Прогресс или процесс?

В результате любое общество, нуждаясь в механизме координации действий людских масс, заполняет возникший кадровый вакуум из двух основных источников. Это либо часть элиты предыдущего общества, по той или иной причине перешедшая на сторону победителей, либо откровенные карьеристы, которые надеются преуспеть в любом обществе. После такого «пополнения рядов» действительно трудно говорить о прогрессе.

Ну, а можно ли увидеть прогресс со стороны? Для среднего человека – и это не вина его – главное, это выжить в условиях непрерывного вызова. Слушать о прогрессе мы еще согласны, это требуется правилами хорошего тона в обществе, но говорить самим – это в лучшем случае признаться, что ты хочешь откусить кусок от пирога власти. Ситуация напоминает «лучшие годы» брежневского застоя, когда любая агитация игнорировалась обществом с порога, и даже самими по­лит­тех­но­ло­га­ми всех уровней, вне их рабочего места.

Строго говоря, марксизм и не должен был бы пользоваться термином «прогресс общества», если он претендовал (или претендует) на звание науки. Для исследователя главное – изучить законы, по которым изменяется объект исследования, независимо от того, нравится ему результат или нет. Ленин говорил, что если ранее философия объясняла мир, то задача коммунистической философии – изменить его. Это вопрос уже не научного, а научно-технического, или, говоря современным языком – проектного мышления. При этом умалчивается, что выбранная цель, к которой нужно стремиться при изменении мира, вовсе не обязательно задается с позиции науки.

Коммунисты предлагали строить бесклассовое общество, рассчитывая на то, что вместо эксплуатации человека человеком будет равноправное сотрудничество. Нацисты в гитлеровской Германии создавали концентрическую иерархию, центром которой был сверхчеловек-фюрер, а на крайней периферии – различные племена недочеловеков. В такой структуре даже гарантировалось счастье всем, покорным своей доле – разумеется, в том виде, в каком оно было запроектировано для данного радиуса иерархии.

Еще один пример идеологического, то есть запроектированного государства, это различные виды теократии. Так, в так называемой Папской области – Риме первой половины XIXвека – все го­су­дар­ственные посты занимались священнослужителями, в крайнем случае – мирянами по ре­ко­мендации Церкви. Ожидалось, очевидно, что жизнь общества перестроится по мо­на­стыр­скому образцу, что и приведет к идеалу и всеобщему спасению. К сожалению, при всей иронии, та­мош­нее общество оказалось коррумпированным не меньше, чем мирские государства-соседи.

Итак, прогресс – это не что иное, как процент реализации социологического проекта? Пожалуй, так оно и есть. Хуже того, пока что все подобные проекты терпели крах. Не в последнюю очередь потому, что вокруг основной идеи возникала своего рода «правящая корпорация», членов которой данная идея интересовала в последнюю очередь. Во власть кооптировались не по деловым качествам, не по способности к самостоятельному мышлению, и даже не по идейной убежденности. Увы, первым, если не единственным критерием для попадания в номенклатуру была вероятная преданность самой номенклатуре. Государство-корпорация делит свое общество на два основных слоя – клиентов правящей корпорации, они же ее рабы, и членов корпорации, управляющих более или менее рационально, но практически бесконтрольно.

Получилась ситуация, напоминающая монастырский устав.

Как известно, при пострижении в монахи даются обеты бедности, целомудрия и послушания. Ни постель монаха, ни его одежда, ни даже миска в трапезной ему не принадлежат. Но – в свое время в монастырях жили как минимум не хуже среднего уровня (если сравнить с крестьянством или городской беднотой). Также монах безоговорочно подчиняется руководству монастыря. Но – авторитет Церкви был таков, что к словам настоятелей, а то и простых монахов прислушивались даже монархи. Ну, а что касается целомудрия – при таких возможностях о самоволке к ближайшему красному фонарю даже смешно говорить.

Точно так же член номенклатуры формально не владеет ничем из государственной собственности. Он лишь управляет ее частью. Но пока он лоялен к корпорации, он пользуется коллективным правом распоряжаться всем государством, лишь бы внешне это было замаскировано под верность номинальной идее. Корпорация порабощает всех, но самыми первыми ее рабами становятся члены ее номенклатуры. Они продают свои души за сомнительное счастье потребительства, покорности и лжи.

Может ли развиваться общество, не декларируя основную «проектную» идею? Насколько можно тогда говорить о прогрессе, насколько оправданно революционное насилие? «Проектное» общество движется, прежде всего, по одной линии – от момента прихода к власти носителей новой идеи до ее полного торжества. Все остальные формы и векторы развития подчинены основному вектору.

Появление термина «прогресс общества» в XVIII – XIXвв не противоречит сказанному выше. В эту эпоху к власти пришло третье сословие - буржуазия, для которой основной, «проектной» идеей общества была идея свободного предпринимательства. Для ее реализации общество не нуждалось в специальной номенклатурной надстройке. Она пронизывала всю общественную жизнь – не только производство, но и культуру, и науку, и философию.

Поэтому в XIXвеке развитие страны измеряется количеством произведенных товаров, а все культурные люди взахлеб читают адамов смитов и становятся «великими экономами».

Современное общество – многовекторное, оно изменяется по многим направлениям. Хуже того, то, что для одних прогресс, для других – победа реакции и мракобесия. Так, для верующего нынешний рост религиозности – несомненный прогресс, в то время как для атеиста – успех темных сил; для одного новая АЭС – это дешевая электроэнергия, а для другого – опасность нового Чернобыля или Фукусимы; кому-то сетевые технологии дают свободный доступ к информации и общению, а для кого-то они означают отказ от естественных связей между людьми.

Без «проектной» идеи общество изменяется по общесистемным законам. В физике это называется переходом в состояние устойчивого равновесия.

Беда в том, что законы развития общества намного сложнее законов природы. В природе устойчивое равновесие – это всегда состояние с максимальной энтропией. А есть ли в общественных науках аналог этой величины? По-моему, нет. Да и можно ли сказать, что наименее упорядоченное общество – самое устойчивое? С одной стороны - любое жестко организованное общество через несколько лет, десятилетий или веков «размягчалось» или растворялось в соседних странах. Примеров – от Спарты до истории СССР. С другой, любая масса людей, собравшись вместе, самоорганизуется, образуя «совет Майдана» или аналогичный орган. А с появлением организации возникают и конфликты мнений, самолюбий, карьер и так далее. Так и ищем компромисс.

Я оптимист, и думаю, что законы развития общества – это законы развития добра, законы развития души и разума (хорошо бы еще научиться понимать, что это такое). Но пора заканчивать, уже и так расписался. Так что – до следующего раза.