Во саду ли.

у памяти прошлого нет
какая же правда в словах
как прежде в малиновых снах
лечу на губительный свет...

Смеёшься, роняешь ягоду. Алой рассветной росой  стекает сок.
И небо, и губы одинаково сладки, желанны.
Что выбрать?
А я художник от слова «худо».
Худо, ох худо мне: не сберёг свою акварель!
Смелая ты, свободно и спокойно согласилась быть моим холстом.
Рисую по тебе малиной, вздрагиваю, если вздрагиваешь ты от прикосновения.
Моих ли пальцев, губ, ягод?
Непослушные, так и норовят скатиться, затеряться,
притаиться в спелой хмельной доступности.
Но губы опережают, ловят, пьянятся запретным соком.


Руки плетут, руки поют, просят, берут.
Горький мой малинник, тайная дорожка-тропка заплетённая,
изученная и непознанная, заласканная, зацелованная.
И время замирает, медленно оседают песчинки вечности на дно души.
Малиновые дети малинового танца кружатся под струями неистового водопада…Беспечные и юные, вечные как обещание.
Не береглись. И однажды утро состарилось и поседело.
Опустел, посветлел малинник.
Печальным шёпотом исходит память.
Пью горечь поздней ягоды. Вязкой оскомой гнетут мысли о тебе.
В моей палитре нет алого.
Прошлое штрихами тумана.
Тает, исчезая, капелька.
Ни тебя… ни неба…