривать с населением. Этот запрет был отменен только тогда, когда приговоры военных трибуналов стали слишком многочисленными, и его сменили на интенсивную пропаганду ненависти среди американских войск. С европейским населением обращались, как будто бы оно стояло намного ниже победоносных американцев. В официальных декларациях их называли «местным населением». В общественных зданиях они не могли пользоваться теми же туалетами и умывальниками, что и стоящие намного выше их американцы: белые и негры. Их дома конфисковались в большом масштабе. Американские солдаты и гражданские лица могли вызывать свои семьи из Америки и заселялись в неповрежденные дома, в которых проживали, вероятно, пятнадцать или двадцать представителей «местного населения». Большей частью жителям разрешалось взять с собой только одежду и продукты. Не принималось никаких мер, чтобы как-то разместить людей, лишившихся таким образом своего жилья, ибо они рассматривались как люди низшего сорта и обращались с ними соответственно. Это население было лишено права физически защищаться от американцев. Европейцы, которые в ответ на удар американца, давали ему сдачи, сразу осуждались американскими военными судами к тюремному заключению.  Ходил слух, что одного европейца, якобы назвавшего американского военнослужащего-еврея «грязным жидом», осудили на два года тюрьмы.  

Это позорное поведение американских оккупационных войск –  достаточное доказательство наличия чуждых культуре элементов, так как никакая европейская нация или колония не могла бы позволять себе такие действия. Одна лишь ее внутренняя сущность, тысячелетняя традиция, запретили бы ей это. Какая европейская нация опустила бы женщин другой европейской нации до статуса наложниц и запретила бы браки между собственными гражданами и гражданами любой другой европейской нации? Однако именно это делало американское руководство. Оно разрешало конкубинат, но запрещало брак. Как последствие этой политики в оккупированной Европе венерические болезни принимали масштабы настоящих эпидемий. Среди этого голодающего, страдающего от болезней населения американские солдаты и их семьи живут, защищенные винтовками и колючей проволокой, в домах, которые пощадили их бомбы, и едят не подлежащую никакому нормированию пищу. В таких условиях развиваются не самые лучшие качества. В начальный период оккупации «лишние» продукты и предметы одежды даже сжигались на глазах голодающего и мерзнущего «местного населения».

Когда летом 1947 года из-за распределения продуктов назревал голодный бунт, один из американских губернаторов официально заявил, что у американского народа нет никаких обязательств – ни по международному праву, ни моральных – кормить подчиненное население в занятой Европе, и что в случае восстания оно будет подавлено штыками и пулеметами. Описанное здесь это только часть картины того, что происходило всюду в занятой американцами Европе. Это по-прежнему происходит, и это имело глубокое и широкое влияние на европейское мышление.

http://velesova-sloboda.vho.org/philosophy/yockey-haos-ili-imperiya.html

ХАОС ИЛИ ИМПЕРИЯ?
Запад между закатом и новым началом

1