Один день из жизни Ивана

На развороченном Крещатике почти не осталось целых зданий. Сталинград после освобождения, выглядел наверное, куда более презентабельно. Ядовитый, черный  дым застил днем солнце, с трудом освещающее весь ужас происходящего. Война с Россией, закончилась в течении нескольких дней оглушительным поражением. Украинская армия оказалась небоеспособной, голодной толпой оборванцев, «правосеков» и  иже с ними, как зайцев отлавливали и отстреливали в близлежащих окрестностях местные жители. Танки и БТРы с российской символикой заполнили площадь бывшего евромайдана, на вытоптанных грядках оккупанты на кострах варили похлебку и каши. Майдановских поросят съели в первый же день. Кое-где еще раздавались одиночные выстрелы – шла окончательная зачистка остатков "бандерлогов" и "нацгвардии" по подвалам и переулкам. Чумазый журналист «Таймс» с оператором, преждевременно поседевшим за два последние дня, пробирался сквозь кордоны и импровизированные блокпосты оккупантов. Удостоверение и аккредитацию он держал в руках, мало ли что придет в голову этим русским обезьянам. Повсюду раздавались крики и стоны насилуемых русской солдатней хохлушек. Где-то тренькала балалайка. Около одного танка, бесновался привязанный к гусенице отощавший и облезлый медведь.

- Иван! Заткни ему пасть, задолбал уже. -  скомандовал огромного роста, бородатый детина в овчинном тулупе, с погонами и лампасами на плечах.

- Слушаюсь, товарищ майор!

С места сорвался шустрый, сриженный «под горшок» паренек и через десяток минут приволок откуда-то молодую, пухлую киевлянку в одной вышиванке.

Грубо схватив ее за волосы, он швырнул ее в сторону медведя. Через несколько мгновений, ее крики затихли и медведь удовлетворенно зачавкал.

- Надо было сначала ее по кругу пустить, чего зря добру пропадать – хмуро промолвил майор.

- Так мы ее сначала и попользовали с ребятами, вон в том разваленном доме – Радостно доложил губастый Иван, мечтательно добавил – Эх, хорошо сосала… Я для вас на телефон заснял весь процесс.

- Молодец, Иван! После этой заварухи, сделаем кино, продадим пендосам. Они любят такую «клубничку», обещали бешенные бабки. – Скажи ребятам, пусть трахают всех баб, которых только увидят. Мы, блядь, покажем им, кто в доме хозяин. Пущай хохлушки рожают от наших пацанов, выведем под корень эту блядскую нацию.   Они у нас в русской сперме плавать будут. Баттерфляем! Гы-гы-гы!

- А куды дальше, товарисч майор?

- Как куда, Ла Манш, Париж, Брюссель. Покажем пидорасам, как русский хуй пахнет! В мире еще много вкусных мест и жирных буржуёв! Фруагра кушать! Трюфелями закусывать бургундское будем! А бабы ихние, тьфу, страхолюдины, без нормальных мужиков совсем одичали. Чтоб на таких встал, много нам понадобится бургундского! Так-то. Это тебе не сало с горилкой и галушками, это брат, Европа!

Догорал очередной день. На толстой перекладине, висящие рядом трупы Яроша, Тягныбока и Яценюка, с глухим стуком толкались друг о друга окоченелыми боками. В треснутых линзах яценюковских очков, отражалась неприглядная действительность уходящего дня…