Русофобам о Русских

Здравия, друзья! Поздравляю всех с Днём Победы!!!

1. Высказывания великих иноземцев

"Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но Русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя!"

— Отто фон Бисмарк, первый канцлер Германской империи.

"Русские люди никогда не будут счастливы, зная, что где-то творится несправедливость",

— Шарль де Голль, французский государственный деятель, президент Франции.

"Русским людям не нужны материалистические "ценности" Запада, не нужны сомнительные достижения Востока в сфере абстрактной духовности, не имеющей ничего общего с реальностью",

— Альберт Швейцер, немецко-французский мыслитель.

"Русским людям нужна Правда, и они ищут её, прежде всего в жизни"

— Франсуа де Ларошфуко, французский писатель-моралист.

"Жить по Правде — это по-русски!",

— Уильям Томсон, английский физик.

"Русские люди добросовестно и безвозмездно трудятся, если в обществе есть нравственная идея, праведная цель",

— Фридрих Гегель, немецкий философ.

"Концепция добронравия — жить по совести — это по-русски",

— Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании.

"Русскость — это мировоззрение справедливого жизнестроя",

— Станислав Лем, польский писатель.

"Общинность — в крови у Русских людей",

— Имре Лакатос, английский математик.

"Ради праведной идеи Русские люди с радостью трудятся, даже находясь в заключении, и тогда они не чувствуют себя узниками, — они обретают свободу",

— Адам Смит, шотландский экономист и философ.

"Русская душа — это щедрость, не знающая границ",

— Далай-Лама, духовный лидер тибетского народа.

"Абсолютная трезвость — это по-русски! Русские люди не нуждаются ни в чём сверх меры", — Бичер Генри Уорд, американский религиозный и общественный деятель.

"Мера — есть суть Русской цивилизации",

— Клод Гельвеций, французский философ.

"Русская культура не приемлет разврат",

— Иоганн Вольфганг Гёте, немецкий писатель.

"Русские люди не терпят всякой мерзости!",

— Генри Форд, американский инженер.

"Русские люди никогда не живут по принципу "моя хата с краю, ничего не знаю"",

— Томас Джефферсон, американский просветитель.

            "Жить для себя", "работать на себя", прожигать жизнь в различных удовольствиях — это не по-русски",

— мать Тереза, основательница и настоятельница католического Ордена милосердия.

"Русские люди неустанно работают на преображение себя и окружающих от человекообразия к Человечности!",

— Дюма Александр, французский писатель.

"Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах русских… Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути…"

— Отто фон Бисмарк.

2. Русские глазами врагов

"… Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся"

Из воспоминаний проигравших.

Дневник немецкого солдата, который воевал под Сталинградом, попал в плен, а в 1953-м, здоровый и счастливый, вернулся домой. Потом в Западной Германии был издан его дневник (ссылки на первоисточник не обнаружено).

Он пишет:

"1 октября. Наш штурмовой батальон вышел к Волге. Точнее, до Волги еще метров 500. Завтра мы будем на том берегу и война закончена".

"3 октября. Очень сильное огневое сопротивление, не можем преодолеть эти 500 метров. Стоим на границе какого-то хлебного элеватора".

"6 октября. Чертов элеватор. К нему невозможно подойти. Наши потери превысили 30%".

"10 октября. Откуда берутся эти русские? Элеватора уже нет, но каждый раз, когда мы к нему приближаемся, оттуда раздается огонь из-под земли".

"15 октября. Ура, мы преодолели элеватор. От нашего батальона осталось 100 человек".

А дальше: "Оказалось, что элеватор обороняли 18 русских, мы нашли 18 трупов". И их две недели штурмовал батальон (350-700 человек).

Начальник штаба 4-ой армии вермахта генерал Гюнтер Блюментрит писал:

"Близкое общение с природой позволяет русским свободно передвигаться ночью в тумане, через леса и болота. Они не боятся темноты, бесконечных лесов и холода. Им не в диковинку зимы, когда температура падает до минус 45. Сибиряк, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, еще выносливее, еще сильнее…Мы уже испытали это на себе во время Первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с сибирским армейским корпусом".

"Для европейца, привыкшего к небольшим территориям, расстояния на Востоке кажутся бесконечными… Ужас усиливается меланхолическим, монотонным характером русского ландшафта, который действует угнетающе, особенно мрачной осенью и томительно долгой зимой. Психологическое влияние этой страны на среднего немецкого солдата было очень сильным. Он чувствовал себя ничтожным, затерянным в этих бескрайних просторах" "Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность не дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад".

"Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной Армии… Гитлер отказывался верить, что советское промышленное производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведений относительно русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность. Трудно было достать даже карты, так как русские держали их под большим секретом. Те карты, которыми мы располагали, зачастую были неправильными и вводили нас в заблуждение. О боевой мощи русской армии мы тоже не имели точных данных. Те из нас, кто воевал в России во время Первой мировой войны, считали, что она велика, а те, кто не знал нового противника, склонны были недооценивать ее".

"Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным".        

"От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы. Гитлер даже создал специальную саперную команду, которая должна была разрушить Кремль. Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с каждым днем возрастало…"

Из воспоминаний немецких солдат

"На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть".

/Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер/

"В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов".

/Офицер 7-й танковой дивизии/ Sevastopol

"Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата.

Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…"

/Танкист группы армий "Центр"/

"Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!" /Артиллерист противотанкового орудия/

Из воспоминаний Люфтваффе

"Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям…Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание…"

/Генерал-майор Гофман фон Вальдау/

"Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!"

/Один из солдат группы армий "Центр"/

"Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись".

/Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии/

Из воспоминаний Артиллеристов.

"После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий "Центр", насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. "Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов".

"Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть".

/Ефрейтор Фриц Зигель в своем письме домой от 6 декабря/

"В самый первый день, едва только мы пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней ужасы".

/Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер/

"На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть".

/Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер/

"В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов".

/Офицер 7-й танковой дивизии/ Sevastopol

"Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…"

/Танкист группы армий "Центр"/

"Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!"

/Артиллерист противотанкового орудия/

Люфтваффе

"Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям…Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание…"

/Генерал-майор Гофман фон Вальдау/

"Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!"

/Один из солдат группы армий "Центр"/

"Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись".

/Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии/

Артиллеристы

"После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий "Центр", насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. "Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов". "Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть".

/Ефрейтор Фриц Зигель в своем письме домой от 6 декабря/

Эрих Менде, обер-лейтенант из 8-й силезской пехотной дивизии, вспоминает разговор со своим начальником, состоявшийся в эти последние мирные минуты:

"Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году,"

Высказывания высших чинов.

Генерал-полковник (позднее — фельдмаршал) фон Клейст:

"Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость… "

Генерал фон Манштейн (тоже будущий фельдмаршал):

"Часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются нам в плен, а после того как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат".

Дневник генерала Гальдера:

"Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен".

(Запись от 24 июня — третий день войны.)

"Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей ит.п. в плен сдаются немногие". (29 июня — через неделю.)

"Бои с русскими носят исключительно упорный характер. Захвачено лишь незначительное количество пленных".

(4 июля — неполные две недели.)

Фельдмаршал Браухич (июль 1941 года):

"Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник"

Командир 41-го танкового корпуса вермахта генерал Райнгарт:

"Примерно сотня наших танков, из которых около трети были T-IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно… Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять-таки безрезультатно. Один из советских танков приблизился к гаубице на 100 метров. Артиллеристы открыли по нему огонь прямой наводкой и добились попадания — все равно что молния ударила. Танк остановился. "Мы подбили его", — облегченно вздохнули артиллеристы. Вдруг кто-то из расчета орудия истошно завопил: "Он опять поехал!" Действительно, танк ожил и начал приближаться к орудию. Еще минута, и блестящие металлом гусеницы танка словно игрушку впечатали гаубицу в землю. Расправившись с орудием, танк продолжил путь как ни в чем не бывало"

           Видимо речь идёт об атаке КВ-2.

Йозеф Геббельс:

"Храбрость — это мужество, вдохновленное духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся".